Военный талант - Макдевит Джек. Страница 6

Есть ли правда в этом нагромождении мифов и фантазий? Что имел в виду Гейб?

Значительное внимание уделялось и другим аспектам события. Роман Арвена Кимонидеса «Марвилл» написан от лица молодого человека, присутствовавшего на совещании Семерки, но потом смалодушничавшего. С тех пор он живет с больной совестью. Принято считать, что Микал Киллиан, великий конституционный арбитр, которому во время битвы у Ригеля могло быть лет 18, пытался стать одним из добровольцев, но получил отказ. Вайтбери вывел на сцену своего знаменитого циника Эда Барбера. Эд не только сам не хотел стать добровольцем, но даже удержал от подобного намерения молодую женщину, которая, по его мнению, заслуживала лучшей доли. Десяток других романов и пьес, пользовавшихся в свое время популярностью, изображали либо свидетелей призыва Сима, либо членов Семерки.

Существовало также множество светокартин, фотоконструкций и одна крупная симфония. В шедевре Санригала «Сим у врат ада» рядом с великим капитаном находились трое неизвестных героев. В «Инаиссе» Чигорина жена Талино живет среди наркоманов и отбросов общества, а в «Финале» Моммзена какой-то бродяга в лохмотьях помогает Симу справляться с управлением подбитого «Корсариуса», раненый член экипажа лежит ничком на палубе, и проститутка с Эбоная жмет на гашетки орудий.

Я подозреваю, что Сим все-таки заставил экипаж почиститься и помыться, и когда наступил конец, то он был внезапным и всеобщим. Впрочем, какого черта! Это отличное произведение искусства, хотя и не очень правдоподобное.

Дезертиры исчезли из поля зрения, став объектом всеобщей ненависти. Талино прожил почти полвека после гибели своего капитана. Говорили, что совесть не давала ему покоя, а негодование окружающих гнало его с планеты на планету. Он умер на Окраине, почти сумасшедшим.

Я не смог найти записей об Инаиссе. Баркрофт настаивает на том, что она существовала, однако не приводит ссылки на источник. Его утверждение о разговоре с Талино ничем не подтверждено. Сам Талино тоже упоминал о ней.

Историки развлекались два столетия, пытаясь угадать имена добровольцев, даже спорили о том, не было ли их в действительности шесть, или восемь. За прошедшие столетия статус Семерки вырос, они стали не просто героями войны, а символом самых благородных черт Конфедерации – взаимных обязательств правительства и самых ничтожных из граждан.

Я уладил все дела и собрался домой.

К счастью, моя связь с миром, в котором я жил последние три года, была весьма слабой, поэтому мне не составило труда завершить дела, договориться о продаже большей части имущества и упаковать остальное. Я попрощался с несколькими друзьями, обещая, как обычно, когда-нибудь их навестить. Это было шуткой, принимая во внимание расстояние от Рэмбакля до Окраины и мою ненависть к межзвездным кораблям.

В тот день, когда я должен был улететь, от «Бримбери и Конна» пришло второе извещение. На этот раз письменное.

Происшествие показалось мне подозрительным. Меня беспокоила сохранность файла «Таннер», поэтому я обдумывал возможность послать адвокатам запрос до отлета на Окраину. Однако из-за огромных расстояний ответ мог прийти дней через двадцать. Я отказался от этой мысли, решив, что у меня просто разыгралось воображение, и отправился домой.

Как я уже говорил, межзвездные перелеты приводят меня в ужас. Многие испытывают тошноту при переходе из пространства Армстронга в линейное и обратно, но для меня это особенно тяжело. К тому же, я с трудом приспосабливаюсь к изменениям гравитации, времени и климата.

