Размышления - Аврелий Марк. Страница 15

8. Читать невозможно, но гордыню оттеснить можно, но одолевать наслаждение и боль можно, но быть выше славы их можно, на бесчувственных и неблагодарных не гневаться, а ещё заботиться о них — можно.

9. И чтобы никто от тебя не слышал больше, как ты хулишь жизнь при дворе — и сам ты от себя.

10. Раскаяние, когда спохватишься, что упустил нечто дельное; а ведь доброе — это непременно нечто дельное, и человеку достойному и прекрасному следует стараться о нем. Но ведь прекрасный и достойный человек не может раскаиваться, что он упустил какое-нибудь наслаждение, а следовательно, наслаждение и не дело, и не благо.

11. Это вот — что оно само по себе в своём строении? что в нем естественно и вещественно? что причинно?! что оно делает в мире? как долго существует?

12. Когда тяжко просыпаться, вспомни, что это по твоему строению и по человеческой природе — производить общественные деяния, а спать — общее с существами неразумными; а что кому по природе, то и располагает больше, то ему и сродни и более того — ему заманчиво.

13. Постоянно и при всяком, по возможности, представлении вести рассуждение о природе, страстях, познании.

14. Кого ни встретишь, говори себе наперед: каковы у этого основоположения о добре и зле? Ведь если о наслаждении и боли и о том, что их вызывает, если о славе, бесславьи, жизни и смерти он держится, скажем, таких вот положений, то для меня не будет удивительно или странно, когда он поступит так вот и так; я же не забуду, что так он вынужден поступать.

15. Помни: как постыдно изумляться, что смоковница смокву приносит, так же и когда мир что-либо приносит из того, чем плодоносен. Вот врачу или кормчему стыдно же дивиться, если кто в горячке или ветер подул в лицо.

16. Помни, что и перемениться, и последовать тому, что тебя поправляет, равно подобает свободному. Ибо это твоё дело свершается, по твоему же устремлению и суждению, да и по твоему же уму.

17. Если от тебя зависит, зачем делаешь? Если от другого, на кого негодуешь? На атомы? или на богов?! Безумно в обоих случаях. Никого не хулить. Если можешь, поправь его; этого не можешь, тогда хоть само дело. И этого не можешь, так к чему твоё хуление? А просто так ничего делать не надо.

18. Что умерло, вне мира не выпадает. А если здесь остается, то и превращается здесь же, и распадается на собственные первостихии — мировые и твои. Они тоже превращаются — и не скулят.

19. Все рождено для чего-то: конь, лоза. Что же ты изумляешься? Солнце — оно скажет: я вот для чего рождено. Так и другие боги. А для чего ты? Наслаждаться? Ты погляди, держится ли эта мысль.

20. Всякая природа наметила прекращение ничуть не меньше, чем начало и весь путь, как тот, кто подбрасывает мяч. Ну и какое же благо, что полетел мячик вверх, и какое зло, что вниз полетел или упал? Благо ли пузырю, что он возник? что лопнул — беда ли? И со светильником так.

21. Выверни и взгляни, каково оно и каким становится старое, больное, потасканное.

Кратковечность какая и тот, кто хвалит, и тот, кого; и тот, кто помнит, и кого. Это в нашем закоулке, и то не все согласны друг с другом и каждый с самим собой. А и вся-то земля — точка.

22. Держись предмета — основоположения, или деятельности, или обозначаемого. Ты заслужил это и ещё предпочитаешь завтра стать хорошим, а не сегодня быть.

23. Делаю что-либо? делаю, сообразуясь с благом людей. Происходит что со мной? принимаю, сообразуясь с богами и всеобщим источником, из которого выведено все, что рождается.

24. Вот каким тебе представляется мытье: масло, пот, муть, жирная вода, отвратительно все. Так и всякая другая часть жизни и всякий предмет.

25. Луцилла Вера, потом Луцилла; Секунда Максима, потом Секунда; Эпитинхан Диотима, потом Эпитинхан; Фаустину Антонин, потом Антонин. И все так. Целер Адриана, потом Целер. А эти острые, знающие все наперед, самоослепленные — где они? А ведь остры были Харакс и Де-метрий Платоник, и Евдемон, и кто там ещё. И все мимолетно, все давно умерло. Иных вовсе не вспоминали, другие превратились в баснословие, об иных и басни скоро забудутся. Об этом помнить, потому что придется либо рассеяться твоему составу, либо угаснуть твоему дыханью, либо переместиться и быть поставленным в другое место.

