Секс и одинокий вампир - Макалистер Кейти. Страница 15

– Господи, за что? – еле слышно простонала я.

Кристиан расплылся в улыбке и широко улыбнулся Эсме.

– Даю вам полное соизволение – как это называется? – привести ее в божеский вид, даже если для этого понадобится кнут.

Эти слова были солью на мои старые раны. Интересно, его хоть раз стегали кнутом? У меня был такой опыт. С тех пор я не люблю подобные шутки.

Улыбка сползла с его лица. Он обернулся ко мне.

– Эллегра? Что-то не так?

Я чувствовала, как он зондирует выстроенные мною барьеры-петли, где щели, чтобы можно было просочиться в мое сознание? Я подавила боль, которую вызвали его слова, и растянула губы в улыбке.

– Все нормально. Спокойной ночи, Кристиан.

Некоторое время он сверлил меня взглядом, но я умела строить защиту. Закрывать от чужих свое сознание с целью самосохранения – первое, чему я выучилась. Поначалу это умение давалось нелегко, зато теперь я действовала почти инстинктивно.

Кристиан резко поклонился, развернулся и вышел из номера.

Я закрыла за ним, прислонилась к двери и испустила вздох облегчения. Только теперь, когда он ушел, я ощутила, что мое хрупкое психическое равновесие нарушено. Я чувствовала себя опустошенной, словно вместе с Кристианом за дверью очутилась частичка моей души.

– Фантазии все это. Сущий бред. – Я потрясла головой и расправила плечи. Ладно, пусть бы он даже действительно воздействовал на мое сознание, все равно пора браться за работу. Нельзя позволять этому красавчику с хитрым взором и соблазнительными губами отвлекать меня от дел. Ему не удастся подавить меня, как бы он ни старался.

Натянув на лицо улыбку до ушей, я обернулась к привидению.

– Послушайся моего совета, детка. Улыбка – выражение внутренней красоты и женственности. Она должна идти от души, излучать тепло и согревать сердце того, кому ты улыбаешься, а не напоминать оскал скелета.

У меня сразу пропала охота улыбаться. Да, похоже, работа медиума – далеко не сахар.

Глава 5

– Милочка, ты же молодая женщина. У тебя шикарный молодой человек. Почему бы тебе не накрутить волосы на папильотки? Ты сразу преобразишься.

Я стиснула зубы и записала показатели электромагнитного излучения Эсме.

– А как ты одеваешься! Я, конечно, понимаю, что так удобней, но нужно ведь и о будущем подумать. Кто же возьмет в жену девушку, которая носит просторные спортивные панталоны и мешковатые свитеры? Я уверена, что у тебя совсем неплохая фигура. Так не бойся же ее показывать!

У меня сломался карандаш. Я отбросила его, что-то проворчала и потянулась за ручкой.

– А осанка! Я понимаю, что времена меняются, но моя мать упала бы в обморок, если б увидела, что я так горблюсь. Плечи назад, детка, а голову выше. Настоящая леди никогда не позволит себе сидеть ссутулившись.

Ручка проколола бумагу. Я закрыла глаза и сделала глубокой вдох. Еще несколько записей. Скоро я отправлю Эсме восвояси и буду наслаждаться тишиной. Я выслушивала ее безостановочный поток советов битых два часа и была близка к нервному срыву.

– Знаешь, если подобрать другой карандаш, разница между твоими глазами будет не столь заметна. Я понимаю, что тут уже ничего не поделаешь, но можно ведь как-то скрасить этот недостаток. Леди не следует уподобляться раскрашенной шлюхе, косметика должна подчеркивать природную красоту. Здесь нужна тонкость.

Я переключила цифровую камеру на ручной режим.

– Не могли бы взять на руки… мистера Вугамса? Я хочу вас сфотографировать.

– Конечно же, я с радостью щелкнусь! Иди сюда, мой Вугамс.

Я установила фокус, проверила, выключена ли вспышка (со вспышкой привидения получаются почти невидимыми), и сделала несколько снимков.

– Обязательно сними меня слева. – Эсме повернулась ко мне в профиль. – Говорят, это мой лучший ракурс. Всегда подчеркивай свою лучшую сторону, дорогая. Держи мужчину с этой стороны, пусть он видит тебя в лучшем свете. Да, и еще: брови! Нынешние молодые леди понятия не имеют, как ухаживать за бровями.

