Найди меня, любимый - Макбейн Лори. Страница 65

— Мы не задержимся долго. Тем более тут недалеко. Похоже, наше путешествие подходит к концу, госпожа Лили. Отдохнем, наедимся. — Фарли потянулся.

Забравшись в повозку, Лили открыла большой сундук — тот, что стоял в ее спальне в Хайкрос. Когда она подняла крышку, воздух наполнил запах лаванды, роз и восточных растений. В этом сундуке лежали ценности — по крайней мере для нее, Лили. Эти вещи разделили с ней тяготы пути. «Вы были со мной и в горе, и в радости», — думала девушка, глядя на аккуратно сложенные платья, маленькие коробочки и шкатулки Тристрама и Дульси, которые они попросили ее сохранить у себя. Снова она вспомнила Ромни Ли. Цыган всегда заглядывал ей через плечо, когда Лили открывала этот сундук. Смотрел на вещи, иногда подносил к носу флакончик духов или надушенный носовой платочек. Лили временами казалось, что он даже хочет, чтобы она сделала ему замечание, отругала его за то, что он трогает ее вещи. Но только зачем? Тогда она не могла его понять, но теперь, зная, что он любил ее…

Улыбка сошла с губ Лили, когда она увидела куклу. Безжизненная деревяшка вдруг показалась ей живым существом, омерзительным и опасным, жутким из-за этих странных глаз.

— А вот и колдун, — ухмыльнулся Фарли. — Пусть сослужит нам последнюю службу — за него можно будет выручить целое состояние или, на худой конец, пирог.

Сказав это, Фарли грубо схватил куклу и сунул ее в корзину с лентами и мешочками с ароматными травами.

— Надеюсь, что за него можно будет пару пирогов взять. Я страшно голодна, Фарли. Не знаю, что со мной будет, если я не съем чего-нибудь в ближайшее время, — сказала Тилли. — У меня в животе словно рота солдат марширует.

— Ну что же, мы накормим их пирогом. Не волнуйся, ты не успеешь и до трех сосчитать, как мы с Тристрамом обернемся. Давай, парень, пошли!

Тилли занялась штопкой другой пары штанов.

В животе у нее так громко заурчало, что Раф вскочил, ощетинился и зарычал. Потом бочком подошел поближе к источнику звука, а затем, вильнув хвостом, спрятался под повозкой.

Фэрфакс захохотал.

— Пес не понял, откуда гром! Придется Фарли раздобыть пирогов не меньше дюжины, — говорил он, аккуратно наматывая на здоровенный кулак веревку.

— Поищи ягод, Дульси. Хоть их пожуем, пока ребята не раздобудут еды, — предложила Лили.

— Теперь уж я поймаю самую большую рыбу. — Фэрфакс направился к ручью.

— Возьми корзинку для ягод, — сказала Лили сестренке.

— Пойдем вместе.

— Нет, вчера, я заметила небольшое озерцо. Пойду помоюсь, пока есть время.

— Поцелуй нас, милашка! — сказал Циско, усевшись на крышку сундука. Он знал, что там хранятся миндальные орешки, которыми угощала его хозяйка. Расправив крылья, Циско удалился с лакомством в клюве.

— Ой, Лили, мне тоже придется мыться? — с недовольной гримасой спросила Дульси. Она любила плавать, но мыться — это совсем другое дело.

Лили посмотрела на чумазое личико сестры.

— Это неплохая мысль. Но вначале набери ягод, — решила Лили. Весь рот и руки у сестры будут в соке, и отмываться придется все равно.

— А мне можно будет поплавать? Да? Вот здорово! — возбужденно воскликнула Дульси. Раф залаял.

— Вода слишком холодная, — вздохнула Лили. Ей тоже очень хотелось поплавать. — Пойдем, нам по пути.

— Ну вот, всегда так.

— Ничего, поплаваем в другой раз. Я буду здесь, за этими кустами, — сказала Лили.

Хмурая Дульси отправилась через лужайку, за ней — Раф и Колпачок.

В лесу было тихо. Даже журчание ручья казалось приглушенным.

Лили остановилась, огляделась, затем осторожно подошла к запруде, положила гребешок и флакон с ароматическим маслом в густую траву.

Этот пруд напомнил ей похожее озерцо на острове, на берегу которого они так часто сидели с матерью. «Как давно это было», — подумала Лили, расстегивая платье. Она сняла нижнюю юбку, аккуратно положила поверх платья, затем скинула туфельки. Ей не терпелось смыть с себя грязь. Сколько дней они уже едут по пыльным дорогам!

