Тренировочный день 7 (СИ) - Хонихоев Виталий. Страница 3

— Конечно. Безусловно. Как иначе. — кивает Виктор. Он-то знает правильный ответ на этот вопрос, тут главное не колебаться и смотреть в глаза. Тем более что Альбина ему и правда нравится, характер у нее трудный, ну так, а кто у нас легкий?

— Знаешь… — она делает несколько шагов к нему: — раз уж ты все равно уходишь… а я так и не смогла для тебя ничего сделать… может быть я угощу тебя…ммм… тортом? Сегодня вечером у меня дома?

— К сладкому равнодушен. — честно признается Виктор: — вредит здоровью и…

— Ну и дурак же ты, Полищук! — вспыхивает «англичанка» и стремительной походкой выходит из учительской, хлопнув дверью напоследок.

— А… — он смотрит ей вслед: — блин, точно дурак…

Глава 2

Из школы вечером Виктор шел домой слегка расстроенный. И даже не тем фактом что он Альбину обидел, в конце концов она не маленькая, справится. Если хочет чего-то конкретного, пусть и предлагает конкретно, а не заставляет всех вокруг ребусы решать. Вон, например Лилька, если ей нужно чего, так она сразу подойдет и скажет, так и так, товарищ Полищук, нужно меня оттрахать так, чтобы я потом ноги вместе свести не могла. Хотя, конечно, Лилька не показатель, нормой эта девушка считаться не может, в энциклопедии отклонений от нормы должна ее фотка быть.

Ну и потом… связываться с такой как Альбина это ж как жароптицево перо на дороге найти, как там — «много, много непокоя принесет оно с собой», предупредил Ивана его верный Горбунок. И скорее даже преуменьшил, чем преувеличил, потому как в результате его хозяина чуть не казнили, а уж квестов понадавали! И туда сходи и сюда и Жар-Птицу достань и Царицу Савскую с талией как у осы, высокой грудью и упругой попкой, такую как Салчакова к примеру, вот уж кто Шамаханскую Царицу сыграл бы… хотя сам Иван помнится говорил что:

… так что Ивану-дураку скорее понравилась бы Валя Федосеева с ее красотой могучей валькирии, с ее широкими бедрами и могучими плечами, ей бы еще косу до пояса, а не короткую прическу и готова мечта колхозника, такая и коня на скаку остановит одной рукой и в избу, горящую зайдет конечно же. И характер у нее надежный, девушка она спокойная, уверенная в себе, звезд с неба не хватает, но в защите лучше нее мало кто может бетонную стену поставить или ударом мяча с ног сбить. При этом она никого не задирает, чужие границы не нарушает, но и свои пересекать не дает. Вот кто будет мужу своему и опора и поддержка, надежный тыл. Да только еще нужно найти такого, кто сможет сильней ее быть, а иначе опять получится эта самая пара — «дохлый мужичок и бой-баба».

Задумавшись, Виктор сам не заметил куда идет и едва не столкнулся с парой каких-то неприятных типов на выходе у школы.

— Эй! Смотри куда прешь, козлина! — выкрикнул ему в лицо один из этих ребят и Виктор переключил внимание, прекратив представлять себе Валю Федосееву в качестве жены какого-нибудь дохлого мужичонки, их свадьбу и пятеро детей. Он помотал головой и сосредоточился на том, что происходит здесь и сейчас. А здесь и сейчас двое наглых типов напрашивались на драку, при этом оба отнюдь не выглядели Геркулесами и явно пребывали не в лучшей физической форме. Впрочем, уличная драка никогда не была про физические кондиции. В уличной драке неважно насколько ты силен, потому что правил в ней нет. Поэтому как правило в ней побеждает тот, кто готов зайти дальше. Поставить на кон больше. Пырнуть ножом, например. Если поставить на ринг здоровяка в девяносто кило сухого веса и доходягу-ботана в пятьдесят, то в жизнь доходяга не сможет победить здоровяка. Но то на ринге, где есть правила и перчатки. На улице такой доходяга может и бритвой по глазам полоснуть и отвертку в печень засадить, для этого много силы не требуется, а требуется лишь быть достаточно отмороженным. Именно поэтому Виктор воспринял угрозу, исходящую от этих двоих серьезно. Он не был так серьезен в парке культуры и отдыха, с пьяными монтажниками, потому что те просто были бузотерами в алкогольном угаре, и никто из них не стал бы бритву из кармана доставать. А эти… во-первых их было двое, они были трезвые и злые и судя по всему — напрашивались на конфликт. Что в свою очередь значит, что у них уже есть какой-то план действий. Он явно больше и сильнее каждого из них, просто по физическим показателям, но они лезут на рожон не для того, чтобы тут дуэли устраивать. Скорее всего в кармане у долговязого бритва или выкидной ножик. А тот, что пониже и коренастее тискает в кармане кастет… видно же через ткань штанов.

