Другое утро - Макарова Людмила. Страница 28

– Знаешь, – тоже серьезно ответила Ира, – а я ведь еще никогда и не выглядела столь сногсшибательно.

Даже когда мне было двадцать лет. Это – первый раз.

Эти слова дались ей не так уж легко, но после них оказалось еще труднее стоять рядом с ним в многолюдном фойе под многочисленными оценивающими взглядами и сохранять более-менее приличную дистанцию. Видимо, Аксенову это тоже давалось нелегко, потому что он взял ее ладонь в свою, переплетя пальцы и сжав их намного сильнее, чем требовалось, и сказал:

– Пошли садиться, уже третий звонок.

Хорошо, что это был концерт из популярных мелодичных арий и песен, потому что оперу Ира не любила и не понимала, пыталась когда-то ходить самообразовываться и приучать себя к высокому искусству, но ничего из этого не получилось. В ее сознании прочно засело, что опера – это тоска, тоска и еще раз тоска, да еще до смешного наигранная. Но нужно признать, что Доминико недаром звезда мировой величины; он пел весело и свободно, наслаждаясь своим безмерным голосом и могучим темпераментом и приглашая наслаждаться других. Его неподдельный восторг заразил и Иру, а может быть, это вовсе не Доминико, а Аксенов ее заразил. Ира никогда не видела, чтобы так слушали пение. Малейший музыкальный нюанс настолько живо отражался на обычно непроницаемом аксеновском лице, словно Аксенов не слушал, а пел сам.

Одно только было неприятно – когда начался антракт, чуть ли не каждая проходящая мимо них дама считала своим долгом внимательно разглядеть Иру и шепнуть пару слов на ее счет своему спутнику или спутнице. Россия велика, а мир тех, кто может оказаться на таком концерте, на удивление мал и тесен. Тут все знают друг друга если не лично, то хотя бы понаслышке. И хотя Аксенов забаррикадировался на своем комбинате и только по неотложным делам выезжал в Москву, не жаловал журналистов, очень редко мелькал на страницах газет и почти не появлялся на экране телевизора, его быстренько вычислили. Присмотрелись за первое отделение концерта и вычислили. А теперь гадали, кто такая она, Ира. Что за невиданная птица? Жена? Секретарша? Любовница? Вот бы выдать прямо в лицо очередной оценщице, что она, Ира Камышева, сама по себе! Она имеет полное право слушать великого певца в Большом театре потому, что написала книжку, которую с удовольствием читают дети.

А вот что такого особенно полезного сделала эта дамочка, пренебрежительно разглядывающая Ирино дешевое платье? Может быть, она спасла много людей от смертельных болезней? Или сыграла в кино роль, за которую зрители благодарны ей всю оставшуюся жизнь? Или наладила в умирающем от безработицы городке выпуск дешевой обуви, которая идет нарасхват? Нет, ни она, ни даже ее муж ничего такого не сделали, но тем не менее это Ира, а не дамочка ни за что не попала бы на такой концерт, если бы не Аксенов. Да и Аксенову, наверное, попасть сюда было не так уж просто…

– Познакомьтесь, Ирина Камышева. Мой пресс-секретарь, – услышала Ира и не сразу поняла, что эти слова относятся к ней. Пока она с открытым забралом готовилась идти навстречу пересудам, Аксенов придумал для нее отмазку. Хорошую, качественную, хоть и не оригинальную отмазку. Что может быть естественнее, чем появляться в местах скопления общественности со своим пресс-секретарем? Было время, когда в Москве вошли в моду обливания холодной водой. Иру это увлечение тоже не обошло стороной, и слова Аксенова подействовали на нее точно так же, как ведро холодной воды. Вначале страшно до дрожи, потом мир на секунду меркнет и сознание куда-то пропадает, и в конце концов сознание возвращается – ясное и холодное, а тело бросает в жар.

– Будем знакомы, коллега. Приятно, очень приятно. – Перед Ирой стоял и самодовольно щурился известный на всю страну скандальный телеведущий, который, по всей видимости, привык, что свое имя при знакомстве ему называть не требуется.

В другой ситуации Ира бы обязательно прошлась на этот счет, тем более что ведущий этот ей активно не нравился, потому что был из тех редких людей, которые никого не оставляют равнодушным без всякой на то весомой причины. Но сейчас не до того. Она коротко бросила обязательное «Взаимно», резко развернулась и направилась к выходу, хорошенько расправив плечи. Неизвестно каким – боковым или вовсе уж затылочным – зрением, но она отлично видела, что делал Аксенов у нее за спиной.

