Песни сирен - Макдермид Вэл. Страница 6

Мне хватило беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию. Внутри коттедж сильно отличался от того уютного фермерского домика, который мне запомнился. Все личное – фотографии, украшения, нарядные конские сбруи, старинные вещи – исчезло. Все было упаковано в клети и теперь хранится на складе – осторожность, свойственная йоркширцам. У меня даже вырвалось нечто вроде вздоха облегчения; здесь не было ничего, что могло бы вызвать воспоминания, которые помешали бы мне делать то, что следовало. То была чистая доска, с которой стерлись все унижения, разочарования и боль. Ничего из моего прошлого, ничто не удивит меня. Человек, которым я был, отсутствовал.

Прохожу через кухню к кладовой. На полках пусто. Бог знает, что сделала Дорис с рядами банок варенья, солений и домашними винами. Может, увезла их в Новую Зеландию, чтобы поменьше есть незнакомой пищи. Стою в дверях и смотрю на пол. Чувствую, как по моему лицу расползается глуповатая улыбка облегчения. Память не подвела меня. В полу был люк. Присев на корточки, тяну за ржавое железное кольцо. Через некоторое время дверца люка поддается, скрипят петли. Вдохнув воздух подпола, я окончательно убеждаюсь, что боги на моей стороне. Вопреки моим опасениям, что там будет сырость, вонь и спертый воздух, в подвале оказалось прохладно и слегка пахло чем-то свежим и сладким.

Я зажигаю туристический газовый фонарь и осторожно спускаюсь по каменным ступеням. Луч света выхватывает из темноты очертания просторного помещения, футов двадцать на тридцать. Пол выложен каменными плитами, широкая каменная скамья идет вдоль одной из стен. И только побеленный известью потолок слегка потрескался. Это можно будет легко исправить. Под прямым углом к каменной скамье расположена раковина со сливом. Ферма снабжалась водой из собственного источника. Кран заедает, но, когда мне в конце концов удается его повернуть, оттуда потекла вода – чистая и прозрачная.

Рядом с лестницей стоит выщербленная деревянная скамья, сверху висят аккуратными рядами тиски, струбцины и прочие инструменты дяди Генри. Присев на каменную скамью, я крепко обхватываю себя руками. Пара часов работы – все, что потребуется, чтобы превратить это место в застенок, намного превосходящий все, до чего додумались создатели компьютерных игр. Мне не нужно будет думать, через какие лазейки могли бы спастись мои «гости».

К концу недели, приезжая на ферму в свободное время, я завершаю работу. Ничего сложного: приладить замок и внутренний засов на дверцу люка, починить потолок и покрыть стены двумя слоями побелки. Мне хотелось, чтобы здесь было как можно светлее, это улучшит качество видеосъемки. Я даже протягиваю сюда провод от сети, чтобы иметь электричество.

Долго и упорно размышляю я перед тем, как принять решение о наказании Адама. Наконец останавливаюсь на том, что французы называют chevalet, испанцы escalero, немцы ladder, итальянцы veglia, а поэтичные англичане – «Дочерью герцога Эксетерского». Это дыба, она получила свое иносказательное название благодаря изобретательности Джона Холланда, герцога Эксетерского и графа Хантингтонского. Сделав успешную военную карьеру, герцог стал комендантом лондонского Тауэра и примерно в 1420 году представил на суд общественности сие превосходное средство убеждения.

Самая первая модель состояла из открытой прямоугольной рамы на ножках. Узника клали под нее, привязывая за запястья и лодыжки. В каждом углу веревки прикреплялись к лебедке, управляемой тюремщиком, который тянул рычаги. Это изящное устройство с годами усложнялось и в конце концов превратилось в нечто вроде стола или горизонтальной лестницы. Часто в центре был вставлен вращающийся валик с шипами, так что, когда узника поворачивали, они разрывали ему спину. Были созданы системы блоков, соединявших все четыре веревки, так что механизмом мог управлять один человек.

