Медиум из высшего общества - Каури Лесса. Страница 4

Невысказанный вопрос в голубых глазах.

– Вельмина, хочу, чтобы ты знала – я очень рада, что ты работаешь у меня.

Девушка улыбнулась и прижала руку к сердцу. После чего присела в легком реверансе и убежала прочь, легкая, как горная лань. Глядя вслед, я раздумывала о том, как это удивительно, когда чужие люди становятся родными и близкими. Впервые посетив Валери, я увидела огромную «мадам» в безвкусной хламиде. Нечто из разряда уличных фокусников, которые обманут тебя в любом случае. И лишь когда она заговорила, я поняла, что «мадам» не так проста, как кажется. А потом я просто перестала воспринимать ее полноту и яркий макияж, простоватую речь и ругательства, которыми она виртуозно сыпала, если была чем-то недовольна. Я не видела тела. Я видела душу – и душа была прекрасна и добра ко мне, как никто и никогда, кроме бабушки.

Слезы снова показались на глазах, но я отерла их тыльной стороной ладони. Нет, я больше не стану плакать, я стану действовать! Валери будет похоронена не как какая-то там «гадалка», а как близкий мне человек. Когда закончится следствие, я приведу в порядок ее земные дела, выплачу долги, если они были, раздам вещи нуждающимся, распоряжусь, чтобы смыли пентаграмму с пола и сняли амулеты со стен… Мне представилась пустая, будто лишенная причины для собственного существования, квартира. Бог с ней! Это лишь внешняя оболочка. Богатство человека – в его деяниях, а не в вещах, которыми он окружает себя при жизни. Вот только… что делать с Ромио?

В этот момент из кабинета раздался женский вскрик. Поскольку в квартире были только мы с Вельминой, я сделала вывод, что кричит она, и кинулась туда.

Вбежав в комнату, увидела следующую картину – горничная, схватившись за голову, разглядывала лежащую у ее ног погребальную урну. Судя по валяющейся рядом метелке для пыли, Вельмина убиралась в кабинете, но, передвигая журналы на полке, случайно толкнула урну.

– Что случилось? – спросила я, подходя.

Нет, урну она уронила не случайно. А тогда, когда прочитала надпись и сообразила, что это именно урна. Я поняла это, стоило разглядеть лицо Вель, на котором отразился весь спектр эмоций, начиная от страха и заканчивая крайним изумлением.

– Меня уронили! Это безобразие! – послышался сердитый голос.

Из стены до половины высунулся дед. Вид у него был донельзя разгневанный.

– Я сейчас кому-то руки оторву, – пообещал он, глядя на побледневшую горничную. – Аккуратнее надо быть с мертвыми – они и ответить могут!

– Дедушка, пожалуйста, успокойся! – Я ободряюще кивнула Вельмине. – Иди, я сама разберусь.

– Какой я тебе дедушка? – рявкнул он. – Мы же договорились!

Вель исчезла с такой быстротой, будто дед гнался за ней, размахивая собственной урной.

– Немедленно поставь меня на место! – приказал дед и шагнул из стены. – Надеюсь, урна цела? Иначе тебе придется заказывать новую и, срань господня, соскребать мой прах с пола!

Я подобрала урну и внимательно ее осмотрела. Слава богу, гранит с Неверийского кряжа был крепок, как стены, окружавшие Валентайн.

– Стой! – воскликнул дед, когда я потянулась к полке. – Почему бы тебе не подобрать для меня другое пристанище?

– А чем тебя это не устраивает? – невинно поинтересовалась я, подвигая поближе к урне последний номер «Нарядного обозревателя».

– Пф-ф, – фыркнул дед. – И в кого только ты такая вредная уродилась?

Я благоразумно промолчала. Если вредность во мне и присутствовала – ее источник сейчас стоял напротив. Точнее, дух источника.

– Обвинение в убийстве с тебя снимут? – между тем, спросил дед и уселся за мой рабочий стол, словно за свой.

Я кивнула. Подобрала метелку, отнесла к двери и повесила на ручку – Вель заберет, когда вернется.

– Она была тебе близка, та женщина, которую убили? – вдруг спросил дед.

С удивлением взглянув на него, поинтересовалась:

– Откуда ты знаешь, что это женщина?

