Тренировочный День 9 (СИ) - Хонихоев Виталий. Страница 8

Квартира номер сорок семь была похожа на выставочный зал, из которого вынесли все экспонаты. Высокие потолки — два семьдесят — делали пространство ещё более необъятным. В пустых комнатах гулял сквозняк, шевеля газету «Вечерняя Правда Колокамска», забытую на полу возле входной двери. Где-то наверху, у соседей, играло радио — «Майский вальс» просачивался сквозь бетонные перекрытия приглушённым напоминанием о том, что жизнь всё-таки существует.

Виктор стоял посреди зала, и его собственная тень казалась единственным доказательством того, что квартира обитаема. Комбинат выделил ему эти хоромы авансом, в расчете что улучшенные бытовые условия помогут взять новые спортивные высоты и вывести команду в плей-офф первой лиги нынешнего сезона. Как там — голодной куме все хлеб на уме. Формирование команды первой лиги потребовало от Комбината и гормолзавода увеличение бюджетов финансирования, выделения помещений и транспорта, закрепленного только за командой. Однако этого руководству обоих предприятий показалось мало, Соломон Рудольфович, первый зам директора Колокамского Металлургического Комбината и Гектор Петрович, директор городского молокозавода — оказались людьми азартными, устроившими негласное соревнование по улучшению бытовых условий для членов команды. Виктор не знал всех подробностей, однако та же Айгуля Салчакова больше не ютилась в комнате два на два в третьем общежитии у училища, а занимала гостевые апартаменты в ведомственной гостинице Комбината, с полноразмерной ванной, с обслуживанием в номер, ежедневной влажной уборкой и прочими прелестями жизни.

Соревнование началось исподволь и развернулось всего за две недели. В понедельник Соломон Рудольфович распорядился выдать всем девушкам из сборной талоны в закрытый распределитель Комбината — тот самый, куда обычным смертным вход был заказан. Гектор Петрович не остался в долгу: уже в среду каждая волейболистка получила карточку на ежемесячный молочный набор повышенной жирности — творог, сметана, ряженка и финское масло в синей упаковке, за которым в обычных магазинах очередь занимали с пяти утра. «Все-таки мы гормолзавод, а не железки катаем! Наши девчата должны быть сытыми и довольными!» — так прокомментировал Гектор Петрович свое решение.

К четвергу противостояние набрало обороты. Комбинат организовал для команды отдельное окно в заводской столовой со спецменю где был подсчитаны все витамины, белки, жиры и углеводы, а на выезд были выделены ящики с газировкой, причем не какой-нибудь «Буратино», а самой настоящей «Пепси». Молокозавод ответил в пятницу поставками югославской колбасы и сервелата прямо на дом — завхоз команды Семён Семёныч лично развозил по адресам белые пакеты с деликатесами.

На второй неделе конфликт двух руководителей взял новые высоты. Юлия Синицына, нападающая от молокозавода, та самая «Черная Птица», в понедельник утром обнаружила у себя в комнате общежития новенький японский магнитофон «Шарп» — подарок от Соломона Рудольфовича, который посетовал что "гормолзавод только и знает, что масло да творог присылать, а как же духовные потребности собственных игроков?' К вечеру того же дня Соломон Рудольфович прислал ей польские сапоги на меху и японский же плеер «Sony», небольшой, кассетный и такой модный. Видимо он прослышал о неожиданном подарке руководства Комбината. Все же Синицына изначально была игроком «Красных Соколов», а не «Металлурга», так что Гектор Петрович был оскорблен в лучшие чувствах.

Лиля Бергштейн, либеро молокозаводской команды, во вторник получила сразу две посылки. От родного предприятия — венгерские кроссовки «Тисса» и джинсы «Монтана». От Комбината — французскую косметику «Ланком» и подписку на журнал «Работница» на три года вперёд. Нужно сказать, что саму Лилю такие подарки оставили совершенно равнодушной, потому что у нее и свои источники дефицита были.

Айгуля же Салчакова от Комбината за эти две недели получила не только апартаменты в ведомственной гостинице, но и финское пальто с песцовым воротником, югославские сапоги и абонемент в закрытый продуктовый магазин при Доме офицеров.

Алене Масловой была выделена служебная, двухкомнатная квартира, правда в ней еще ремонт шел, но ордер уже вручили, через неделю можно было въезжать.

