Мыс страха (Палачи) - Макдональд Джон Данн. Страница 7

– Может, агентству стоит приставить к нему другого человека?

– Я лучший, мистер Боуден. Я не пытаюсь шутить с вами. Он сделает следующего так же быстро, если не быстрее.

– Я не совсем понимаю. Разве имеет какое-то особое значение то, что он видел и узнал вас? Разве вы не можете все равно следить за ним?

– Я могу приставить к нему целую команду, но даже тогда это может не сработать. Три человека в трех машинах, вторая смена – и вы сможете пасти его круглые сутки. Но есть слишком много способов стряхнуть нас. Зайти в кино и выйти из любого входа. Зайти в универмаг, подняться наверх, спуститься другим путем и выйти через другую дверь. Выйти через кухню в любом заведении. Пойти играть в гостиницу. Есть слишком много способов.

– Что же вы предложите. Сивере?

– Бросьте это. Вы только теряете деньги. Он ожидал слежки. Поэтому он искал ее. И он будет продолжать искать. И каждый раз, когда он захочет уйти от нее, он найдет, как это сделать. Этот тип холоден и умен.

– Не много же вы помогли. Вы, кажется, не понимаете, что этот человек хочет навредить мне? Именно для этого он сюда и приехал! Он может попытаться достать меня через мою семью. Что бы вы сделали?

Синевато-серые глаза, казалось, изменили свой цвет, стали светлее.

– Изменил бы его мысли.

– Как?

– Не ссылайтесь на меня. Я бы установил кой-какие контакты. Уложите его пару раз в больницу, и до него дойдет. Обработайте его чем-нибудь вроде велосипедной цепи.

– Но.., может, он ничего и не замышляет.

– В этом случае вы уверены.

– Извините меня. Сивере. Может быть, это слабость с моей стороны, но я так не думаю. Я не могу действовать за рамками закона; Закон – это то, чем я занимаюсь. И я верю в законный порядок.

Сивере поднялся.

– Это ваши деньги. Такой тип – животное. И вы боретесь с ним, как с животным. В любом случае я бы так и сделал. Если вы измените свое мнение, мы сможем поговорить частным образом. Это нельзя сделать через агентство. Вы просто потеряете деньги, продолжая держать меня у него на хвосте.

Он остановился у двери и оглянулся, держа руку на ручке.

– Вы должны понять в этом одно. Вы насторожили закон. Если он что-нибудь сделает, его заберут к чертям. Но опять же, может, тогда ему уже будет до лампочки.

– Сколько будет стоить ваша команда сыщиков?

– Что-то около двух тысяч в неделю.

После ухода Сиверса Сэм попытался отвлечь себя работой, но его внимание постоянно возвращалось к Кейди. Когда он ехал в четверг вечером домой, то решил, что ни к чему говорить Кэрол о том, что Сивере больше на него не работает. Это будет трудно объяснить, и она только встревожится безо всякой необходимости.

Кэрол позвонила ему в три дня в пятницу. Когда он услышал ее тон, рука изо всей силы сжала трубку. Она говорила абсолютно бессвязно.

– Кэрол, с детьми все в порядке?

– Да, да. Они в порядке. Это та.., эта глупая собака. – Ее голос прервался. – Ты не мог бы приехать домой? Пожалуйста.

По дороге он остановился в офисе Билла Стетча и сказал ему, что дома неприятности. Похоже, сбежала собака, и поэтому его сегодня уже не будет. Он хорошо доехал до дома. День был серый. Кэрол быстро подошла к амбару, дети – за ней. Кэрол выглядела измученной и серой. Нэнси была белой, как стена, с опухшими красными глазами. Джеми крепко сжимал дрожащие губы. Баки, спотыкаясь, тер кулаками глаза и ревел таким хриплым голосом, что Сэм понял – он плачет уже давно.

Кэрол обернулась и резким голосом сказала:

– Нэнси, отведи мальчиков обратно в дом, пожалуйста.

– Но я хочу…

– Пожалуйста! – Кэрол редко так резко говорила с ними.

Они пошли обратно в дом. Баки все еще ревел. Кэрол снова повернулась к нему, в глазах ее стояли слезы.

– Сохрани меня Господь от еще одних таких сорока минут, как сегодня.

– Но что случилось? Сбежала? Или она умерла?

