Отказной материал - Майоров Сергей. Страница 43

Пожилой судья, рассмотрев представленные ему материалы, усмотрел в действиях Осипова мелкое хулиганство и вынес ему предупреждение — с учётом того, что ранее он не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности и имеет постоянное место работы. Получив на руки листок с копией постановления, Руслан долго плутал по извилистым коридорам здания суда, наконец выбрался на улицу, вдохнул полной грудью чистый утренний воздух и пешком отправился домой. Пройдя полдороги, он вспомнил, что у него остались деньги и остановил такси.

Явившись вечером в МРЭО, он получил следующий удар: купленная им «восьмёрка» по номерам агрегатов числилась в розыске, как угнанная из Ленинградской области, бланк техпаспорта был украден из типографии год назад.

Спокойный голос автоинспектора дрогнул и стремительно уплыл куда-то далеко. Руслан, привалившись спиной к выбеленной извёсткой стене, медленно сполз вниз…

Отдалённая часть Ленинского района города, традиционно именуемая Дарьино, гораздо больше напоминала деревню: широкие неасфальтированные улицы, обсаженные тополями и берёзами извилистые переулки, заваленные мусором и ржавыми автомобильными кузовами овраги, отреставрированная недавно церковь, заколоченный магазин на холме и сотня разномастных домов — от ушедших в землю бревенчатых хижин до шикарных кирпичных коттеджей. С двух сторон к посёлку вплотную подступал лес, городские новостройки начинались только километрах в двух и, судя по темпам работ, никак не грозили в ближайшее время поглотить Дарьино.

Гоша Сысолятин здесь родился и вырос. После смерти родителей ему остался большой, но изрядно обветшавший деревянный дом в два этажа. Продав свою «хрущёвку», Гоша вернулся в посёлок и, выложив немалые средства, сумел превратить своё непрезентабельное наследство в добротную загородную виллу, предмет зависти всех знакомых и коллег по ремеслу. В своей «хабаровской» группировке Гоша контролировал деятельность трех низовых «бригад» и, по собственному мнению, стоял на ногах прочно и шёл по жизни легко.

Дом располагался на краю посёлка, в стороне от других домов, и был окружён аккуратным кирпичным забором. Несмотря на позднее время — оставалось всего несколько минут до конца воскресного дня, — хозяин отсутствовал. Ярко горели чугунные фонари по обе стороны металлических въездных ворот. На фоне бегущих облаков и темно-синего звёздного неба белела укреплённая на террасе тарелка параболической телевизионной антенны.

На противоположной стороне улицы, наискосок от ворот, в тени деревьев стояла «шестёрка» Петрова. Номера на машине были сняты. Сидя на передних сиденьях, друзья доедали остывшую шаверму, пили пепси-колу и слушали местную радиостанцию, которая транслировала подборку отечественных хитов. Ожидание длилось уже третий час, но они были к этому готовы. Предстоящего дела в разговоре не касались: всё было обговорено и спланировано заранее, а потому они вполголоса, неторопливо беседовали на совсем мирные темы. В паузах между песнями слышалось тиканье кварцевых часов на панели приборов, иногда неподалёку начинали лаять и выть собаки, и тогда Ковалёв, с детства собак боявшийся, озабоченно озирался по сторонам.

Медленно миновал ещё один час ожидания. Доставая из пачки сигарету, Дима поджал губы: курево заканчивалось.

— У меня ещё есть, — успокоил Костя и пошевелился, меняя положение затёкшего тела.

В зеркале заднего вида вспыхнули две жёлтые точки. В самом начале улицы, за полкилометра от них, появилась машина и стала медленно приближаться, плавно переваливая через ухабы.

— Иномарка, — определил Дима и торопливо щёлкнул зажигалкой.

Костя развернулся на месте, напряжённо всматриваясь в заднее окно. Водитель не торопился, берег дорогую машину, и красная секундная стрелка кварцевых часов, казалось, замерла на месте.

Это был чёрный «форд-скорпио», за рулём сидел Гоша Сысолятин, пассажиров в салоне не было.