Более того, подобные путешествия – дело неопределенное, никто не знает, когда прибудет к месту назначения. Корабли, перемещавшиеся в пространстве Армстронга, не могли определить свое положение по отношению к внешнему миру. Применялся метод счисления пути, то есть компьютеры измеряли бортовое время, пытаясь компенсировать неточности при входе. Иногда векторы смещались, и корабли материализовывались за тысячи световых лет от места назначения.

Но наибольшую опасность при возврате в линейное пространство представляла возможность оказаться внутри физического объекта. Хотя вероятность этого была крайне мала, я думал об этом всякий раз, когда корабль готовился совершить обратный прыжок. Никогда не знаешь наверняка, где вынырнешь.

Существуют доказательства, что почти полвека назад именно это случилось с «Хэмптоном», небольшим грузовым судном, которое, как и «Капелла», исчезло в нелинейном пространстве. «Хэмптон» вез промышленные товары шахтерам в системе Мармикона. Примерно в то время, когда корабль должен был выйти из гиперпространства, взорвалась внешняя планета – газовый гигант Мармикон-4. Никто еще не дал объяснения, почему планета может взорваться без посторонней помощи. Специалисты того времени пришли к выводу, что корабль материализовался внутри железного ядра и причиной взрыва послужила антиматерия из двигателей Армстронга.

Генераторы Армстронга были снабжены дефлекторами, создающими достаточно сильное поле, чтобы убрать с дороги несколько случайных атомов и расчистить место для перехода корабля в линейное пространство. Любое более крупное тело, попавшее в такую зону во время критической фазы полета, представляло опасность для корабля. Конечно, реальная опасность была невелика. Корабли материализовывались далеко за пределами звездных систем, что обеспечивало относительную безопасность, но путешественникам приходилось потом долго добираться до места назначения. Как правило, полет от точки выхода из пространства Армстронга до того места, куда вы хотите попасть, занимал примерно вдвое больше времени, чем само перемещение между звездными системами. Я бы никогда не отправился в путешествие, длящееся больше пяти дней.

Мой перелет на Окраину не стал исключением, и мне было ужасно нехорошо во время прыжков в обе стороны. Персонал раздавал лекарства, помогающие перенести этот кошмар, однако мне это никогда не помогало. Я предпочитаю полагаться на выпивку.

И тем не менее, мне было приятно снова увидеть Окраину. Мы подошли к ней с ночной стороны, поэтому я мог полюбоваться сверкающими искорками городов. Солнце освещало дугу атмосферы вдоль края планеты, в противоположном иллюминаторе виднелась бледно-коричневая луна, штормовая, с пятнышками бушующих смерчей.

Мы скользнули на орбиту, пересекли терминатор, вышли на дневную сторону и несколько часов спустя уже снижались сквозь омытое солнцем небо к Андиквару, столице планеты. То было волнующее зрелище. Но я все равно дал себе обещание закончить на этом свои межзвездные перелеты. Я – дома и, клянусь Богом, собираюсь остаться здесь навсегда.

Над столицей мы попали в снегопад. Солнце, садившееся на западе, бросало тысячи разноцветных лучей на замерзшие башни и пики гор на востоке. Обширные парки столицы почти исчезли под снежной пеленой. В Треугольнике Конфедерации стояли два монумента, отливающие синевой и дышащие вечностью: дорическая пирамида Кристофера Сима, освещенная вершина которой ярко сияла на фоне сгущающейся темноты, и напротив нее, на противоположном берегу Белого Бассейна, призрачный огромный шар Тариена Сима, символ мечты этого государственного деятеля об объединении Человечества в единую семью.

Я снял номер в гостинице, ввел свои координаты в компьютерную сеть на тот случай, если кто-нибудь захочет связаться со мной, и принял душ. Несмотря на ранний час и усталость, но уснуть все же не смог. Пролежав без сна около часа, я побрел вниз, съел сандвич и связался с «Бримбери и Конном».

– Я в городе.

– Добро пожаловать домой, мистер Бенедикт, – ответил робот-служащий. – Не можем ли быть вам чем-нибудь полезны?