26. Радость человеку — делать то, что человеку свойственно. А свойственна человеку благожелательность к соплеменникам, небрежение к чувственным движениям, суждение об убедительности представлений, созерцание всеобщей природы и того, что происходит в согласии с ней.

27. Троякое отношение: к сосуду, облегающему нас; к божественной причине, от которой происходит со всеми все; и к другим людям.

28. Страдание либо телу зло — пусть тогда само заявит; либо душе. Но в её власти сохранить ясность и тишину и не признавать, что зло. Ибо всякое суждение, а вместе и стремление, желание или уклонение находятся внутри, и никакое зло сюда не подымается.

29. Стирай представления, упорно повторяя себе: сейчас в моей власти, чтобы в этой душе не было никакой низости, или вожделения, или вообще какого-нибудь смятения. Нет, рассматривая все, каково оно есть, всем распоряжаюсь по достоинству. Помни об этой от природы данной власти.

30. И в сенате, и с кем угодно вести беседу благопристойно, не вычурно — здравой пусть будет речь.

31. Двор Августа, жена, дочь, внуки, пасынки, сестра, Агриппа, родственники, домашние, друзья, Арий, Меценат, врачи, жрецы-гадатели — смерть всего этого двора. Потом переходи к другим и не так, чтобы смерть людей по отдельности, а вроде как Помпеи. А ещё то, что пишут на памятниках: Последний в роду. Прикинуть, сколько терзаний было у предков о каком-нибудь наследнике, а потом и то, что должен же кто-нибудь быть последним. А потом опять смерть всего рода.

32. Надо складывать жизнь от деяния к деянию, и если каждое получает, по возможности, своё, этим довольствоваться. А чтобы оно своё получило, никто тебе воспрепятствовать не может.

— Станет внешнее что-нибудь на пути. — Так ведь против «справедливо», «здравомысленно», «рассудительно» это ничто. А если и воспрепятствует чему-нибудь действенному, то самым благорасположением к этому препятствию и благожелательностью перехода к тому, что налицо, тотчас навстречу выступит другое действие, прилаженное к тому распорядку, о котором речь.

33. Брать без ослепления, расставаться с легкостью.

34. Видал ты когда-нибудь отрубленную руку, или ногу, или отрезанную голову, лежащую где-то в стороне от остального тела? Таким делает себя — в меру собственных сил — тот, кто не желает происходящего и сам же себя отщепляет или творит что-нибудь противное общности. Вот и лежишь ты где-то в стороне от природного единения, ты, который родился как часть его, а теперь сам себя отрубил. Но вот в чем здесь тонкость: можно тебе воссоединиться снова. Этого бог не позволил никакой другой части, чтобы сперва отделиться и отсечься, а потом сойтись. Ты посмотри, как это хорошо он почтил человека: дал ему власть вовсе не порывать с целым, а если порвет, то дал прийти обратно, срастись и снова стать частью целого.

35. Вообще по своим способностям всякое разумное существо — примерно то же, что природа разумных существ. Вот и это мы от нее взяли: как она включает все, что становится на пути или против идет, вмещает это в свою судьбу и делает частью себя самой, так и разумное существо может всякое препятствие сделать собственным материалом и распоряжаться им по исходному устремлению.

36. Пусть не смущает тебя представление о жизни в целом. Не раздумывай, сколько ещё и как суждено, наверное, потрудиться впоследствии. Нет, лучше спрашивай себя в каждом отдельном случае: что непереносимого и несносного в этом деле? Стыдно будет признаться! А потом напомни себе, что не будущее тебя гнетет и не прошлое, а всегда одно настоящее. И как оно умаляется, если определишь его границу, а мысль свою изобличишь в том, что она такой малости не может выдержать.

37. Что, сидит ли у могилы своего господина Панфия или Перга м? Или, может, Хабрий и Диотим у Адриана?! — Смешно. Ну а сидели бы, так те бы чувствовали? ну а почувствовали бы, так и возрадовались? а возрадовались бы, так бессмертны бы стали? Не суждено разве было и этим сперва сделаться старухами и стариками, а там и умереть? и что же делать тем после того, как умерли эти? Все это мешок смрада и грязи.