Случайная мама. Чудо под Новый год (СИ) - Беж Рина. Страница 6

– Паша.

– Чего?

– Я не парень, я Паша, – поясняет, закатывая глаза, и расслаблено добавляет. – А Никуська уже не орет, а спит. Только что уложил.

– Уверен? – повторяю снова.

– Да, – кивает и в подтверждение своих слов распахивает дверь.

В квартире тихо. Детского плача как не бывало.

– Ну, убедилась? – и не успеваю я согласиться, как голосом профессора на лекции он добавляет. – Это ее обычной состояние – проснуться ночью, поплакать и снова уснуть.

В смысле?

Смотрю на «Пашу», как на ненормального. Рыдать ночью, по его мнению, обычное состояние ребенка? Он с головой точно дружит? Или в его котелке тараканы забастовку устроили, а он не уследил?

– Да не смотри ты не меня как на дебила, – четко считывает сосед всё, что я о нем думаю. – Показывали мы ее врачу. Зубы режутся плюс эмоциональные перегрузки. Витаминчики попьем и справимся. Тем более, теперь это только один раз за ночь случается, а не как раньше, каждые три часа.

Уф-ф-ф… успокоил…

Представляю трехчасовые побудки «по расписанию» и передергиваю плечами. Кошмар какой.

Будь у меня такая беспокойная дочка, я б с ней на пару рыдала. Бедная мама.

– Кстати, я не понял. А ты чего, двадцать минут под дверью стояла? – отвлекает от раздумий прищурившийся сосед. – Зайти что ли стеснялась?

Наблюдаю, как он конструирует бровки домиком и задаюсь вопросом: прикалывается или тупит по жизни?

К общему знаменателю так и не прихожу, потому демонстративно осматриваю свою пижаму, кофту и тапочки, а после уточняю:

– Считаешь, я к тебе в таком виде на крыльях любви и долга по морозу летела от… как там его… – щелкаю пальцами – Коли? Толи?

– Бори, – поправляет.

– Точно, Борька, – тычу в него пальцем. – У бабушки в деревне поросенка так звали.

И пока Паша, подавившись, кашляет, до конца проясняю ситуацию.

– И, нет, я не от твоего другана. Я ваша новая соседка слева, – взмахом руки указываю на дверь своей квартиры. – Вчера только заселилась. Теперь буду жить тут постоянно.

– Ого, как!

– Ну да, вот так.

– Хм, тогда приятно познакомиться, соседка, – одаривает меня улыбкой голливудской звезды.

Я же мысленно закатываю глаза. Приятно ему… дурдом полнейший…

И тут меня на зевок пробивает. Такой основательный, что прямо до слез и едва не вывихнутой челюсти.

Прикрываю рот ладонью, а спустя пару секунд, когда отпускает, произношу:

– Ладно, соседи, спокойного вам остатка ночи. Пойду я. И да, – вспоминаю важное. – Мне мебель на этой неделе будут привозить и собирать. Так что, Павел, пусть твоя жена зайдет, скажет, в какое время ваша дочь спит днем, чтобы постараться не сильно мешать. А то, оказывается, у нас с вами жуткая слышимость.

Согласия не дожидаюсь, так как засчитываю, что оно автоматом получено. Однако сосед считает иначе.

– Эй, погоди-ка секунду! – окрикивает.

Торможу, как по команде. Оборачиваюсь и вопросительно приподнимаю бровь.

– Как звать-то тебя, соседка? – улыбается во все тридцать два.

Вот же я тетеря…

Мысленно бью себя по лбу.

– Э-э-э… Оксана.

– Отлично, э-э-э-Оксана, – с усмешкой подмигивает. – Жди тогда, завтра зайду.

И, игнорируя мои нахмуренные брови – я ж не его приглашала – этот чудик захлопывает свою дверь.

Глава 7

ОКСАНА

– Как тебе этот, дочь? – мамуля, не обремененная стеснением, приземляет пятую точку на диван пыльно-синего цвета с кучей разного размера подушек и растекается по нему медузой. – М-м-мм, удобный-то какой. Кла-а-асс!

– Оттенок мне очень нравится.

Касаюсь кончиками пальцев обивки и проверяю ее на ощупь. Бархатистая. Приятная. Большой плюс.

Мы четвертый час топчем ноги по мебельным салонам, которых в городе оказалось больше полутора десятков, и, кажется, все же, наконец, остановились.

Аллилуйя!