Одетая в одну лишь тонкую льняную рубашку, Лили села, опустила босые ноги в холодную воду. «Брр! Не думала, что вода такая ледяная. А Дульси купаться еще хотела».

Она ополоснулась чистой водой. Затем достала масло и втерла его в кожу: вначале растерла ноги, затем руки и плечи. После этого Лили взяла в руки гребень и принялась расчесывать волосы. Она сидела лицом к воде и смотрела на темные отражения в зеркальной глади. В них было что-то таинственно-магическое, успокаивающее и завораживающее.

И вдруг Лили увидела в пруду отражение человека в плаще. Оцепенев от ужаса, смотрела девушка, как человек поднимает тяжелую палку. Она закричала, затем почувствовала страшную боль в затылке, Черная гладь пруда расступилась. Лицо сэра Раймонда Уолчемпса исчезло, и вместо него в ее угасающем сознании всплыла усмехающаяся физиономия колдуна из кукольного спектакля.

Двое малышей визжали от восторга, глядя на то, как забавно дергается в руках кукловода смешная марионетка, но третий ребенок — самый младший — все еще испуганно жался к матери, поглядывая на ужасное создание. Фарли сделал ему козу, надеясь хоть как-то позабавить его, но малыш даже не улыбнулся. Детям, оказывается, не так-то просто понравиться.

По сигналу Фарли Тристрам принялся жонглировать разноцветными кубиками с ловкостью, заслужившей одобрение хозяина фермы. Малыши принялись упрашивать мальчика научить их своему искусству.

Пока Тристрам занимал малышей, Одел вытащил из корзины цветные ленты, расправил, тряхнул ими в воздухе. Шелк блестел и переливался. Глаза у хозяйки заблестели. Фарли зевнул, делая вид, что скучает.

— Генри, посмотри, какой прекрасный шелк! Я никогда такого не видела! — Женщина всплеснула руками.

Генри отвернулся:

— Ты купила себе лент на ярмарке месяц назад. Довольно с тебя безделушек.

Взгляд жены потух, но она все продолжала с надеждой глядеть на полоски цветного шелка. Фарли Одел поглядывал на угрюмого хозяина с растущей неприязнью. Черт возьми, его жена заслужила подарок. Если не ленты, то…

Фарли ленивым жестом достал мешочки с душистыми травами. Каждый из этих мешочков был искусно вышит и украшен нежным кружевом и изящными завязками. Фарли повернулся к мужчине так, чтобы аромат коснулся его ноздрей.

— О, никогда ничего красивее не видела, — вздохнула хозяйка. — И как хорошо пахнет!

Генри тоже не остался равнодушен к запаху. Фарли принялся расхваливать товар:

— Да, эти мешочки шили нежные женские ручки. Смотрите, какие они белые и мягкие, словно тело красавицы. И пахнет так же приятно. — Подумайте, как будет пахнуть одежда в вашем сундуке или простыни на вашей постели! Стоит вдохнуть этот запах, и любой мужчина не пожелал, бы ничего большего, чем лежать на душистых простынях рядом со своей теплой женушкой да слушать, как воет на улице ветер и дождь стучит в окно. Ничего лучшего вы в жизни не найдете.

Генри подозрительно взглянул на чернявого коротышку, но, подумав, что от мешочков и впрямь хорошо пахнет, кивнул.

— Что вы хотите за парочку таких штук? На деньги не рассчитывайте, но мы можем дать вам яйца и сыр.

— Я только что напекла пирожков!

Одел мастерски изобразил на лице сомнение, но, обернувшись к Тристраму, незаметно подмигнул.

Мальчик подмигнул в ответ, при этом чуть было не уронил один из кубиков, но вскоре поймал ритм и принялся подбрасывать их еще выше, к безудержному восторгу детворы. И вдруг один из кубиков, вместо того чтобы упасть на землю, каким-то чудом растворился в воздухе. Тристрам резко обернулся и удивленно застыл, увидев перед собой Валентина Уайтлоу.

— Капитан! Вы пришли! Я знал, что вы придете! Я знал, что вы о нас не забудете! Лили сказала, что вам теперь нет до нас дела, но я знал, что она не права! Я знал это! — И мальчишка бросился к Валентину на шею.

— Конечно же, я не забыл про вас, мальчик мой, — ответил Валентин, растроганный таким восторженным приемом. — Где Лили и Дульси? С ними все в порядке? — спросил он, все еще не в силах поверить, что зрение его не обмануло, что перед ним один из тех, кого он ищет, что мальчик, жонглирующий во дворе, и есть сын Джеффри Кристиана.