Такова любовь - Макбейн Эд. Страница 13

Гроссман как руководитель лаборатории был находкой: он был не только хорошим детективом, но и прекрасным химиком. Большинство лабораторий возглавляют полицейские, не имеющие настоящей научной подготовки, и только персонал состоит из квалифицированных экспертов – химиков, физиков и биологов. У Гроссмана тоже были помощники, но собственные научные знания и ум человека, который когда-то сам боролся с грабежами, кражами со взломом, надувательством и другими преступлениями, с которыми участковый детектив ежедневно сталкивается в своей работе. Временами Гроссман мечтал снова оказаться где-нибудь в уютной дежурной комнате, перебрасываясь крепкими шутками с уставшими коллегами. Иногда, как например, сегодня, ему очень не хотелось вылезать из постели.

Он так никогда не мог понять, по какому такому закону вероятности лаборатория то временами была до предела завалена работой, то сравнительно пустовала. Его занимал вопрос, уж не особая ли фаза луны или последние ядерные испытания были причиной внезапной вспышки преступности и происшествий? Или люди объявляли выходной насилию в какое-то определенное время года, или день месяца, или это какое-то тайное марсианское руководство решает, что вот такой-то, а не другой день, подойдет для того, чтобы завалить работой Гроссмана и его затюканных сотрудников. Одно он знал абсолютно точно: были такие сумасшедшие дни, как сегодня, когда работы было по горло, а людей мало.

Какой-то взломщик-дилетант ограбил магазин на Пятнадцатой Южной, сломав замок двери черного хода. Сотрудники Гроссмана заняты были сличением отпечатков, обнаруженных на замке, с образцами тех, которые детективы, расследующие дело, сняли с грубого зубила, найденного в комнате подозреваемого.

В спальне на Калвер-авеню нашли задушенную женщину. Технические работники Гроссмана обнаружили волосы на подушке, и теперь должны были, прежде всего, сравнить их с волосами убитой женщины, и в случае, если они окажутся не ее, провести исследование и определить, кому они принадлежали – животному или человеку, и, если они принадлежали человеку, уточнить, с какой части тела волосы, а также мужские они или женские, крашеные, обесцвеченные или недавно остриженные, выяснить, по возможности, возраст человека, который так небрежно их потерял, а также не были ли они деформированы выстрелом, огнем или кипятком.

Налетчик, отступая в панике при звуке сирены приближающейся полицейской машины, выстрелил три раза в стену бензоколонки и бежал. Лаборанты Гроссмана занимались теперь сравнением извлеченных пуль с образцами револьверных пуль, имеющихся в их обширной картотеке, пытаясь определить марку оружия, которым пользовался преступник. Тогда полицейские семьдесят первого участка смогут найти возможного владельца по своим регистрационным спискам.

Десятилетняя девочка обвинила привратника своего дома в том, что он заманил ее в подвальное помещение и силой заставил удовлетворить свои сексуальные потребности. Теперь лаборанты обследовали одежду ребенка – искали пятна крови и спермы.

Сорокапятилетний мужчина был найден на шоссе мертвым, очевидно, жертва наезда. Осколки стекла, застрявшие в его одежде, сравнивали с образцами стекла от разбитой левой передней фары автомашины, краденой и брошенной, пытаясь определить, не этой ли машиной его сбили.

Отпечатки пальцев, ладоней, фрагментарные пробы пота, отпечатки ног, подметок, носков, образцы разбитых окон, сломанные замки, следы животных и шин, пыль и ржавчина, перья, фотопленки, обгоревшие веревки, порох, пятна краски и мочи или масла – все у них было в этот день и все нужно было рассмотреть, сравнить, определить, описать.

Вдобавок ко всем этим делам, парни с восемьдесят седьмого участка свалили на его голову еще и это дело о вероятном самоубийстве.

Гроссман тяжело вздохнул и снова посмотрел на рисунок, который художник его лаборатории сделал с наброска места происшествия.

При самоубийстве, так же, как и игре в бейсбол, иногда бывает трудно определить, кто есть кто или что есть что без специальной учетной карточки. Гроссман перевернул набросок, вложенный в прозрачную папку, и внимательно перечитал напечатанный на машинке и приклеенный к его обратной стороне перечень.

