Плата за убийство - Макбейн Эд. Страница 8

– Зачем приходила к вам Люси Менкен?

– Вы хотите сказать – Митчелл? Люси Митчелл?

– Да.

– А что она натворила?

– Ничего.

– Тогда почему я должен рассказывать о ней?

– А почему нет?

– Сначала скажите, в чем ее обвиняют.

– Блайер, я пришел сюда не для того, чтобы торговаться. Я задал вопрос. Могу повторить. Зачем она приходила, и что ей было нужно?

Блайер долго рассматривал Хейза.

– Думаете, напугали меня? – спросил он наконец.

– Да.

– А знаете, вы правы. Я действительно испугался. Откуда у вас эти белые волосы? Вы походите сейчас на божий гнев, клянусь. Я не хотел бы встретить вас в темном переулке.

– Зачем она приходила к вам?

– Ей нужны фотографии.

– Какие?

– Ее фотографии.

– И зачем ей они?

– Откуда мне знать? Для семейного альбома, может быть. Какое мне дело?

– На фотографиях снята она?

– Конечно. Кто же еще? Мэрилин Монро?

– Что за фотографии?

– Разные.

– Она на них обнаженная?

– На некоторых обнаженная. На остальных почти голая!

– Почти голая – это насколько голая?

– Очень голая. Настолько, чтобы не сказали, что она совсем голая. Между прочим, на них она кажется даже более голой – если вы меня понимаете.

– Кто снимал ее?

– Один из моих клиентов.

– Зачем?

– А как вы думаете? Для продажи в журналы для мужчин.

– Как зовут фотографа?

– Джейсон Пул. Блестящий фотограф. Даже тогда его фотографии были великолепны, а это было уже давно.

– Как давно?

– Лет двенадцать назад.

– Ну и как все это случилось?

– Тогда контора у меня была куда меньше. И без секретарши. Я сижу и ем сэндвич. Открывается дверь и входит эта куколка. Невероятная красотка. С ней я готов остаться на необитаемом острове без воды и пиши. Одна она, и я счастлив. Вот какая это была красотка.

– Это была Люси Митчелл?

– А кто еще? Прямо с фермы, вскормленная на молоке и меде. С соломой в прическе. Мистер, у меня ослабели коленки. Большие синие глаза, а какое тело! Оно поет, оно играет сонаты, оно лучше струнного оркестра. Она говорит, что хочет стать моделью. Я спрашиваю, у вас есть опыт? Нет, говорит, но я хочу, чтобы мои фотографии были в журналах. Господи, я уже представляю себе – у меня – целое состояние. Все журналы, фотографии во всех казармах, студенческих общежитиях. Я звоню Джейсону Пулу. Тот принимается за дело. Его камера щелкает не переставая. Клик-клик! Снимает всю ночь.

– А дальше?

– Он приносит чудесные фотографии невероятной девушки с таким телом, что даже железобетон тает. Я уже считаю деньги. И чем все кончилось?

– Чем?

– Тем, что на следующее утро я разорен. У меня больше нет конторы. Нет клиентов. Какая-то наглая девка подает на меня в суд утверждая, что я распространял ее фотографии – самые разные – а она несовершеннолетняя. Откуда мне это знать? У меня в руках чудесные фотографии Люси Митчелл, но я ничего не могу сделать с ними, потому что та другая бессовестная девка разорила меня.

– А фотографии Митчелл?

– Не знаю. Пока длилась суматоха, шел суд, фотографии исчезли. Я снова открыл контору, но фотографий Люси Митчелл так и не нашел. И я знаю, что они не были опубликованы.

– Сколько их было?

– Примерно три дюжины.

– И все такие впечатляющие?

– Мистер, – благоговейно произнес Блайер.

– Люси Митчелл сегодня пришла за своими фотографиями?

– Да. Но как она изменилась! А платье! Будто вышла из женского монастыря. Я говорю ей, что у меня нет фотографий. Она обвинила меня, что я в сговоре с каким-то Саем Крамером. Я говорю ей, что она не в своем уме. Не знаю никакого Крамера, кроме парня по имени Дин Крамер, выпускающего журнал с голыми девочками. Она спрашивает, а он не родственник того Крамера? Я отвечаю, что не знаю. Я что – библиотека Конгресса?

– Ну, а дальше?

