Выброшенная жена для генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина. Страница 7

Не думаю, что древнее зло будет в восторге от того, что в него прилетело средство от поноса.

Оно может обидеться и устроить полный армагедец!

— Заклинаю тебя четырьмя стихиями… — произнесла бабка, а я готовилась к худшему. — И приношу тебе жертву!

Она ловко порезала себе руку, уронив несколько капель крови на прилавок.

— Скажи мне правду… Не утаи… — продолжала завывать она. — Из чего состоит это зелье? Правда ли оно работает?

Всё. Меня можно выносить.

Будь я на месте древнего зла, я бы обиделась.

Внезапно глаза бабки вернулись на место, пока я пыталась переварить увиденное и услышанное.

— Спасибо, — улыбнулась она, положив деньги на стол.

У меня дёрнулся глазик. Что ж. И такое бывает.

— Соседка! — крикнула Марта. — Она всегда так покупает!

— А! — протянула я, соглашаясь, что не каждый день такое увидишь. — И как? Великому древнему злу не надоело проверять составы лекарств?

— Видала царапину на прилавке? — послышался голос Марты и звяканье бутылочек.

Я присмотрелась к глубокой борозде, похожей на след от когтя.

— Не понравилось ему одно зелье, — зловещим голосом добавила Марта, а у меня тут же всё внутри сжалось.

Уже была ночь. Свет фонаря бил в окно, а я чувствовала себя уставшей и немного счастливой. Осталось только закрыть аптеку и составить план на завтра.

Я подошла к двери, видя сквозь мутноватое стекло силуэт мужчины.

Неужели ещё посетитель?

Глава 13

Дверь распахнулась так резко, что колокольчик над ней звякнул, будто его ударили молотком.

На пороге стоял солидный, худощавый мужчина — высокий, в чёрном сюртуке с серебряной вышивкой по воротнику, с лицом, будто вырезанным из дуба после бури. Глаза — уставшие, но большие, как у филина. Он тяжело дышал, будто пробежал полгорода. За его спиной в переулке маячила карета без опознавательных знаков.

— Вы ещё не закрылись? — выдохнул он, не здороваясь. — Позвольте представиться: я дворецкий семьи Моравиа. И мне срочно нужно зелье от головной боли.

Я замерла. Моравиа. Фамилия, о которой шепчутся в высшем обществе. Генералы. Воины. Те, чьи имена гравируют на мечах и боятся произносить вслух. Все как один — красавцы, герцоги, драконы… А их богатство и влияние фактически безгранично!

— От головной боли? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал от внезапно накатившего волнения. — А как именно болит? Тупо? Пульсирует? С тошнотой? Не могли бы описать боль…

Дворецкий нахмурился, будто я спросила, с кем у него спит супруга. Хотя я даже не знала, женат он или нет!

— Не у меня, — коротко ответил он. — У моего господина. Генерала Асгарата Моравиа. После ранения в последней битве… Боли не проходят. Магические. Ни одно зелье не помогает. Ни у целителей, ни у алхимиков из Верхнего квартала.

Я кивнула. Магические боли. Значит, не просто мигрень. Значит, в теле застряла чужая магия — как осколок, который не вынуть. Я такого не лечила. Но… Я делала обычное зелье по точной дозировке покойного Артура, с учётом баланса трав, а не «на удачу». Возможно, именно этого и не хватало другим?

Пару секунд я сомневалась. Но потом решила попробовать! А вдруг поможет? Тогда у нас появится постоянный клиент!

— У меня осталось одно, — сказала я и достала последний пузырёк — тот самый, что варила утром. Прозрачный, с золотистым отливом. — С вас пять лорноров.

Дворецкий моргнул.

— Сколько? Пять? — переспросил он, будто я предложила ему монету за королевский трон. — Вы шутите? В Верхнем квартале за такое просят пятьдесят!

— Здесь не Верхний квартал, — ответила я спокойно. — Здесь — аптека. А не рынок для тех, кто считает, что здоровьем можно торговать. Пять лорноров — чтобы каждый мог себе позволить не страдать от боли.

О, как я загнула. Прямо почувствовала, как над головой появился сияющий нимб.

Дворецкий посмотрел на меня. Долго. Впервые за день я почувствовала: меня увидели. Не как девку в лавандовом платье, не как «помощницу старой ведьмы», а как того, кто знает.

