Такова любовь - Макбейн Эд. Страница 29

– Так что же все-таки произошло?

– Ну я и взяла сковородку из раковины и ударила его.

– По голове, – уточнил мужчина. – Хотите посмотреть, что она натворила. Вот здесь! Пощупайте эту шишку!

– Валяй, все ему расскажи! – подначивала женщина.

– Это ты вызвала полицию! – заорал в ответ мужчина.

– Потому что ты грозился убить меня!

– Ты ведь ударила меня этой проклятой сковородкой. Верно?

– Ты разозлил меня, вот и вызвала!

– Из-за какого-то маленького щипка!

– Ничего себе маленький! Хотите покажу? Вон какой синяк!

– Конечно. Валяй. Показывай. Разыгрывай тут фарс. Покажи всем!

– И сколько лет вы уже женаты? – все так же терпеливо спросил Мейер.

– Двадцать пять лет, – ответил мужчина.

– Двадцать три, – поправила женщина.

– А кажется, что уже прошло двадцать пять, – съязвил мужчина и расхохотался над собственным остроумием.

– Мало того, что жену свою бьет, – возмутилась женщина. – Видите, он еще и комендант!

– Я тебя не бил, я тебя ущипнул.

– Почему бы вам не пойти домой и не помириться? – предложил Мейер.

– С ним! С этим животным!

– С ней! С этой нахалкой!

– Успокойтесь. Ну успокойтесь же. Весна, знаете ли, цветут цветы, идите домой, поцелуйтесь и помиритесь, – увещевал Мейер. – У нас тут и без вас много неприятностей. Вы что, хотите, чтобы я вас обоих тут запер?

– Как запер? – мужчина возмутился. – За что? За какой-то любовный удар сковородкой?

– За дружеский щепок мужа? – спросила женщина.

– Мы же любим друг друга, – запротестовал мужчина.

– Знаю. Так что идите домой. Хорошо? – Мейер подмигнул мужчине. – Ну как?

– Конечно.

– Ну вот и хорошо! – Мейер встал, широко развел руки и, подтолкнув их обоих к выходу, проводил с участка, сказав:

– Такая славная молодая пара! К чему тратить время на споры. Идите домой. День такой прекрасный! – И, заметив Хеслера, спросил: – Чем могу вам помочь, сэр?

– Мое имя Фред Хеслер, я был здесь и раньше, но...

– Вы хотите сказать, что мы можем идти? – опять обратился к нему мужчина.

– Да, да. Идите! Идите, пока я не передумал. Уходите скорее.

Он повернулся к Хеслеру.

– Да, сэр. Я помню. Входите, пожалуйста... А вам, мистер, не надо щипать жену. И вы, мадам, не бейте его сковородкой... Присядьте, мистер Хеслер!

– Спасибо! – поблагодарил Хеслер. Казалось, на этот раз его не очень интересовали краски и атмосфера участка. Вид у него был необыкновенно серьезный и даже немного сердитый. Мейер уже гадал, что привело его к ним, и подозвал Кареллу, который в другом конце комнаты что-то печатал за своим столом.

– Стив, пришел мистер Хеслер. Ты его помнишь?

Карелла вышел из-за стола, прошел к тому месту, где сидел Хеслер, протянул руку:

– Здравствуйте, мистер Хеслер. Как дела? – вежливо поинтересовался он.

– Спасибо, хорошо, – Хеслер разговаривал довольно резко.

– Чем мы можем быть полезны? – спросил Мейер.

– Вы можете помочь мне вернуть свое, – объяснил Хеслер.

– Что именно?

– Не знаю, кто именно это взял, ваши полицейские или кто-нибудь другой, но я хочу, чтобы мне вернули.

– У вас в квартире что-то пропало, мистер Хеслер? – вмешался Карелла.

– Да, пропало. Я не говорю, что виню полицейских. Может быть, пожарные, газовщики, но...

– Вы полагаете, они могли взять?

– Все возможно. Они врываются в квартиру, и, знаете ли, все прилипает к их рукам. На этот раз гражданин приходит с жалобой. Разве гражданин не имеет на это право?

– Конечно, имеет, мистер Хеслер. Что именно у вас пропало?

– Прежде всего, я хочу сказать, что обычно сплю крепко.

– Да, сэр, слушаю вас.

– Ну так вот. У меня со сном обычно все в порядке. Но в нашем доме начали реконструкцию, и прошлый вечер они устроили такой грохот, что я пошел взять снотворное в своей аптечке. То самое, которое у меня было с прошлого года, когда я болел гриппом.

– Ну так что же, сэр?

– Так вот. У меня был тогда ужасный жар, что-то сто два, почти сто три градуса по Фаренгейту, и я не мог спать. Тогда я и купил эти таблетки. Это барбинал. Знаете, примешь одну и отключаешься сразу на всю ночь. У меня с тех пор еще оставалось в пузырьке четыре таблетки.