– Да, с приглушенно-розовым цветом твоих стен будет отлично сочетаться. И размер подходящий, – мама подтягивает ближе к себе карточку с ценой и габаритами.

– Я тоже так думаю, – соглашаюсь.

Отхожу чуть подальше, чтобы оценить диван одним махом. После чего мысленно переношу его в свою комнату и представляю картину в целом.

Симпатично получается. И даже очень.

Хочу!

Возвращаюсь назад, тоже сажусь. Слегка подпрыгиваю. Попе комфортно.

– Слушай, а он упругий.

– Ага, а подушки легкие, как пух! – мама вытаскивает одну из-за спины и принимается ее тискать.

– Женщина, вы из нее душу вытрясти хотите? – не сдерживает эмоций консультантка, замершая нахохлившейся пандой в боковом проходе. – Так зря стараетесь. Ее там нет.

– Вы успели её вытрясти до меня? – не теряется родительница.

Вот уж кому палец в рот не клади. Откусит.

– Мам, – шикаю, надеясь усмирить, но та и ухом не ведет.

– Кстати, подскажите-ка нам, любезная, какие размеры у спального места? В карточке этого не прописано. И продемонстрируйте, как сей объект разбирается.

Мамуля рывком подскакивает на ноги и предлагает продавцу приступить к профессиональным обязанностям.

Та удивленно хлопает ресницами:

– Так вы что же, покупать собираетесь?

– А вы думали, мы пришли пыль с подушек стряхнуть?

Запрокидываю голову и тихо стону. Чувствую, мы здесь надолго…

Спустя час с хвостиком, пройдя мастер-класс по сборке-разборке дорогой покупки, оформляю ее доставку домой.

– Шкафы смотреть пойдем? – лыбится моя любимая Любовь Витальевна и с предвкушением потирает ладошки.

За подколку с подушкой она консультантку до нервного тика довела, а мне скидку в двадцать процентов вместо десяти выбила, плюс бесплатную доставку.

– Нет, мам, тебе на работу через час, – приглушаю ее энтузиазм напоминанием. – Давай лучше в кафе посидим.

– Уверена?

Азарт в глазах так и пышет.

– Абсолютно. И потом, я тут рекламу видела. Хочу мастера домой пригласить, пусть рассчитает стоимость встраиваемой зоны хранения.

– Хм, а что, мысль! – соглашается, подумав.

С выбором места для перекуса особо не заморачиваемся. Переходим в противоположную часть торгового центра, где расположены магазины одежды и обуви, и устраиваемся на фудкорте возле искусственной пальмы.

Я заказываю стеклянную лапшу с морепродуктами. Мама в «Крошке-картошке» клубенек с копченостями.

– Как ночь прошла? – интересуется она позже, когда мы, закончив с основным блюдом, переключаемся на кофе с пирожными.

– Знаешь, необычно. Пришлось посреди нее проснуться и пойти знакомиться с соседями, – растягиваю губы в улыбке, вспоминая нелепую беседу с Пашей.

Естественно, мама ничего не понимает и хмурится.

– Зачем?

Решаю сжалиться и берусь все разъяснить.

– За стенкой ребенок сильно плакал. Я, дурная, решила, что он там один. Вот и рванула на помощь.

– А ребенок оказался не один?

– Нет, слава богу. Парень молодой открыл. Сказал, что такое у них часто случается.

Припоминаю наглую моську, челку торчом и улыбку ловеласа. Непроизвольно фыркаю. Смазливый позер. Как специально голым по пояс вышел.

Мама мыслей не читает и воспринимает мою реакцию по-своему:

– Ох, понятно, дочь. Ты, когда маленькая была, нам с отцом тоже ночные концерты устраивала. Порой такие громкие, на стенку лезть хотелось. Но спать сильнее.

– И что вы делали?

Подаюсь вперед. Не помню, чтобы она об этом рассказывала.

– Что делали? Что делали? Любили. Тебя и друг друга, – улыбается мама, накрывая мою руку своей. – А потом постепенно всё прошло.

– Надеюсь, ты не про любовь? – подкалываю, играя бровями.

– Тьфу на тебя, дурилка картонная! Я про ночные истерики.

Некоторое время сидим молча. Мама доедает десерт и с кем-то переписывается в телефоне, я потягиваю банановый коктейль и глазею по сторонам.

– Знаешь, Ксюш, я вот думаю: это ж хорошо, что молодежь живет под боком, – возвращается родительница к разговору, гася экран и убирая мобильный в сумку. – Может, подружитесь, а? Тебе всё повеселей будет.