В голове у Виктора мгновенно вспыхнула картинка вероятной реальности, как он не дает коренастому вытащить руку из кармана, сократив дистанцию и ударив того локтем снизу-вверх, так, чтобы тот упал на спину, желательно — затылком прямо на асфальт. Тут же — схватить второго за запястье правой руки, он правша, сразу же полезет за своим ножом именно правой рукой, схватить, коротко дернуть на себя и… головой в переносицу! Не сбавляя темпа — удар-удар-удар, рывок, рычаг, бросок… хруст выворачиваемого сустава и… добивающий ногой в шею. Потом — коренастого…

— Ты чего бычишь, а⁈ — повышает голос долговязый и делает шаг вперед, хватая Виктора за грудки: — слышь, ты!

— Охолони, сявка. — говорит Виктор, делая шаг вперед. Он здорово рискует, чем короче дистанция, тем сложнее заметить движения руки внизу, но если он возле школы этих гавриков покалечит, то…

— Чего? — начал было долговязый, но Виктор перебивает его.

— Того. — говорит он: — хочешь разобраться? А ну пошли за угол, тут недалеко. Выйдем, поговорим.

— Ну сука! — шипит долговязый, но идет. Виктор указывает путь, идет впереди, засунув руки в карманы. В то, что эти двое нападут сзади он не верит, они типичная уличная шпана, да они сегодня с ним «разобраться» пришли, а не просто подраться, но им нужна эмоциональная раскачка, они все же не являются хладнокровными убийцами, перерезать глотку напав сзади или там шило в почку воткнуть они не смогут. И не потому, что высокоморальные, нет. Потому что так тут не принято. Отмудохать вдвоем палками и кастетами, порезать лицо и потом нассать сверху на лежащего — это нормально, а в спину ударить — не принято. Моветон-с.

— Вот тут будет нормально. — говорит Виктор, останавливаясь и поворачиваясь к своим спутникам: — так чего ты там мне сказал? Будем разбираться? Один на один или твой приятель тоже в деле?

— Слышь, ты че такой борзый, а? — подобрался долговязый: — ты че такой борзый и дерзкий? Базаришь до хрена, как отвечать за базар будешь?

— Кто тут борзый так это ты. Так что — так и будешь говорить? Или все же… — Виктор скинул с себя мастерку, огляделся и повесил ее на обломанную ветку растущего рядом тополя. Сразу за школой, за гаражами был пустырь, тут на переменках собирались старшеклассники и курили, а порой и алкоголь потребляли. Тут же и все эти школьные «ты меня уважаешь» происходили, благородные идальго, еще будучи инфантами усваивали что порой честь нужно отстаивать не словами а в поединке. И так как шпаги и рапиры школьники не носили, то поединки происходили по правилам маркиза Куинсберри, запрещено было кусаться, выдавливать глаза и бить «по яйцам», а также добивать лежачего.

— Ну ты борзый, физрук… — прищуривается долговязый, но поднимать руки не спешит. Виктор знает почему. Такие как он — даже не хищники, а падальщики. Набросится на слабого — да запросто. Загнобить того, кто уже загноблен — всегда пожалуйста. Но вот сразится с сильным… эти ребята чувствуют страх как акула — капельку крови в воде, за несколько миль. Но точно так же чувствуют они и отсутствие страха. А Виктор сейчас повышал ставки, ведь в уличной драке побеждает тот, кто готов зайти дальше…