Будни - Макбейн Эд. Страница 8

Администратор, в отличие от своего древнего окружения, был молодым человеком приблизительно двадцати пяти лет. Его коричневый твидовый костюм аккуратно выглажен. Шелковый галстук в желто-коричневую полоску хорошо сочетался с рубашкой телесного цвета. На носу очки в роговой оправе. Он наконец взглянул на детективов, оторвавшись от книги, и поднялся:

– Да, джентльмены, чем могу служить?

– Полиция, – сказал Карелла. Он вынул бумажник из кармана и открыл его там, где был приколот полицейский жетон. – Слушаю, сэр.

– Я детектив Карелла. Это мой коллега детектив Хейз.

– Добрый вечер, господа. Я дежурный администратор Ронни Сэнфорд.

– Мы ищем одного человека. Он мог здесь жить две недели назад, – начал Хейз.

– Так. Если он здесь жил две недели назад, – проговорил Сэнфорд, – то, может быть, мы его найдем. Почти все наши клиенты постоянно проживают здесь.

– У вас есть киоск канцтоваров? – спросил Карелла.

– Сэр?

– Канцтовары. Есть здесь место, куда можно войти с улицы и что-нибудь купить?

– Нет, сэр. Вон там в углу, у лестницы, есть письменный стол, но мы не держим там канцтоваров, сэр.

– В комнатах есть почтовая бумага?

– Да, сэр.

– А на вашем столе?

– Да, конечно, сэр.

– За этим столом круглые сутки кто-нибудь находится?

– Круглые сутки, сэр. У нас три смены. С восьми утра до четырех дня, с четырех дня до полуночи и с полуночи до восьми утра.

– Вы заступили в полночь, так?

– Так, сэр.

– Клиенты были в вашей сегодняшней смене?

– Да, несколько, сэр.

– Не заметили кого-нибудь в окровавленной одежде?

– Окровавленной? О, нет, сэр.

– А вы бы заметили?

– Что вы хотите сказать?

– Вы обращаете внимание на то, что делается в холле?

– Стараюсь, сэр. Во всяком случае, большую часть ночи. Я иногда могу вздремнуть, если нечего делать, но обычно...

– Что вы изучаете?

– Бухгалтерское дело.

– Где?

– В университете Рамси.

– Вы позволите нам взглянуть на регистрационную книгу?

– Конечно, сэр.

Он подошел к почтовой стойке, взял лежавшую там регистрационную книгу, вернулся к столу и открыл ее:

– Все нынешние клиенты – наши постоянные жильцы, за исключением мистера Ламберта из 204-го и миссис Грант из 701-го.

– Когда они вселились?

– Мистер Ламберт вселился... прошлой ночью, по-моему. А миссис Грант живет здесь уже четыре дня. Она съезжает во вторник.

– Это собственноручные подписи клиентов?

– Да, сэр. Всем постояльцам мы предлагаем расписаться собственноручно, как требует закон штата.

– Ты понял, Коттон? – улыбнулся Карелла и опять повернулся к Сэнфорду: – Вы не будете возражать, если мы посмотрим журнал вон там, на кушетке?

– Видите ли, сэр...

– Я вам дам расписку, если хотите.

– Да нет, не надо. Ничего страшного, я думаю.

Полицейские сели с журналом на кушетку, обтянутую потертым красным вельветом. Карелла, примостив журнал на коленях, развернул записку, найденную у Мерси Хауэлл. В отеле проживало пятьдесят два человека. Карелла и Хейз просмотрели весь журнал, затем принялись листать его во второй раз.

– Стоп! – вдруг воскликнул Хейз.

– Что?

– Глянь-ка сюда.

Он взял записку и расправил ее прямо над одной из подписей:

Где ваша одежа, мисс?

Ангел Мести

Тимоти Аллен Меймз

– Ну что, видишь? – спросил он.

– Почерк другой, – возразил Карелла.

– Инициалы совпадают, – показал Хейз.

Детектив Мейер Мейер еще не отошел от шока. Он не любил привидения. Ему не нравился этот дом. Он хотел домой. Он хотел лежать в кровати рядом с женой Сарой. Ему хотелось, чтобы она погладила его по руке и сказала, что таких вещей не бывает, и ему, взрослому человеку, нечего пугаться! Как он мог поверить в духов, тени, голландских призраков? Смешно!