Пятнадцатая Южная улица, 1516

1. Стул и одежда женщины

2. Туфли женщины

3. Прикроватный коврик

4. Пятно от виски

5. Бутылка из-под виски перевернутая

6. Бутылка из-под виски стоящая

7. Кровать и жертва

8. Приставной столик с пишущей машинкой

9. Ботинки мужчины

10. Кресло и одежда мужчины

11. Приставной столик и лампа

12. Напечатанная на машинке записка и наручные часы

13. Бумажник, булавка для галстука, рассыпанная мелочь

14. Нить жемчуга, серьги

15. Туалетный столик

Гроссман знал, что маленькие кружочки, которыми были обведены буквы А, В, С, D, Е, означали место фотосъемки и то, под каким углом она была проведена в спальне. Фотографии, вложенные в папку, он сейчас держал в руке.

Полицейский фотограф снял:

А. Предсмертную записку и наручные часы на туалетном столике крупным планом.

В. Одежду Томми Барлоу в кресле и его ботинки рядом с креслом средним планом.

С. Общий вид кровати с лежащими на ней телами Ирэн Тейер и Томми Барлоу.

D. Средним планом прикроватный коврик и две бутылки из-под виски, а также стул, на котором лежала и висела одежда Ирэн Тейер, и рядом с которым стояли ее туфли.

Е. Пишущую машинку на приставном столике рядом с кроватью крупным планом.

Гроссман несколько раз внимательно просмотрел набросок и фотографии, перечитал рапорт, составленный одним из сослуживцев, а затем сел за стоящий в лаборатории длинный белый стол, снял телефонную трубку, набрал номер: Фредерик 7-8024. Ответил дежурный сержант и немедленно соединил его со Стивом Кареллой, который находился в комнате для персонала наверху.

– Я получил результаты по твоему делу о самоубийстве, – пояснил Гроссман. – Хочешь послушать?

– Давай, – согласился Карелла.

– У ваших парней сегодня много дел?

– Достаточно.

– А у нас! Бог ты мой, ну и денек сегодня выдался, – отозвался Гроссман и устало вздохнул. – Какое они дали вам заключение о причине смерти по этому делу?

– Острое отравление окисью углерода.

– Да... – протянул Гроссман.

– А что? Ты обнаружил стреляные гильзы?

– Нет, не довелось. Конечно, похоже на самоубийство, во всяком случае, вроде бы все данные на это указывают. И в то же время... Право, не знаю. Что-то во всем этом деле не сходится.

– Что именно?

– Все выглядит так, что ты сразу сочтешь происшедшее самоубийством, – Гроссман начал издалека. – И бутылки из-под виски, открыт газовый кран, взрыв. Все вроде сходится! Лишний раз подтверждает цифровые данные.

– Какие?

– Ежегодной смертности от отравления окисью углерода в нашем городе. У меня здесь они есть. Прочитать?

– Валяй, – Карелла улыбнулся.

– Восемьсот сорок смертей в год, из которых четыреста сорок самоубийств. А из них четыреста тридцать пять – от газа. Впечатляет! Верно? Добавь сюда еще эти бутылки из-под виски. Самоубийцы этого типа часто напиваются до бесчувствия, после того как откроют газ. А иногда принимают снотворное, чтобы смерть была славной и приятной. Ты об этом знаешь?

– Так уж славной и приятной! – не согласился Карелла.

– Именно. А в этом твоем деле что-то не так, Стив. По правде говоря, я озадачен.

– Чем именно, Сэм?

– Во-первых, все эти бутылки из-под виски на полу. Не у изголовья, а у изножья кровати. И одна – перевернута. Почему тогда бутылки были у изножья кровати, откуда никто не мог до них дотянуться, если они действительно выпивали?

– Они не были пьяны, Сэм, – объяснил Карелла. – Это данные нашего токсиколога.

– Тогда куда делось все это пойло? – спросил Гроссман. – И еще, Стив. А ты знаешь, где стаканы?

– Не знаю. А где?

– В кухонной раковине. Очень хорошо вымыты. Два стакана аккуратно поставлены рядышком в раковину, сияют от чистоты. Смешно?