Бенедикт невразумительно пожал плечами, из чего я сделала вывод, что наш разговор с Расмусом он подслушал.

Подойдя, остановилась у стула, на котором устроился Бенедикт, и смотрела на деда до тех пор, пока он не проворчал: «Ну так и быть, садись!» и не пересел на стул для посетителей.

– Валери научила меня не бояться таких, как ты, – сказала я, прислушиваясь к своему голосу – не дрогнет ли? Ведь теперь мне следовало говорить о ней в прошедшем времени. – Поддерживала тогда, когда все от меня отвернулись.

– Ну неправда, – улыбнулся дед. – Не все. Я вот все время тебя поддерживал!

– Да ну? – удивилась я. – Твои вопли про «отрублю голову» до сих пор звенят у меня в ушах.

– Я старался, – довольно покивал он и сменил тему: – Знаешь, о «Бегущей» в свое время много писали в газетах.

– О шхуне капитана Рича? – удивилась я.

– Ричей в Норрофинде, как блох у дракона, – хмыкнул Бенедикт. – Это имя ни о чем бы мне не напомнило, а вот название корабля – другое дело. Хорошо, что в моем возрасте я не жалуюсь на память!

– И что же о ней писали?

– Она была в числе десяти судов, отправленных вокруг света в поисках артефактов, – заговорил дед. – Первая экспедиция, собранная по инициативе императора. Поэтому в нее нанимались лишь опытные экипажи. Шесть кораблей не вернулись назад. «Бегущая» была одной из вернувшихся. Шхуну встречали с триумфом. Ее трюмы ломились от артефактов, привезенных с той стороны моря. Племенам, живущим на Южном побережье, те были без надобности, поэтому они отдавали их просто так…

– Но откуда у них столько артефактов? – удивилась я. – Тем более, что, как ты говоришь, они ими не пользовались?

– Их привозили кочевники из пустыни и обменивали на нужные товары. Многие артефакты, например, драгоценные камни, красивы сами по себе. Местные жители использовали их для украшения жилищ и одежды, не подозревая об истинной ценности.

Я задумалась. Убийство капитана «Бегущей» и Черриша Пакса, фото с памятной надписью от человека, который, возможно, что-то знал, поскольку писал «у тебя все получится!» А, может, он и был убийцей Пакса? Или… И того, и другого? Рассказанное дедом проливало новый свет на эти события. Артефакты всегда ценились в Норрофинде, а шхуна капитана Рича привезла их много. Возможно, отчиму известны подробности той экспедиции? Ведь сейчас он один из тех, кто напрямую отвечает за их снаряжение и отправку.

– Капитан Рич еще участвовал в подобных путешествиях? – уточнила я.

– Да, и вышел в отставку спустя десять лет, – кивнул дед. – Видимо, билеты в театр были куплены им для себя и супруги именно по этому поводу. И надо же было случиться такому несчастью!

– Артефакты… – задумчиво проговорила я.

– Артефакты бывают разными, – усмехнулся дед, – за некоторые не жалко и убить.

Я вскинула взгляд, но стул для посетителей уже был пуст.

***

За окном мелькнули постовые огни на выезде из города. Спустя несколько минут онтикат затрясся по ухабам, съехав с главной дороги на проселочную, и сбавил ход. Свет фар освещал густые заросли, выползающие на обочины, и густую подкронную тьму. Мы ехали по лесистой местности в сторону деревеньки под названием Обленищево.

Брен был прав – наблюдение с меня сняли сразу после обеда. Когда Расмус вернулся из города, ищеек уже не было. Однако, помня о вероломстве шефа Департамента имперского сыска, мы все же покинули квартиру на улице Первого пришествия тайно: одетые в черное, скрыв лица под масками. Выбрались через чердачное окно на крышу соседнего дома и так, по крышам, миновали несколько кварталов, после чего спустились вниз, где Бреннон нанял онтикат, посулив меганику хорошие деньги за загородную поездку.

– Останови на развилке, которая ведет к деревне! – громко крикнул Расмус, стукнув в переднюю стенку онтиката.

Оттуда донеслось в ответ:

– Как прикажете.

– Мы не поедем в деревню? – удивилась я.

– Не будем глаза мозолить, – пояснил Брен. – У меня есть карта, до мельницы всего полчаса пути от Обленищево. Пойдем по берегу реки.