Возвращение в Эдем. Книга 1 - Майлз Розалин. Страница 73

— Я попросил Сэма подобрать тебе смирную лошадь, — сказал Грег. — Не хватало еще каких-нибудь несчастных случаев.

Тара улыбнулась про себя.

— Вот они.

Сэм появился, ведя под уздцы крупную гнедую под метр шестьдесят ростом для Грега и аккуратную, ладно скроенную кобылку для нее. Она взяла поводья и похлопала лошадь по загривку.

— Сэм, — крикнул раздраженно Грег, вскакивая на лошадь, — помоги даме взобраться.

— Нет, не надо, — остановила Сэма Тара с улыбкой. — Я сама. — Умело и грациозно она вскочила в седло и подобрала поводья.

— О-го! — в глазах Грега отразилось изумление. — Есть ли что-нибудь, что ты делаешь плохо?

Тара заставила себя посмотреть ему в глаза пристально и испытующе.

— А вот это нам предстоит когда-нибудь узнать, не так ли?

Затем она вонзила шпоры в бока лошади, которая как по команде перешла с шага на изящный галоп и унеслась по дороге как вихрь, прежде чем Грег тронулся с места. Позади себя она услышала возгласы восторга и «Эй! Подожди меня!», пока он безуспешно пытался расшевелить свою разморенную полуденной жарой конягу.

А вот чего Тара не видела, так это Кэти, снедаемую любопытством увидеть, как же эта фифочка из Сиднея поедет на лошади.

Она появилась из кухни как раз тогда, когда Тара, ноги в стременах, локти подобраны, прильнула к холке, побуждая лошадь скакать еще быстрее и шепча команды в ее мохнатое ухо. Недоверие, потом шок пронзили непоколебимое спокойствие Кэти. Кровь отхлынула от лица, и из горла вырвался сдавленный звук. Она облокотилась в изнеможении на колонну веранды, а затем медленно сползла на землю.

— Эффи, — прошептала она. — Эффи! Ты вернулась.

Глава девятнадцатая

Для непосвященных пустынные пространства Австралии кажутся безжизненными и унылыми — однообразная, часто пугающая равнина. Пустыни и обширные долины, кажется, кричат о скуке и монотонности: на такой земле можно запросто сойти с ума или умереть жуткой смертью от жажды. Но это страна таинственной магии, и те, кто может услышать ее музыку, почувствовать красоту ее небогатого, но имеющего странную прелесть ландшафта насладиться свободой простора и простоты, — те немногие избраны Богом и владеют древним даром духовного покоя. Стефани Харпер всегда умела находить этот покой, с тех пор как Крис научил ее этому, и огромные просторы вокруг Эдема были для нее стенами храма, где она веселилась, играла и страдала и где обращала к Богу свои молитвы и радовалась своему единению с Ним. Сейчас она вновь ощутила восторг и чувство свободы, которые не часто посещали ее в городе, и направила лошадь навстречу легкому ветру, купаясь во вновь обретенном блаженстве.

Вместе Тара и Грег поскакали по бескрайней выжженной солнцем равнине. Свежие холеные лошади жизнерадостно вытягивали шеи, соревнуясь друг с другом, резко перескакивая через упавшие деревья, гонялись за стадами кенгуру, несущимися со скоростью сорок миль в час, вздымали ввысь стаи орущих попугаев.

Но, как ни старался Грег (а он был умелым и жестким наездником), маленькая кобылка неслась впереди, и когда они остановились в рощице у реки, которую обозначили как финиш, было ясно, что Тара была безусловным победителем.

Кровь пульсировала в ее венах, и, сияющая, с прерывистым дыханием, она сошла с лошади и повела ее к воде. Тара ослабила хомут и подпругу и дала лошади напиться — та пила, шумно разбрызгивая холодную воду на лицо и шею Тары, — а затем она отвела лошадь под тень дерева.

— Ах, сколько удовольствия я получила, — сказала она. — Было так здорово. — Она повернулась к Грегу, который ничего подобного не сделал для своей лошади. Его лицо потемнело.

— Только не говори мне, что ты из тех мужчин, которые не выносят, когда их побеждает женщина.

Как раз это-то и являлось тайной причиной раздражения Грега, потому он и стал так яростно это отрицать.

— Конечно же нет!

— А у тебя такое лицо, как будто — да.

— Совсем нет.