Но он их слышал, ощущал их ледяное присутствие, какое-то мгновение почти видел их. В шоке детектив повернулся к лестнице на звук спускающихся шагов и, широко открыв глаза, замер. Он почувствовал искушение вынуть револьвер, но подумал, что будет выглядеть глупо в глазах Горманов. Мейер прибыл сюда скептиком, а теперь...

Детектив в ужасе ждал того, кто спускался по ступенькам такими грузными шагами – то ли упырь в развевающемся саване, звенящий цепями, то ли призрак с побелевшим черепом вместо головы и костлявыми пальцами с капающей с них кровью младенцев.

Биллем Ван Хоутен, одетый в красные вельветовые шлепанцы и красный смокинг, с торчащими за ушами космами и пронзительным взглядом голубых глаз вошел в гостиную, направляясь прямо к дочери и зятю.

– Ну, – спросил он, – они снова были?

– Да, папа, – прошептала Адель.

– Что им сегодня надо было?

– Не знаю, они опять говорили по-голландски.

– Мерзавцы, – произнес Ван Хоутен и повернулся к Мейеру. – Вы их видели?

– Нет, сэр, не видел, – покачал головой полицейский.

– Но они ведь были здесь, – возразил Горман. – Я их слышал.

– Да, милый, – успокоила его Адель. – Мы все их слышали. Но так уже было, помнишь? Мы их слышали, но они так и не смогли сюда прорваться.

– Да-да, верно, – кивком подтвердил Горман, – такое уже было, детектив Мейер.

Он стоял сейчас лицом к Мейеру с комично склоненной головой, незрячие глаза закрыты черными очками. Когда он заговорил, то стал похож на ребенка, ищущего утешения.

– Вы ведь слышали их, детектив Мейер?

– Да, слышал, мистер Горман.

– А ветер?

– Да, и ветер тоже.

– А вы чувствовали их? Когда они появляются, становится... становится так холодно. Вы чувствовали, что они здесь?

– Что-то я чувствовал, – согласился Мейер. Неожиданно заговорил Ван Хоутен:

– Вы удовлетворены?

– Чем? – не понял Мейер.

– Тем, что в доме привидения. Вы ведь из-за них здесь, так ведь? Чтобы убедиться...

– Он здесь потому, что я попросил Адель обратиться в полицию, – подал голос Горман.

– Почему ты это сделал?

– Из-за украденных украшений, – сказал Горман. – А еще потому, что... Потому что я потерял зрение, да, но я хотел убедиться, что я не теряю еще и рассудок.

– Ты вполне здоров, Ральф, – произнес Ван Хоутен.

– А украшения... – начал Мейер.

– Они их взяли, – бросил Ван Хоутен.

– Кто?

– Йоган и Элизабет. Наши милые соседи, призраки, сукины дети.

– Это невозможно, мистер Ван Хоутен.

– Почему это невозможно?

– Потому что привидения... – начал было Мейер, но заколебался.

– Ну?

– Привидения, видите ли, не воруют драгоценности. Я хочу сказать, зачем они им? – выговорил он неуверенно и посмотрел на Горманов в поисках поддержки. Но никто из них его не поддержал. Они сидели на диване у камина с хмурым и подавленным видом.

– Они выживают нас из дома, – сказал Ван Хоутен, – это же очевидно.

– Почему очевидно?

– Потому что они сами сказали.

– Когда?

– Перед тем, как украсть ожерелье и серьги.

– Они сказали это вам?

– Мне и детям. Мы все трое были здесь.

– Но я так понял, что духи говорят только по-голландски.

– Да, я перевел для Ральфа и Адель.

– Что произошло потом?

– То есть?

– Когда вы обнаружили пропажу украшений?

– Как только они ушли.

– То есть, вы подошли к сейфу...

– Да, открыл его, а драгоценностей не было.

– Мы их там заперли десятью минутами раньше, – вставила Адель. – Мы были в гостях, Ральф и я, и приехали домой очень поздно. Папа еще не спал. Он читал здесь, в том кресле, где вы сейчас сидите. Я попросила его открыть сейф и оставила там украшения. Потом он закрыл сейф, а потом... Потом пришли они... Угрожали.

– В котором это было часу?

– Как обычно. Они всегда приходят в одно и то же время. Два сорок пять ночи.

– Когда, вы сказали, украшения были помещены в сейф?

– Около половины третьего, – ответил Горман.