— Оно… хорошее? — спросил он тише, рассматривая флакон.

— Да, — сказала я, глядя прямо в глаза. — Я сама его делала. Всё строго по рецептуре!

Он кивнул, положил на прилавок десять блестящих монет, взял пузырёк — осторожно, как святыню — и исчез в ночи, будто его и не было. Я хотела сказать, что это много, но Марта остановила меня, сгребая деньги в заляпанный фартук.

— Не вздумай! — проворчала она. — Ишь, сдачу давать! Сдачу будешь давать в темном переулке, а у нас для богатых сдачи нет!

Я вздохнула, видя, как старая аптекарша удивленно смотрит на меня, словно не веря в произошедшее.

— Сам генерал Моравиа! — воскликнула Марта, вздыхая. — Купил у нас! Как в старые добрые времена! Когда Артур был жив, и сюда ездило много знатных людей!

Я улыбнулась. Впервые за долгое время — без горечи.

— Это благодаря указателю, — сказала я. — Люди просто не знали, что мы здесь. Или забыли! Так, я могу рассчитывать на краску? Чтобы здесь всё стало белым и красивым! Чтобы аристократы входили сюда не только в момент, когда совсем приспичило, а всегда!

«И вообще, я думаю перейти на круглосуточный режим! Лучше на ночной пока что!», — задумалась я.

А что? Отличная мысль! Все аптеки работают днем. Но болеть может и ночью? Тем более, что большая часть аристократов живут по ночному графику. И если уже мы ориентируемся на клиентов побогаче, то должны подстраиваться под них!

— Не знаю, — хмыкнула Марта, глядя на меня с новым блеском в глазах. — Я подумаю!

Я понимала, что ей ужасно не хочется ничего менять. Что она уже привыкла к старому дереву, старой грязи, к своему фартуку. И это будет, пожалуй, самым тяжелым для нее. Ведь всё вокруг напоминает о ее муже.

«Да! Даже пыль на полках!», — согласилась я, видя серую пыль. — «Она в первую очередь!».

Я уже хотела завести разговор про пыль и грязь, но дверь снова открылась. Только сейчас я осознала, что забыла ее запереть!

И в дверном проеме появился он.

Йенсен.

Глава 14

Меня словно молнией ударило!

Я вздрогнула, отвернулась, но он меня уже заметил.

— Эглантина? — в голосе бывшего мужа послышалось удивление, как у мужчины, решившего в кое-то веков воспользоваться услугами продажной любви по причине «бабьей холодности» и случайно обнаружив свою жену среди ее верных жриц.

Он стоял в том же самом сюртуке, что и в свадебную ночь. Только теперь он выглядел… меньше. Бледнее. С глазами, полными чего-то, застрявшим между страхом и надеждой.

— Ты здесь? — прошептал он, оглядывая аптеку, как будто не верил своим глазам.

Я не двинулась с места. Внутри всё сжалось, как кулак, но голос вышел ровный, как лезвие:

— Что тебе нужно?

— Эгла… — голос дрожал, как у ребёнка. Он не смотрел в глаза. — Я пришёл не за тобой. Я знаю… ты не вернёшься.

Он сжал кулаки, будто пытался удержать себя от падения.

— Я пришёл… потому что не могу дышать. С тех пор как ты ушла, в доме стало… пусто. Отец говорит, что ты — позор. А я… я вижу только твои глаза. Те, что смотрели на меня в ту ночь. Не с ненавистью. С разочарованием.

Он поднял взгляд — и в нём слёзы.

— Прости меня. Не за то, что я молчал. А за то, что до сих пор не нашёл в себе силы сказать: «Нет».

— В этом доме нет безопасности, — повышая голос сказала я, вспоминая каждый удар. — Там только ложь, трость и холодный пол. Я туда больше ни ногой. Никогда!

— Но я всё осознал, — почти закричал муж, сжимая кулаки. — И… я… понял, что вёл себя неправильно!

Казалось, мир замер.

Я поймала себя на мысли, что не чувствовала уважения к этому мужчине.

Я молчала. Смотрела на его сюртук — тот самый, что был в свадебную ночь. Потом — на руки. Те самые, что не шевельнулись, когда трость врезалась мне в скулу.

— Ты всё ещё ждёшь, что я поверю тебе? — наконец спросила я, не повышая голоса.