Машу Волокитину, как капитана команды и гордость области — взяли в осаду с двух сторон, сперва Соломон Рудольфович предложил «задуматься над улучшением жилищных условий» и протянул ордер на трехкомнатную квартиру в новостройке, прибавив что на следующей неделе придет еще и чешская стенка для зала. В тот же день ее подкараулил Гектор Петрович, который выделил уже построенный домик в дачном комплекс «Пятьдесят лет Октября», сразу за чертой города, у реки.

Виктор, глядя на эти чудеса только головой качал. То, что девчонкам бытовые условия улучшают — это прекрасно, слов нет. Однако тут и переборщить можно. Как говаривал профессор Выбегалло — сатур вентур, как известно, нон студит либентур… то бишь «сытое брюхо к учению глухо». Тут нужно аккуратно по грани пройти, а то они еще даже ни одного матча в первой лиге не сыграли, а уже носы задрали, как будто профессионалы. А все эти шмотки только внимание отвлекают… тем более что заседания оперативного штаба по разрешению кризиса в команде в обычные посиделки за чашкой чая превращались. Соберутся, посплетничают, косточки друг другу перемоют, переругаются все и по домам. Чтобы завтра об этом подумать, как будто не команда, а коллективная Скарлет О’Хара.

Виктор огляделся по сторонам еще раз и вздохнул. От одиночества бегут, к уединению стремятся, верно же? Он уже осознанный человек и ему не нужны толпы людей вокруг, признающие его существование, он вполне может быть и один. В конце концов каждый умирает в одиночку. С другой стороны, странные чувства он прямо сейчас испытывает… вот вроде в коммуналке было тесно, всего одна комната, постоянно было слышно, как принцесса Алтынгуль за соседней стеной концерты давала, мешая спать и сосредоточиться, с кухни всегда тянуло прогорклым подсолнечным маслом, а в умывальнике невозможно было умыть лицо с утра, не отстояв очередь к единственному рабочему крану. Да и ванной не было, только душ, который тоже не работал и приходилось ходить в общественную баню, что на проспекте Строителей. Словом бытовые условия действительно существенно улучшились, но почему-то внутри, в душе — было пусто, точно так же, как и во всех его трех комнатах. Стол и стул в кухне, одинокий матрац в зале… и все.

— Сик транзит глория мунди… — бормочет Виктор себе под нос, оглядываясь. Действительно неуютно, надо бы мебелью обзавестись, раньше это было бы проблематично, зарплата тренера конечно намного больше, чем зарплата учителя физкультуры, однако одномоментно приобрести мебель, холодильник, кухонную утварь, телевизор, утюг… чего там еще нужно для быта? В коммуналке холодильник был общий, всегда можно было туда свою курицу или остатки обеда закинуть. Утюг можно было взять у Леопольда Велемировича, престарелого интеллигента в третьем поколении, обожающего играть в шахматы во дворе за деревянным столом. Ну или у Светы и Марины, но в этом случае девчата могли и забрать его вещи, чтобы самим погладить, не слушая его о том, что это неудобно. В самом деле он уже взрослый мужчина, уж штаны себе и сам погладить может. Кто-то у кого-то занимал фен, немного сахара, платье на «поносить» и так далее. Ты никогда не был один, вокруг тебя всегда были люди. Иногда это мешало, порой раздражало, но от постоянного присутствия людей в твоей жизни если ты живешь в коммуналке — никуда не деться. Они всегда рядом и напоминают о себе, постоянно вмешиваясь в твою жизнь.

Своя отдельная квартира на три комнаты с отдельной кухней в новостройке — это мечта каждого советского гражданина, уставшего от общественной жизни, от жизни на виду у всех и вместе со всеми. Никита Сергеевич Хрущев в свое время считал, что советский гражданин в одиночестве должен только спать, потому и понастроил «хрущевок», где в коридоре было не разминуться, а на кухне можно было руки в стороны расставить и в стены упереться. Он считал, что советские люди после работы, где все вместе строили коммунизм — шли в советские же столовые, чтобы поесть, в советские комбинаты быта, чтобы выстирать и выгладить или починить одежду, в советские кинотеатры или библиотеки и возвращались домой только чтобы упасть в кроватку и увидеть восемь часов политически выверенного сна про задачи съезда КПСС.