Он выдавил на лице подобие улыбки. Ему уже не было так неприятно теперь, когда Тара стояла рядом, смеющаяся, прекрасная, излучающая энергию и радость после их соперничества. Его сердце смягчилось.

— А ты прекрасно смотришься в этом пейзаже! Как будто позируешь на съемках в Сиднее. Где ты научилась так ездить на лошади? Ты просто полна сюрпризов.

Тара засмеялась.

— Вы, мужчины, ведь все знать не можете. А потому нам, женщинам, приходится приберегать маленькие хитрости.

— О! — Грег был очарован ей. — Как я люблю, когда ты смеешься. А ты не так часто смеешься. Ты так прекрасна.

Не раздумывая, он привлек ее к себе и поцеловал. Когда их губы встретились, Тара безраздельно отдалась в его объятия, находя прибежище в его теле и отвечая на поцелуй со страстностью, которая безумно возбуждала его.

Впервые целовал он ее и держал в своих руках это стройное тело, о котором он мечтал со дня их первой встречи, и это было даже лучше, чем он мог ожидать. Тара ощущала его руки на себе, и его прикосновения будоражили ее воображение и инстинктивные желания. Она запрокинула лицо, покоряясь его поцелуям, вбирая его любовь с такой жадностью, как будто сама жизнь ее зависела от этого. Она приоткрыла губы для поцелуя, прижалась к нему, с торжеством женщины ощущая свидетельство его возбуждения. Она желала его. Боже, как она его желала.

Внезапно, к изумлению Грега, она резко отодвинулась, оттолкнула его решительными ладонями.

— В чем дело?

Она не ответила, а лишь вызывающе смотрела на него. Он снова грубо схватил ее и крепко прижал к себе. Поднеся свое лицо близко к ней, он тихо пригрозил:

— Женщины, которые играют со мной в игры, действуют мне на нервы. — В доказательство он яростно прижал ее бедра к себе. — Ты сама хотела приехать в Эдем. Не рассказывай мне, что ты сюда тащилась, чтобы покататься на лошадях. А даже если так, то я сюда ехал не для того, чтобы подышать свежим воздухом.

— Мне больно, Грег!

Он со злостью отпустил ее и провел рукой по волосам.

— Желать тебя и не обладать тобой — это сводит меня с ума!

— Грег, ты же знаешь, что я испытываю к тебе. — Она опустила голову:

— Но я…

— Но что?

— Каждый раз, когда ты касаешься меня… все, о чем я думаю, — это твоя жена. Когда ты обнимаешь меня… как будто ты предаешь ее.

— Так вот в чем дело!

— Прости, Грег, я не могу не думать о ней.

Грег лихорадочно соображал. Как ему убедить Тару, что в погибшей Стефани не было для нее незримой соперницы? Он никогда не рассказывал ни одной живой душе о своих истинных чувствах к ней, а всегда играл роль безутешного мужа, молодожена, лишившегося своей супруги, искавшего сочувствия у окружающих. Но Тара — она стала самым важным в его жизни. Он должен рискнуть рассказать ей правду — даже под угрозой потерять ее, когда она узнает, что он совсем не тот безупречный джентльмен, которым прикидывался. Он ей расскажет все. Он должен быть достоин ее любви.

— Хорошо, вот тебе правда. Правда состоит в том, что я женился на Стефани Харпер ради денег. Дела у меня шли плохо. Конкуренция была серьезной. Я повредил колено, и парни вроде Макинроя наступали мне на пятки. В моей игре уже не было прежнего блеска.

Он помолчал. Тара стояла, как каменная, жадно слушая каждое слово.

— Я встретил Стефани на благотворительном приеме в ее доме и, кажется, понравился ей. Тогда я подумал: «А почему бы и нет?» Два месяца спустя мы поженились. Но я тебе скажу: даже с ее деньгами и положением Стефани Харпер была явно второй сорт. Она была стара. Она была толстой. Она была занудой. И она была фригидна! Мне приходилось напиваться, чтобы заниматься любовью с ней, а ее вообще нужно было две недели примусом раскочегаривать. Боже, как я ненавидел старую клюшку.

Тара склонила голову, как будто буря должна была разразиться над ней. Ему не видно было ее лица. Внезапно, изменив тон, он дотронулся до ее руки и сказал нежно:

— Ты для меня все, чем моя жена не была. Тара, я люблю тебя!