Берег бесконечности - Макдевит Джек. Страница 1
Джек МакДевит
Берег бесконечности
От начала времен мы стояли на берегу, открывающемся в бесконечное море. Оно манило нас, но веками мы проникали в него лишь телескопами и воображением. Потом мы научились строить лодочки и достигли ближайших барьерных островов. Сегодня наконец у нас есть настоящий четырехмачтовый барк, корабль, который унесет нас за любые существующие горизонты.
Мы знали издавна, что контакт может в конце концов произойти и, когда это случится, переменится все — наша технология, наше самосознание, наше представление о вселенной. Мы предвидели этот удар молнии и пытались угадать его последствия в течение девятисот лет. Мы представляли себе иной разум, рисовали его страшным или приятным, до невозможности чуждым и до боли знакомым, божественным, отстраненным, безразличным. Так вот, я думаю, что молния готова ударить. А мы с тобой будем на ее острие.
Все даты, если не указано иное, даются по календарю Гринуэя, первый год которого совпадает с первой посадкой на этой планете в 2411 году новой эры. Год Гринуэя почти совпадает по длительности с земным, что сыграло свою роль в выборе этого мира для терраформинга.
Пролог
— Не надо!
Кейн стоял в дверях, залитый кровью.
— …нет выбора!.. — крикнул Трипли, поднимая флаер с площадки. — Сделай для нее, что можешь.
Как он и боялся, эти гады на экране не показались. Но он видел их жуткого спутника, призрачный предмет, плывущий в лунном свете. Он шел на северо-запад, к пику Надежды. Оставалось полагать, что призрак их эскортирует. Охранник, черт бы его побрал.
Деревня ушла назад, и Трипли оказался над озером. Он перешел на ручное, поднялся на полторы тысячи метров и выжал из машины все, на что она была способна, — то есть не очень много. Флаер задребезжал, заскрипел, но набрал двести пятьдесят километров в час. К своему удивлению, Трипли заметил, что нагоняет.
Как это может быть? Разве что этот предмет сбавил скорость, заманивает?
В ясном небе плавали три луны Гринуэя, все в первой четверти. Они озаряли дальние пики, холодное темное озеро, плотину, ускользающее облако.
Что это вообще такое?
Оно стянулось в сферу, волоча за собой длинные туманные щупальца. Как комета, подумалось ему, непохожая ни на одну, проплывающую мимо этого мира. Смертоносная, умелая, хищно-изящная на фоне заснеженных гор.
Но возвратный сигнал локатора становился громче. Да, он нагоняет.
В эти первые мгновения тишины после случившегося ужаса Трипли слушал ветер и гул электроники и отчаянно хотел вернуться в прошлое и все исправить.
А похожий на комету предмет все замедлял ход. И начал таять.
Трипли затормозил.
Он знал, что корабль продолжал бы идти прямо. И рассмеялся, поймав себя на этом названии. Корабль, которого никто не видит, который не отображается на экранах, который умеет затеряться, абсолютно не боясь обнаружения.
Вот в чем была проблема. Он не может преследовать, если его не ведет сигнальное облако. А это облако придется убить, чтобы выжить самому. Каким образом все так отчаянно вышло из-под контроля?
Убить облако.
Да живой ли вообще этот чертов предмет?
Они миновали северо-западный берег. Внизу лежал темный лес, впереди поднимались Серые Горы.
Оно повернулось к нему навстречу.
У него на глазах оно растянулось по небу, открываясь для него, расширяясь, как цветок, ожидая, готовое его принять. В нем были тычинки, освещенные луной, и за ними ровно пульсировало что-то, питающий орган, жизненная сила.
Он на миг заколебался, вдруг испугавшись, и снова дал полный газ. Либо он убьет этого гада, либо сам погибнет.
Закрыть вентиляцию. Проверить окна и двери. Чтобы ни одна частица этого не попала в кабину.