К счастью, те, кто применял это наказание из века в век, были точны в описаниях и чертежах. И еще у меня были фотографии в путеводителе по музею, к которым я мог обратиться, а программа CAD помогла мне сконструировать собственную дыбу. Для механизма пришлось раскурочить старинный пресс для выжимания белья, который нашелся в какой-то антикварной лавочке. И еще на аукционе был куплен старинный обеденный стол красного дерева, отвезен прямо на ферму и расчленен на кухне, причем мастерство, с которым были обработаны его крепкие брусья, восхитило меня. На строительство дыбы ушло два дня. Оставалось испробовать ее.

2

Пусть теперь читатель представит себе чистое неистовство ужаса, когда все стихло в предвкушении, надежде и ожидании, что неведомая рука снова нанесет удар, но при этом в неверии, что найдется дерзость, потребная для такой попытки, в то время как все глаза наблюдают… Второй случай, такой же таинственный по природе, убийство по тому же разрушительному плану было совершено в той же самой округе.

Как только Брендон завел двигатель, зазвонил мобильник, лежавший на приборной доске. Он схватил телефон и рявкнул:

– Брендон.

Тони услышал голос автоответчика:

– Вам поступило сообщение. Пожалуйста, наберите сто двадцать один. Вам поступило сообщение…

Брендон чуть отодвинул телефон от уха и нажал на нужную кнопку. Через мгновение он набрал другой номер.

– Мой секретарь, – коротко пояснил он. – Прошу прощения… Привет, Мартина. Это Джон. Вы меня искали?

Услышав ответ, Брендон на мгновение зажмурился, как от удара.

– Где? – хрипло спросил он. – Ладно, понял. Буду на месте через полчаса. Кто занимается?.. Хорошо, спасибо, Мартина. – Брендон открыл глаза и замер. Потом осторожно положил мобильник и повернулся лицом к Тони. – Вы хотели узнать, когда вам начинать? Как насчет сегодня?

– Новый труп? – спросил Тони.

– Еще один, – кивнул Брендон, отвернулся и повернул ключ. – Как насчет визита на место преступления?

Тони пожал плечами.

– Я, наверное, пропущу ланч, но если я увижу труп по горячим следам, это мне поможет.

– Ублюдок оставляет их в таком виде, что и смотреть не на что, – прорычал Брендон, вылетая прямиком на осевую и давя на педаль газа.

– Он вернулся на Темпл-Филдз? – спросил Тони.

Ошеломленный Брендон бросил на него быстрый взгляд. Тони смотрел прямо перед собой, упрямо сдвинув темные брови.

– Откуда вы знаете?

На этот вопрос Тони не был готов отвечать.

– Считайте, что это интуиция, – вывернулся он. – Мне кажется, в последний раз ему показалось, что в Темпл-Филдз становится жарковато. Он выбросил второй труп в Карлтон-парке, и это сдвинуло фокус, возможно, не дало полиции сосредоточиться на одном месте, может, слегка ослабило бдительность. Но ему нравится Темпл-Филдз. Либо потому, что он хорошо знает дорогу, либо из-за того, это место имеет символическое значение. Возможно, этим он хочет что-то сказать, – размышлял вслух Тони.

– Вы всегда выдаете с полдюжины гипотез, если кто-то швыряет в вас фактом? – спросил Брендон, посигналив фарами «БМВ», не уступавшей ему скоростную полосу. – Подвинься, мерзавец, не то я напущу на тебя автоинспекцию, – проревел он.

– Стараюсь, – ответил Тони. – Вот как я это делаю Постепенно улики заставляют меня отбрасывать первоначальные соображения. В конце концов начинает формироваться нечто вроде схемы. – Он замолчал, уже представляя себе, что увидит на месте преступления. Желудок у него сжался, руки-ноги задрожали, как у музыканта перед выходом на сцену. Обычно ему показывали «причесанный» вариант места преступления. Не важно, насколько хороша была работа фотографа или других полицейских экспертов, ему всегда приходилось толковать чужое видение. На этот же раз он окажется как никогда близко к убийце. Для того, кто всю жизнь прячется под маской, проникнуть за личину убийцы – единственное развлечение в городе.

Кэрол в одиннадцатый раз повторила:

– Комментариев не будет.

Губы Пенни Берджесс упрямо сжались, она оглядела место действия, надеясь увидеть человека посговорчивее. Кросс Пучеглаз, может, и свинья, полная мужского шовинизма, но от него всегда можно услышать несколько фразочек с солью и перцем. Потерпев неудачу, она вернулась к Кэрол.