Парус любви - Макбейн Лори. Страница 25

– Нет, у меня все в порядке, – ответила женщина отрывистым шепотом. – Просто на какой-то миг я ощутила боль. Должно быть, переела за обедом. Вы знаете, чем кормят в этих паршивых гостиничках. – С каждым словом голос ее становился все громче.

– Вы уверены, что дело именно в этом? – вежливо спросил Фрэнсис. Он сомневался, что она говорит правду, поскольку волнение ее все еще не улеглось.

Кейт смотрела на молодого джентльмена, надежно скрытая маской и вуалью. Ее бледно-голубые глаза не отрывались от сына Люсьена Доминика. Конечно же, это один из Домиников, болезненно сглатывая, подумала Кейт, глядя на лицо, напоминающее ей не только Люсьена, но и Перси. Глаза были другого цвета, нежели глаза Перси и Люсьена, не такие светлые, как ее собственные, но ястребиные черты неопровержимо свидетельствовали, что перед ней один из Домиников.

Кейт перевела взгляд на других всадников. Ее глаза сузились при виде довольно замызганной молодой девушки, державшей в руках странный мешок. Кейт почувствовала, как под перчатками у нее побелели костяшки пальцев, ибо эта девушка также, несомненно, принадлежала к роду Домиников. Как ни странно, неряшливый вид девушки лишь подчеркивал ее неотразимую красоту; распустившиеся волосы, обрамляя лицо, которое своим очарованием вполне могло соперничать с ликом ангела с картины эпохи Возрождения, спадали на бедра великолепными золотыми волнами. Кейт вздохнула: много лет назад она была столь же девственна, столь же небесно красива, как эта девушка. Скользнув взглядом по трем остальным всадникам, она заметила, что двое из них рыжие, а у того, что постарше, темно-каштановые курчавые волосы. Ее собственная доминикская кровь подсказала ей, что они не Доминики, к тому же она знала, что ни у одного из Домиников не было рыжих волос. Кейт мысленно отмела двоюродных братьев Флетчер как не имеющих для нее значения, и ее бледные глаза вернулись к Фрэнсису. Ее мысли были заняты лишь Доминиками. А тут их двое.

– У вас какие-то трудности? – спросила Кейт с вежливым любопытством, показывая рукой на спешившихся всадников. – Девушка, должно быть, упала с лошади? Она не поранилась? Рокко! – позвала Кейт. И прежде чем Фрэнсис успел объяснить ей, что произошло, или возразить, она что-то сказала по-итальянски своему лакею.

– Нам не нужна помощь, мадам, – торопливо произнес Фрэнсис, увидев, что к ним приближается гигантская фигура. – Моя сестра Ри в самом деле упала с лошади, – начал он, чтобы объяснить, почему она такая грязная, – но это случилось раньше. Прошу прощения за то, что мы загородили вам дорогу. Дело в том, что Ри решила спасти брошенных кем-то в воду щенят. – Своей усмешкой Фрэнсис так сильно напомнил Кейт Перси, что она едва удержалась, чтобы не высунуться и не потрепать его по щеке.

– Я вижу. Очень благородно с ее стороны, – ответила Кейт. – Вы, должно быть, живете где-то поблизости, иначе не поехали бы кататься в такую препаршивую погоду, – заметила она как бы вскользь, пытаясь подавить возбуждение, пульсирующее в ее крови. – Насколько я знаю, здесь есть лишь одно поместье, Камарей. Стало быть, вы... – Вопросительная интонация, с которой Кейт выговорила последние слова, не оставила молодому джентльмену другого выхода, кроме как представиться.

– Я Фрэнсис Доминик, это моя сестра Ри Клэр, а это мои кузены Эван, Джордж и Джеймс Флетчсры, – скромно сказал Фрэнсис, не упомянув никаких титулов.

– Да, конечно, – пробормотала Кейт. – Вы маркиз Карилстонский, наследник Камарея.

Фрэнсис удивленно вскинул брови.

– Вы знакомы с нашей семьей, мадам? – спросил он холодным тоном. – Может быть, вы друг моих родителей?

– Друг? – как-то странно выговорила Кейт. – Нет, просто старая знакомая. – Да, – повторила она, находя удачным это определение. – Да, я их давнишняя знакомая.

– Ясно, – сказал Фрэнсис. – Вы хотите посетить Камарей? Может быть, будете присутствовать на балу?

Кейт отрицательно мотнула головой.