Ночь оказалась цепью ошибок. Он каждый раз принимал неверные решения, погубил людей, и один Бог знает, какую силу он спустил на этот мир. Но сейчас, быть может, он хоть что-то исправит.
Ветер завывал у коротких крыльев, и создание плавало в лунном свете, ожидая. Сквозь туманную вуаль просвечивали созвездия.
Она была несказанно прекрасна, эта смесь тумана и звездного света, невесомо плывущая по ветру. Трипли прицелился точно в центр. Он пропашет его насквозь, развернется и будет рвать его снова и снова, рвать, пока не развеет по небу.
И когда это будет сделано, он вернется на курс убегающего корабля. Должен быть способ его выследить. Но не все сразу. Коммуникатор загудел, сообщая, что кто-то хочет выйти на связь.
Кейн.
Видение задвигалось, пытаясь отодвинуться в сторону. Прилив радости охватил Трипли. Оно его боится! Нет, сукин ты сын! Он поправил курс, держа предмет в невидимом перекрестии.
Зуммер загудел снова.
Он знал, что скажет Кейн: «Она мертва». И еще: «Брось его». Но слишком поздно уже для здравого смысла. Ведь это же Кейн и говорил с самого начала: «Следуй здравому смыслу». Но невозможно было разобраться, решить, что делать…
Трипли собрался, не зная, чего ждать. Облако при его приближении стало реже, но это могло быть иллюзией — так рассеивается туман, когда в него входишь.
— Извини, — сказал он, не зная точно, к кому обращается.
И ударил в облако. Насквозь. Вылетел в чистый свет звезд.
Обернувшись, Трипли увидел, что пробил в середине дыру. Облако таяло.
Он вывернул круто вправо, на второй заход. Теперь он был уверен, что облако для него безопасно. Кажется, упругость облака пропала. Оно мучилось.
Он снова пронизал его под другим углом, разгоняя в ночи его обрывки, наслаждаясь местью.
Это тебе за Йоши.
А это…
Все пропало. Тихий гул электроники сменился визгом и затих.
На приборной панели мелькали лампочки. И вдруг стало тихо, только ветер шумел.
Флаер падал в ночь.
Трипли сражался с управлением, бешено стараясь запустить машину, а деревья рвались ему навстречу. Над ним, очерченное светом Глории, самой большой луны, облако пыталось восстановиться. И в эти последние мгновения, полные страха и отчаяния, из пика Надежды вырвался яркий сноп белого света. Второе солнце. Оно ширилось, поглощая мир.
И Трипли испытал последний в жизни наплыв удовлетворения. Это наверняка тот корабль. По крайней мере хозяева этой твари мертвы.
А потом и это потеряло значение.
1
Канун Нового года, 599 г.
Теперь кажется очевидным предположение, что зарождение жизни на Земле было событием уникальным. Можно, конечно, пуститься на увертки, указывая, что мы видели пока что всего несколько тысяч миров из миллиардов тех, что плывут по плавно изогнутым коридорам, которые мы когда-то назвали биозонами. Но слишком много мы видели берегов теплых морей, над которыми не парят чайки, которые не выбрасывают на берег ни раковин, ни водорослей, ни плавника. Мирные моря, окруженные песком и камнем.
Вселенная оказалась похожей на девственный, величественный, но стерильный заповедник, на океан, где нет гостеприимных берегов, на котором не видно ни парусов, ни признаков, что кто-то уже его переплывал. И невозможно сдержать трепет при виде серого света этих невообразимых расстояний. Вот почему, быть может, мы превращаем огромные межзвездные лайнеры в музеи или распродаем на слом. Вот почему мы стали отступать, вот почему от Девяти Миров осталось фактически шесть, вот почему сокращается фронтир, вот почему возвращаемся мы на свой остров.
Мы возвращаемся на Землю. В леса нашей невинной юности. К берегам ночи. Туда, где не слышно ветра с моря.
Прощай, Центавр. Прощай, все, чем мы могли стать.