– Она потребовала адрес Дина Крамера. Я дал его, чтобы отвязаться. Одного не понимаю: прошло столько лет, и ей вдруг понадобились фотографии! Не понимаю, и все.

– Значит, вы не знакомы с Саем Крамером?

– Что? И вы против меня?

– Так знакомы или нет?

– Не знаком. Я даже Дина Крамера и то плохо знаю. Всего полдюжины фотографий ему и продал. Уж очень он образованный. Ему, видите ли, просто голые девочки не годятся.

– А что ему нужно?

– Чтобы каждый снимок сопровождался рассказом. Он считает, наверно, что таким образом ему удастся обмануть читателей и заставить их думать, что они не просто смотрят на голую женщину, а читают “Войну и мир”. Да, как изменилась Люси Митчелл! Зачем она носит эту старую хламиду? Она что боится, что на нее будут смотреть с восхищением?

– Может и так, – задумчиво произнес Хейз.

– В те годы... – пробормотал Блайер, погруженный в воспоминания. И затем снова благоговейно прошептал: – Мистер!

Глава 7

У журнала было очень мужественное название.

Открывая дверь редакции, Хейз подумал, что в английском языке нет ни единого мужественного слова, которое уже не было напечатано на обложке одного из журналов для мужчин. Он подумал, что придет время, и появятся такие названия:

ТРУС – журнал для нас с тобой.

НЕРЯХА – для мужчин, которым на все наплевать.

Хейз усмехнулся и вошел в приемную. На стенах висели картины, написанные маслом и изображающие обнаженных до пояса мужчин, делающих что-то опасное. На одной картине был нарисован голый до пояса мужчина с кинжалом в руке, борющийся с акулой; на другой – голый до пояса мужчина, заряжающий пушку; на третьей – голый до пояса мужчина, скальпирующий индейца; еще один голый до пояса мужчина с бичом в руке, угрожающий другому голому до пояса мужчине с таким же бичом.

Почти голая до пояса девушка сидела в углу приемной и печатала на машинке. Хейз чуть не влюбился в нее, но справился со своими чувствами. Девушка подняла голову.

– Мне нужен Дин Крамер, – сказал Хейз. – Я из полиции.

Он показал удостоверение. Девушка равнодушно посмотрела на него и нажала на кнопку звонка.

– Проходите, сэр. Комната десять, в середине коридора.

– Спасибо, – сказал Хейз, довольный что не влюбился. Он открыл дверь, ведущую в коридор. Стены коридора были увешаны фотографиями старых пушек, спортивных автомобилей и девушек в купальных костюмах – вещами, без которых не мог бы существовать ни один журнал для мужчин. Редактор каждого такого журнала инстинктивно понимал, что все мужчины в Америке интересуются старыми пушками, спортивными автомобилями и девушками в купальных костюмах. Интерес к девушкам был понятен Хейзу, однако единственная пушка, интересовавшая его, висела под мышкой в кобуре, а забота об автомобильной промышленности ограничивалась старым фордом, возившим его на работу.

У комнаты десять не было двери. Не было у нее и настоящих стен. Вместо них возвышались до уровня плеч перегородки. Широкий проем в перегородке, образовавшей переднюю стенку, служил входом. Хейз поднял руку и тихо постучал по перегородке справа от входа. Мужчина, сидящий внутри во вращающемся кресле, повернулся.

– Мистер Крамер?

– Да.

– Я – детектив Хейз.

– Заходите, – пригласил Крамер. Это был человек небольшого роста, с нервным лицом, карими глазами и длинным носом. Его черные волосы были растрепаны. Под носом росли пышные черные усы. Их назначением, по мнению Хейза, было сделать владельца старше. Если так, то успех был лишь частичным: Крамер не выглядел старше двадцати пяти. – Садитесь, садитесь, – сказал Крамер.

Хейз опустился в кресло напротив. Стол был завален иллюстрациями, фотографиями, письмами от литературных агентов в папках разного цвета.

Крамер перехватил взгляд Хейза.

– Редакция журнала, – пояснил он. – В сущности, все редакции одинаковы. Только журналы разные.

– Понятно, – сказал Хейз.

– Итак, чем могу помочь?

– К вам сегодня приходила женщина по имени Люси Митчелл?

Крамер удивленно поднял брови. – Да, приходила. Но откуда вы это знаете?