– Нет, я просто проезжаю через долину, но я была рада повидать сына Люсьена, – благодушно произнесла она, лихорадочно обдумывая, как ей поступить. – Где же Рокко? Иногда он такой нерасторопный, – пожаловалась она, высовываясь из окна экипажа и видя, что ее лакей, ухмыляясь с видом глупого деревенского увальня, смотрит на щенят.

Ри Клэр Доминик поощрительно улыбалась колеблющемуся лакею. Услышав его шаги, она была сначала слегка испугана, но, подняв глаза, увидела пару печальных темных глаз, которые глядели на нее почти с умоляющим выражением. И она не отпрянула от него, как это обычно делали все, кому приходилось сталкиваться с этим огромным, туго соображающим человеком. А вместо этого улыбнулась, и ей показалось, будто ее улыбка нашла изумленный отклик на широком лице великана.

– Удивительное дело, – мягко сказала Ри возвышающемуся над ней лакею, – но они живы.

Рокко продолжал зачарованно смотреть на лицо Ри в форме сердечка, на ниспадающие на плечи золотые волосы. Что-то медленно зашевелилось в его уме, согретое теплом ее искренней улыбки. Темные, почти детски-наивные глаза смотрели, куда показывала ее рука, на пушистых щенков, которые своими розовыми язычками восторженно лизали ласкавшие их пальцы. Рокко медленно протянул руку, глядя на Ри, не зная, примет ли она ее или отклонит рукопожатие, как это нередко бывало в подобных случаях. Она схватила его руку, подтащила к щенкам и положила ему на ладонь одно извивающееся тельце.

– Все хорошо, – мягко проговорила Ри, похлопывая его руку, когда с удивлением увидела набухшие в его глазах слезы; он держал щенка с безмолвным благоговением. – Я отнесу их к человеку, который о них позаботится, – объяснила она. – Он любит собак и умеет их лечить одним прикосновением.

Но Рокко понял только, что эта светловолосая девушка добра к нему, тогда как в его деревне и даже в семье к нему относились с насмешкой и неприязнью. Воспоминания были неприятными. Рокко нахмурился и мысленным взором вновь увидел такое же нежное лицо, окруженное развевающимися волосами, и широко разведенные руки... Он стоял на коленях в умоляющей позе, и его манила к себе сладостно-печальная улыбка. Он вспомнил, как дрожал от страха перед неизвестностью, когда мать отвела его в большой каменный дом. Внутри было так холодно, а стены были такие высокие, что, казалось, уходили в самое небо. Мать сказала, что он вел себя плохо и должен быть наказан, хотя он так и не понял, в чем провинился. Она оставила его в холодной тьме кафедрального собора, вдали от родного дома и деревни, и ушла.

Он должен был просить прощения, но его испугали закутанные фигуры, то и дело появлявшиеся из теней и исчезавшие. Он поднял глаза, надеясь увидеть свет, но увидел лишь взирающие на него с высоты безобразные, мучительно перекошенные лица. Как было просить прощения у таких беспощадно-жестоких лиц, которые осуждающе смотрели на него своими невидящими глазами? Скуля, как побитый пес, он отвернулся от каменных лиц, и тут его глаза встретились с глазами мадонны и ангелов. Она улыбнулась ему, радушно его приветствовала, приглашая в свой мир, и растопила сердце теплом, которого не было в ужасных приделах собора. Но затем все это было отнято у него, его выгнали на холодную площадь, а тепло мадонны осталось внутри, за 88 закрытыми дверями. С тех пор он больше не видел своей мадонны – до этого самого дня, когда оказался в сельской местности Англии.

– Рокко, отвечай, дурень! – услышал он резкий крик, сразу нарушивший ощущение покоя, которое он обрел в улыбке этой незнакомой девушки. – Что ты там делаешь? Он не докучает вам, дорогая? – спросила Кейт, тщетно пытаясь привлечь внимание своего лакея.

– Нет, совсем не докучает, – заверила Ри женщину. – Наоборот, помогает, – решительно сказала она, намеренно не обращая внимания на тон, которым женщина обращалась к лакею.

– Что мы будем с ними делать, Ри? —.спросил Джеймс, размышляя, как они повезут щенков на лошадях.

– Я подумала, что мы можем отвезти их старому мистеру Таберу, живущему в Каменном-доме-на-холме, – предложила Ри, вспоминая о старике и его сарае с больными животными, которых он лечил. – С тех пор как его сын начал хозяйничать на ферме, у него нет никаких других дел, кроме как присматривать за бродячими и больными животными. Мама говорит, что у него особый дар обращаться с ними. Когда у нас заболевает какая-нибудь лошадь, она всегда посылает Баттерика к старику за советом.