– Спасибо, но мои брови в полном порядке. А теперь не сфотографируетесь ли вы у стены? Может, на темном фоне снимки выйдут четче.

– О, разумеется! – Она послушно подошла к оклеенной синим шелком стене и приняла позу в духе восходящих звезд Голливуда 1930-х годов. – А что касается твоих бровей, милочка, – она прищелкнула языком, – то они напоминают здоровенных мохнатых гусениц, усевшихся на лицо. Неужели ты этого хочешь? Брови – это маленькие изящные дуги, которые привлекают внимание к глазам.

Я посмотрела на нее поверх камеры, вопросительно изогнув одну «здоровенную мохнатую гусеницу».

– Ну, может, к твоим глазам действительно идут более густые брови, но им нужен уход. Уход и еще раз уход.

– Угу. Еще несколько кадров – и я закончила. Я отпущу вас, и вы спокойно перейдете на новый виток существования.

Пока я снимала, Эсме сохраняла дежурную улыбку, но стоило мне отложить камеру, как она шагнула ко мне, энергично мотая головой. Все ее кудряшки тряслись как бешеные.

– Нет, я не могу этого сделать, милая! Я еще не готова уйти.

Я записала в блокноте условия, при которых были произведены снимки, настройки камеры, день и время, и убрала фотоаппарат в сумку.

– Значит, у вас остались не земле незавершенные дела? Ну, никаких гарантий я давать не могу, но я сделаю все, что в моих силах. Что мне для этого нужно?

Она улыбнулась и погладила меня по плечу.

– Заняться собой. Ты – мое незавершенное дело, дорогая.

Я вытаращила на нее глаза.

– Что? – пропищала я. – Что значит: я – ваше незавершенное дело? Мы ведь даже не были знакомы, пока я не вызвала ваш дух!

Женщина кивнула, энергично тряхнув кудряшками.

– В самую точку. Как только я тебя увидела, то сказала себе: «Эсме, эта молодая женщина нуждается в твоей помощи. Ради этого ты столько лет томилась в этой комнате». И я оказалась права! Тебе просто необходима моя поддержка.

Я вспомнила все, что читала про освобождение духов. Можно ли отправить дух восвояси против его воли?

– Блин, – выругалась я, поняв, что это невозможно. Нельзя освободить дух, пока тот сам не захочет уйти.

– Элли! Следи за языком! Речь – мерило наших личных качеств. Леди надлежит исключить из своего словаря все бранные и грубые слова. Выражаться нельзя ни в коем случае! Какой джентльмен захочет, чтобы его жена ругалась как сапожник?

Я опустилась в кресло. В горле у меня застыло сдавленное рыдание.

– Эсме, я вижу, вы искренне убеждены, что мне нужна помощь. Я очень признательна нам за доброту и за такие – «никчемные»… «навязчивые», «устарелые»… – полезные советы. Но спешу сообщить, что жизнь моя сложилась счастливо. У меня есть все, чего только можно желать: прекрасная работа – особенно теперь, когда мне удалось вызвать двух духов и собрать достоверный материал, – хорошая квартира, друзья…

Она склонила голову набок.

– А как же Кристиан?

Я хотела улыбнуться, но слишком устала и улыбка не вышла. Кромка неба посерела: верный знак того, что близится рассвет.

– Кристиан не вписывается в мою жизнь. Он просто знакомый. Понимаете, мне очень приятна ваша компания, и я бы хотела, чтобы вы остались подольше, – маленькая ложь во спасение еще никому не причинила вреда, – но было бы крайне эгоистично с моей стороны вас задерживать. Ведь впереди вас ждет блаженство.

– Ну что ты, милочка! Какое же может быть блаженство, если я буду знать, что вы с этим молодым человеком так и не наладили отношения? Нет, – она уселась на кровать с котом на руках, – я останусь с тобой, пока все не устроится.

– Ho…

Все без толку. Битый час я уговаривала Эсме согласиться на освобождение (если, конечно, на этот раз у меня получится), но она твердо стояла на своем: не может она уйти, пока не увидит, что я счастлива. Я трижды объясняла, что мое счастье никак не связано с Кристианом, но в ответ слышала лишь критику в адрес своего гардероба, прически и всего остального, начиная с того, как я веду себя с мужчинами, и кончая цветом моих носков.