– Умерла. Она не убегала. Сразу же приехал доктор Лоуни. Он был просто великолепен. Мы не могли уложить ее в машину, чтобы увезти. Время было рассчитано идеально. Я услышала, как остановился школьный автобус, потом уехал, и услышала крик Нэнси. Я выбежала так, словно мною выстрелили из пушки. Позже я выяснила, что, когда автобус останавливался, Джеми выглянул из окна и увидел Мерилин, поедавшую что-то во дворе. Она подскочила встретить детей, как обычно, а потом вдруг начала скулить, кружиться и кусать себя за бока. Потом с ней началось что-то похожее на конвульсии. Именно тогда Нэнси и закричала. – Слезы текли по лицу Кэрол. – Когда я подошла, собака агонизировала. Никогда не видела ничего более жалобного и пугающего. И все трое ребят смотрели на это. Я попробовала подойти к ней, но она так злобно лязгнула зубами, что я не осмелилась дотронуться до нее. Я сказала детям не трогать ее, побежала в дом и позвонила доктору Лоуни. Потом выглянула в окно, у нее все еще были эти спазмы, дети стояли не очень близко, и я позвонила тебе. Она каталась, корчилась и издавала самые ужасные визгливые звуки, какие только можно услышать от собаки. Я не хотела, чтобы дети видели это, но не могла увести их. Потом она начала останавливаться, как часы или машина или что-то такое. Доктор Лоуни приехал перед самым концом. Она умерла примерно через минуту. Он забрал ее с собой. Это было минут двадцать назад.

– Он сказал, что ее отравили?

– Сказал, что выглядит похоже.

– Черт бы все побрал! – Его глаза жгло.

– И самому смотреть на это довольно тяжело, но видеть это детям! Веселыми же обещают быть эти выходные.

– Ты сможешь посмотреть немного за детьми?

– Куда ты собираешься? А, съездить к ветеринару?

– Да.

– Пожалуйста, только недолго.

Доктор Лоуни был большой, спокойный беловолосый человек с ярко-голубыми глазами и добродушными манерами. Когда Сэм вошел в приемную, сидящая за столом миссис Лоуни подняла голову, прошла в заднюю комнату, сразу же вышла оттуда и сказала:

– Доктор хочет, чтобы вы немедленно прошли к нему, в самую дальнюю комнату, мистер Боуден.

Ожидающая женщина с игрушечным черным пуделем на руках пристально посмотрела на Сэма. Он прошел назад. Лоуни стоял за рабочей скамьей. Мерилин лежала на забрызганном кровью деревянном столе в центре маленькой комнаты. Шерстка ее, казалось, завяла. Она выглядела, как темно-рыжая тряпка, виднелась только одна белая прорезь глаза.

Лоуни отвернулся от скамьи. Не было ни приветствий, ни любезностей.

– У меня не лучшее в мире лабораторное оборудование, Сэм, но я полностью уверен, что это – стрихнин, и просто огромная доза. Его вложили в сырое мясо. Возможно, просто надрезали кусок и всыпали кристаллы в прорезь.

Одно ухо у нее завернулось. Сэм поправил его.

– Это все настолько безумно, что я чувствую себя больным.

Лоуни стоял с другой стороны стола, и оба они смотрели на мертвую собаку.

– Слава Богу, такое не часто встречается. Я занимаюсь этим делом чисто и просто потому, что начал сходить с ума от животных с тех пор как стал ползать. Я считаю, что отравить животное более жестоко и бессердечно, чем убить человека. Они же не могут понять. Просто стыд и срам, что дети видели это!

– Может быть, именно на это и рассчитывали.

– Что ты имеешь в виду под этим?

– Не знаю. Я не знаю, что я имею в виду.

– Сэм, хотел бы я, чтобы ты дал себя уговорить отдать ее в школу собаководства в прошлом году.

– Все как-то казалось, что от этого слишком много забот.

– Тогда бы она никогда не тронула этого мяса.

– Мы держали ее на диете. Она была неисправимой попрошайкой. И боялась собственной тени. Но она была чертовски удивительной собакой. Это была личность. Черт бы все это побрал!

– Понимаешь, ты не много сможешь сделать. Даже если бы ты смог доказать, кто это сделал, его бы просто оштрафовали, и не очень сильно. Думаю я, ты не хочешь, чтобы я избавился от нее.

– Нет. Думаю, мне нужно забрать ее.

– Тогда почему бы тебе не вернуться назад и не решить, где ты хочешь ее похоронить? Вырой достаточно большую яму, а я привезу ее, когда закончу здесь в пять. Я заверну ее во что-нибудь. Ни к чему детям снова смотреть на нее: она не слишком красива.