Костя облизал пересохшие губы и на мгновение отвлёкся, проследив, как брызнул искрами брошенный Димой окурок. Секундная стрелка сорвалась с места и бешено помчалась по кругу. Костя смотрел на подъезжающий чёрный автомобиль и старался выбросить из головы все мысли. Это не удавалось — вполне возможно, что сейчас он должен был встретиться с одним из тех, кто имел самое прямое отношение к событиям в Яблоневке.

Мягко качнувшись, «форд» замер у ворот, и в ярком свете чугунных фонарей друзья разглядели остроносый силуэт Сысолятина, напряжённо смотревшего в их сторону. Люк на крыше кабины «форда» был приоткрыт, стекла задних дверей опущены, и из салона доносился нежный женский голос, печально певший о рисующем дождь художнике.

— Эх, дурак, такую песню испортил, — усмехнулся Дима.

— Спокойно, Гоша, милиция, — предупредил Костя, осторожно приближаясь к «форду», готовый среагировать, если Сысолятин вдруг попробует удрать или устроить перестрелку.

Но Гоша ни о чём подобном и не помышлял. Он подождал, пока ему предъявят удостоверения, внимательно прочитал фамилии и должности и только после этого поднял холодные бесцветные глаза. Они были спокойны — ментов Гоша не боялся.

— Ну и чего?

— Поговорить надо, — пояснил Костя, пряча «ксиву» в карман и застёгивая пуговицу. — Может, вылезешь из машины?

Поколебавшись, Сысолятин распахнул дверь и встал около «форда», прислонившись к нему спиной. Серая майка с большим вырезом болталась на худом теле, пузырились чёрные спортивные штаны, а за лишённые носков пальцы цеплялись разношенные кожаные сандалии, но зато шею обвивала золотая цепь покрепче якорной.

— Ну? — поинтересовался он ещё раз, переводя взгляд с одного оперативника на другого.

— У нас к тебе всего один вопрос, — сказал Костя. — Ответишь здесь — сразу разойдёмся. Не ответишь — придётся поехать с нами. Понятно?

Где-то недалеко завыла собака, и Костя невольно вздрогнул. Гоша презрительно усмехнулся и спросил ещё раз:

— Ну и чего?

— Вопрос следующий: кто из твоих друзей в середине этого месяца в Яблоневском лесопарке изнасиловал девушку? Их было трое, на сером джипе. Только не говори, что не знаешь, — не поверим.

Ковалёв впился взглядом в лицо Сысолятина. Естественно, на правдивый ответ он не рассчитывал и, более того, не исключал, что сам Гоша принимал участие в тех событиях. Раздобыть за полтора прошедших после разговора с Осиповым дня и показать Кате фотографию Сысолятина не удалось, но по внешним приметам он очень походил на одного из тех — на того, кого называли Геной.

Гоша посмотрел на Ковалёва откровенно издевательски.

— Понятия не имею! Это раз. И два — никто из моих друзей никогда никого не насиловал, мы всех девочек только с их согласия или за деньги трахаем. Вот, понятно пока? И ещё: даже если бы кто-нибудь кого-нибудь изнасиловал, то я об этом вам все равно ничего не сказал бы, ясно? — Увидев понимающий кивок Петрова, Гоша скрестил руки на груди и более спокойно поинтересовался: — А кого трахнули-то?

— А тебе какое дело? — поспешно ответил Петров и посмотрел на Сысолятина с явным сочувствием.

— Ты хорошо подумал? — спросил после паузы Костя, глядя в сторону, на тёмную стену леса.

— Очень!

— Ладно, тогда едем с нами, — почти грустно сказал Костя и отступил на шаг.

— Куда это с вами?

— В управление, на улицу Рентгена. Мы тебя там просвечивать будем.

— Хорошо, но сначала я позвоню своему адвокату, — твёрдо ответил не понявший Диминой шутки Гоша и подозрительно оглядел обоих оперов, но возражений не последовало.

— Звони, — безразлично разрешил Костя, пожал плечами и сунул руки в карманы брюк.

Ещё раз подозрительно покосившись на Петрова, Гоша развернулся и наклонился в салон, чтобы из специального крепления на панели приборов вынуть трубку радиотелефона.

Шагнув вперёд, Ковалёв ткнул в Гошину поясницу контакты электрошокера. Коротко вскрикнув, Сысолятин рухнул к его ногам, зацепив лбом дверной порог «форда».

— Готов, — констатировал Дима и склонился над телом, доставая наручники.