Несколько секунд он оценивал обстановку – внимательно осмотрел ведущего, потом расстановку людей в фойе, даже на потолок зачем-то взглянул – и только после этого пошел за ней. Ходил он неспешно, можно сказать, тяжеловато, а потому шансов догнать Иру у него практически не было, пришлось прибавлять шаг и в конце концов бежать. Люди расступались у него на пути и испуганно оглядывались в поисках источника опасности, от которого так рванул Аксенов. Возможно, его внеплановая пробежка вызвала бы панику и кто-нибудь особо нервный крикнул «пожар», но тут все желающие смогли пронаблюдать, как Аксенов догнал дамочку в бирюзовом платье, схватил ее за локоть и буквально протащил на выход мимо изумленной билетерши, протаранив собой тяжелую дверь.

– Ты куда? – выпалил он.

Увидев их, к театру подскочил испуганный охранник, но, не увидев опасности, остановился, сделал равнодушное лицо и принялся прогуливаться вдоль афиш.

– Ты куда? – нисколько не стесняясь охранника, громко повторил Аксенов.

– Домой. Отпусти, пожалуйста, у меня останется синяк, – просто и спокойно ответила Ира. Ледяные обливания и в самом деле отлично отрезвляют.

– Ты на что-нибудь обиделась? – наконец-то догадался он.

– Нет, что вы, Александр Николаевич, просто вынуждена отклонить ваше весьма почетное предложение о сотрудничестве. У меня, знаете ли, свои планы.

– Ир, ну перестань, пожалуйста. Я же хотел как лучше. Я просто хотел, чтобы ты могла всюду ездить со мной. Кстати, тебе нужно сдать паспорт на визу, через неделю летим в Штаты. Перестань. У нас и так совсем нет времени. Завтра, как назло, весь день забит.

– Правда? Надо же, у меня завтра тоже, как назло, весь день забит. А через неделю – неотложные дела в банке и в типографии. И еще через неделю, и еще…

Он отпустил ее руку, на которой теперь наверняка останется синяк, и сказал мягко, блестя все тем же беспомощным взглядом:

– Ну, я не подумал. Перестань. Поедем домой. Там поговорим.

Зря. На пресс-секретарей мягкие речи и беспомощные взгляды не действуют. Пресс-секретарь – профессия несентиментальная. Как вы с нами, так и мы с вами.

– Домой? И где же, позвольте спросить, этот дом?

Он иронии явно не понял.

– Как где? В Бобровке.

– А, в Бобровке! А вашей домработнице вы тоже представите меня в качестве пресс-секретаря?

– Перестань! – еще раз, уже жестко, сказал Аксенов, и Ира сразу как-то вдруг поняла, что повторяться он не будет. И в этот миг вся ее ирония испарилась.

– Я не могу туда ехать, лучше ко мне, – просто сказала она.

– Сколько у тебя комнат? – некстати поинтересовался Аксенов.

– Одна… – протянула Ира.

– Ты предлагаешь человеку спать на кухне или торчать на лестнице под дверью? – кивнул Аксенов на охранника, скорее всего уже выучившего афиши назубок..

– Я ничего не предлагаю, – снова сорвалась Ира. – Я всего лишь не хочу ехать к тебе!

– Почему? – Аксенов уже совсем отдышался и приобрел свой обыкновенный резкий тон.

– Нипочему, – ответила она и пошла к метро. На этот раз Аксенов не стал ее догонять. А она бы ему объяснила… Она бы ему объяснила элементарную вещь, которую должен понимать любой взрослый человек: что, если он женат, где бы ни находилась его жена, она хозяйка этого дома, а Ира там – незваная, нежеланная, бессовестная гостья.

Глава 9

В семь утра Ира уже была в издательстве. Зачем явилась сюда в такую рань, она и сама не знала, просто за бессонную ночь надоело прислушиваться, не звонит ли телефон. Но телефон не издал ни звука, и по дороге на работу Ира злилась на свою недогадливость – нужно было всего-навсего выдернуть шнур из розетки и спокойно спать. Как Аксенов. Он-то наверняка дослушал своего Доминико и отправился в свой тихий уютный поселок – хорошенько перекусить и выспаться. На свежем воздухе, с открытым окошком, под щелканье кузнечиков и шум листвы отлично спится! О том, что Аксенов после концерта мог закатиться в ресторан, клуб или казино, напиться до одури и снять девочек, Ира как-то не подумала.