– Ну так что же, сэр?

– Ну так вот, прошлый вечер я никак не мог уснуть, я подошел к своей аптечке, полагая, что приму одну из тех таблеток, но я обнаружил пузырек пустым.

– Таблеток не было?

– Ни одной. Я знал, что во время взрыва в квартире были пожарные, и полиция все обыскивала, что еще я мог подумать! Но это еще не все...

– Еще что-то пропало, мистер Хеслер?

– М-да! – мрачно произнес Хеслер. – Сегодня утром, проснувшись, я решил проверить, не пропало ли что-нибудь еще в квартире. Так, видите ли, пропала целая кинопленка.

– Кинопленка?

– Да, фильм. Я говорил вам когда-то, что помешан на кино. Все пленки у меня сложены в гостиной, все бобины – в металлических коробках. Представляете? И на крышке каждой из них есть клейкая лента, на которой написаны дата и название фильма. Целая бобина исчезла.

– А что, если вы положили ее в какое-нибудь другое место?

– Нет. Все бобины сложены в деревянный ящик в хронологическом порядке. Ящик я сам смастерил, в нем есть место для каждой бобины, и одно такое место теперь пусто! Так что, если не возражаете, мне бы хотелось, чтобы вернули мне мое снотворное и мой фильм.

– У нас их тоже нет, мистер Хеслер. – Карелла помолчал и продолжил: – Что, если Томми и Ирэн приняли эти таблетки, чтобы заснуть.

– Я думал, что они напились до отключки.

– Могли и таблетки принять, мистер Хеслер.

– Они и фильм тоже с собой взяли? Они оба были почти раздеты, мертвы, и с ними в постели и на них не было фильма. И, кроме того, Томми этот фильм не нравился.

– А он его видел?

– Видел! Он сам в нем снимался.

– Что вы имеете в виду, мистер Хеслер?

– Я еще в первый визит к вам говорил, что Томми обычно помогал мне снимать фильмы. Я же вам говорил, что помешан на кино, что у меня хобби! Этот фильм был о парне, который разорился, он гуляет в парке и находит сто долларов, так вот, мы с Томми пошли однажды днем в парк, отсняли весь фильм, почти триста футов пленки, за день. В этом фильме играет только Томми, нет, постойте, там еще маленький ребенок, который гулял в парке, и я его снял тоже. Ну знаете, все по замыслу, Томми находит деньги и должен решить...

– Томми играл в этом фильме? Я правильно понял, мистер Хеслер?

– Правильно. – Хеслер, помолчав, добавил: – Видите ли, он не был профессиональным актером, но мы ведь, черт возьми, снимали этот фильм для собственного удовольствия. И он хорошо получился. – Он пожал плечами. – Правда, Томми он не понравился. Он сказал, что ему нужно было подстричься, а так лицо его получилось очень худым. А мне понравился, и мне хотелось получить его обратно.

– Но видите ли, мы его не брали, – пояснил Карелла.

– Тогда, очевидно, его забрали пожарные.

– Мистер Хеслер, что было написано на этой бобине?

– Как всегда, на первой строчке – дата съемки, затем заглавие: в данном случае – «Стодолларовая банкнота». А дальше: «Снимались Т. Барлоу и Сэмми Ла Палона» – это имя мальчика, которого мы встретили в парке, больше ничего.

– Так что, если посмотреть на футляр, можно прочитать, что Томми Барлоу снимался в этом фильме?

– Совершенно верно.

– Большое вам спасибо, мистер Хеслер. Мы все сделаем, чтобы вернуть его вам, – пообещал Карелла.

– Наверняка, это «сорок воров», – не унимался Хеслер. – Эти мерзавцы утащат и раковину, если она плохо закреплена.

Но Карелла не был уверен, что в пропаже бобины с фильмом виноваты пожарные. Карелла вспомнил, что говорила Мэри Томлинсон: «Жаль, что у меня нет фотографий Томми. Много фотографий Маргарет, но ни одной человека, за которого она собиралась выйти замуж». Он помнил также слова Майкла Тейера: «Я хочу смотреть на него не отрываясь. Странно! Верно? Мне хочется выяснить, чем он так... отличался от меня, что в нем было такое особенное». Он помнил Амоса Барлоу, который сказал: «С тех пор как он умер, я все хожу по дому и ищу следы, все, что носит на себе отпечаток памяти о нем: старые письма, фотографии – все, что когда-то было Томми». Так что, хотя он и знал, что пожарные, вероятно, заслужили свое прозвище «сорок воров», он так же был уверен, что ни одному из них не пришло бы в голову украсть бобину с самодельным фильмом. Так что опять заплясала вся эта карусель, опять впереди замаячило золотое кольцо, пришли в движение кони.