Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович. Страница 13

Странно было, правда, применять подобный подход к живым людям, да и в моральные принципы строителя капитализма это как-то не вписывалось. Однако мораль — понятие растяжимое, особенно в той профессии, к которой принадлежал Роман Барабин прежде чем стать истребителем народов.

И хотя томная большеглазая девица с собачьим именем была ему нафиг не нужна, Барабин все-таки решил ее взять — просто из интереса. И еще для того, чтобы разобраться — какие беды грозят Веронике Десницкой, очутившейся на положении рабыни, в то время, пока Роман ищет способ ее освободить.

13

Больше всего Романа Барабина в эту ночь интересовало, не может ли случайно приобретенная в долг по сходной цене деревенская гейша свести его с девушками из королевской стражи.

— Если господин прикажет, — кротко ответила на его прямой вопрос волоокая Наида, всем видом своим выражая готовность сделать для нового хозяина все, что он только захочет. И добавила, что не боится даже быть зарубленной острыми мечами стражниц, если это надо господину.

Господину это было не надо, о чем он не замедлил сообщить Наиде в доступной для рабыни форме.

— Зачем мне мертвая гейша? — сказал он. — Тем более, что я еще за тебя не расплатился.

Хуже того, он даже не знал еще, как будет расплачиваться, и был готов вернуть рабыню старосте Грегану по первому требованию. Но для этого рабыня должна по меньшей мере оставаться живой и здоровой.

Так что посылать к стражницам свою кроткую невольницу Барабин передумал. И задался другим вопросом — не проще ли будет навести мосты с каким-нибудь рыцарем, у которого есть именной меч и который имеет право говорить с королем безбоязненно.

Рабыня согласилась, что это будет проще. Все-таки истребитель народов — человек не самого простого звания, хоть и без именного меча.

Вообще-то даже богатый йомен вроде старейшины Грегана имеет полное право предложить свою гейшу благородному рыцарю, решившему заночевать в деревне. И более того — благородный рыцарь может осерчать, если йомен этого не сделает.

А доблестный воин из сословия кшатриев стоит куда выше простого йомена.

«Ага!» — сказал сам себе доблестный воин Роман Барабин. Оказывается в дополнение к королям, принцам, гейшам, друидам и йоменам в этом славном королевстве водятся еще и кшатрии.

А немного погодя всплыла новая интересная подробность. Выяснилось, что к благородным рыцарям следует обращаться с приставкой «дон».

В общем, как сказано у классика, все смешалось в доме Облонских.

Все смешалось в королевстве Баргаут и превратилось во взрывоопасный индо-японо-итало-испанский коктейль, приправленный сверху англосаксонскими рыцарскими традициями. И пронизанный насквозь обычаями рабовладения, происхождение которых пока непонятно.

А круче всех в этом коктейле был, разумеется, король, которого следовало именовать «грант мессир о хонести дон роял [6]». Только рыцари могли обращаться к нему коротко — «сир», что на местном языке означает просто «господин».

На всякий случай Барабин поинтересовался заодно, как полагается называть королевского майордома, который по слухам прибывает завтра. И получил от рабыни исчерпывающий ответ:

— Мессир о хонести дон майордом.

Да, эта рабыня в качестве спутницы и помощницы была гораздо лучше, чем взбалмошная девчонка Сандра сон-Бела. Пускай Наида не так красива и темпераментна — на зато она через слово не называет хозяина идиотом и общеизвестные по здешним меркам вещи объясняет, как будто так и надо.

Барабин решил, что за это славная девочка заслужила поцелуй. И не только поцелуй, но и много чего еще хорошего. В результате чего расспросы прекратились до утра, потому что даже великим воинам надо ведь когда-нибудь и спать. Причем не только с женщиной, но и в буквальном смысле слова.

Спал истребитель народов Барабин крепко, но чутко. Так что когда с рассветом наступило время, в которое рабыни обычно выходят в поле, и Наида проснулась, Роман проснулся тоже.

А поскольку во сне ему чудились бои на мечах с нагими японскими гейшами и расстрел из пулемета тяжелой рыцарской конницы, пробуждение его было бурным.

Он принял свою нагую рабыню за тяжеловооруженную гейшу из сна и слетел с койки, одним прыжком переходя в боевую стойку и пытаясь выудить из-под подушки пистолет.

Пистолета там, естественно, не оказалось, но и гейша тоже была не вооружена.

— Что случилось? — спросила она удивленно.

— В следующий раз постарайся не делать резких движений, — попросил в ответ Роман. — Я на них болезненно реагирую.

Рабыня с готовностью пообещала не делать вообще никаких движений, если так хочет хозяин, но против отдельных нерезких движений хозяин нисколько не возражал. И эти движения так успокоили его, что он снова уснул с мыслью о том, как бы раздобыть поскорее если не пистолет, то хотя бы меч.

В крайнем случае можно даже не именной.

14

Его честь благородный господин дон майордом королевства Грус Лео Когеран вступил в деревню Таугас вскоре после обеда верхом на сером скакуне, украшенном золотой попоной.

Господина майордома сопровождали доблестные рыцари в количестве ста человек с именными мечами в дорогих ножнах.

У каждого рыцаря было как минимум двое спутников — оруженосец и гейша. У них тоже были мечи — но не именные, и Барабин понял, наконец, что это означает.

Главным украшением рыцарских ножен были причудливые буквы, в которых с трудом, но все-таки можно было узнать стилизованную латиницу.

У одного рыцаря эти буквы были совсем простые, вроде ирландских, и очень большие, во всю ширину ножен. И если читать сверху вниз, то они складывались в слово, которое Барабин произнес вслух:

— Карумдас.

Кажется, именно в этот момент у жителей Таугаса окончательно рассеялись последние сомнения в его умственных способностях.

Во всяком случае, первая красавица деревни Сандра сон-Бела, одевшая в этот торжественный день свое лучшее платье и воткнувшая в волосы цветок, но все так же босая, воскликнула с неподдельным удивлением:

— Ты умеешь читать?

— В моей стране все умеют читать, — ответил Барабин, ничуть не покривив душой, и кажется, его репутация в деревне Таугас поднялась на новую сияющую ступень.

А сам он наконец разобрался, что такое «именной меч». Было у него смутное предположение, что это нечто вроде наградного оружия, как именные пистолеты или красные революционные шаровары, но более вероятным Роману представлялось другое толкование: что именной меч — это фамильное оружие рыцарского рода.

А оказалось — не то и не другое.

Именной меч — это рыцарский меч, который имеет собственное имя.

Кажется при дворе короля Артура и позже, в империи Карла Великого, был такой обычай — давать имена неодушевленным предметам рыцарского обихода. И не только мечам.

У небезызвестного Роланда из одноименной песни был, к примеру, рог по имени Олифан, и означенный Роланд трубил в этот рог при каждом удобном случае.

Эта строфа из «Песни о Роланде», засевшая в памяти Барабина благодаря одной любовнице — аспирантке, писавшей диссертацию под названием «Тема любви в средневековом рыцарском эпосе» — выплыла из глубин подсознания главным образом потому, что свита майордома Когерана, въезжая в деревню Таугас, тоже трубила в рога во всю силу своих легких.

И возможно, у этих рогов тоже были имена.

Не исключено даже, что в пьяном виде доблестные рыцари не отказывали себе в удовольствии пообщаться со своими мечами, щитами, шлемами, копьями и рогами, обращаясь к ним по имени.