Черный клинок - Дэйвон Айла. Страница 13

К классу истории мироздания подхожу, имея в запасе несколько минут. Внимательно изучаю выражение лица Финча по пути к выбранной мною парте на галерке. М-да, я решительно не нравлюсь этому типу. Поджал губы, напрягся, взгляд так и сочится неприязнью. Наконец он неохотно отводит глаза и принимается раздавать входящим в кабинет студентам какие-то бумажки. Аудитория медленно заполняется, все рассаживаются на свои места.

Кстати, свободных стульев чуть больше, чем неделю назад, а значит – между мной и остальным классом образуется своего рода буферная зона.

Хм, моего прежнего раздражительного соседа сегодня нет.

Если не считать нескольких косых взглядов и кислой рожи Финча, урок проходит нормально.

Наконец раздается звонок, и я медленно поднимаюсь вместе с остальными. Иду на следующее занятие и по пути соображаю: черт, сейчас у нас музыка в искусстве…

Совместный урок со вторым и четвертым курсами.

Значит, Айви и Серия.

А еще Кейн, Ксандер, Нокс и Андерс.

Просто замечательно…

Подхожу к кабинету, останавливаюсь на пороге и вижу всю компанию.

Нокс откидывается на спинку стула, задирая ноги на соседнюю парту, и его русые волосы падают на правую сторону; левая начисто выбрита. К нему с озорной улыбкой, поблескивая зелеными глазами, подкрадывается Андерс. Толкнув в спину, едва не опрокидывает вместе со стулом и трясет от смеха спадающей до плеч белокурой гривой. Нокс негодующе прищуривается, хватает Андерса за горло, и оба весело хохочут.

В то время, когда у меня не было никого и ничего, их ребяческие забавы и теплые улыбки создавали во мне ощущение безопасности, умиротворения и чувство сопричастности.

Слева от Андерса с Ноксом стоят Кейн и Ксандер – наблюдают за игрой, подначивают друзей. Я вижу их со спины, и все равно не могу ни с кем спутать ни Кейна с его атлетической фигурой и каштановыми волнистыми волосами, ни Ксандера – крепкого, коротко подстриженного брюнета.

В голове невольно всплывает воспоминание об одном дне из детства, когда Серия еще не вошла в нашу семью.

По моему лицу текут крупные слезы, и я сворачиваюсь в клубок, подтягивая колени к подбородку. Всхлипывая, вытираю мокрые щеки.

Плохой, дурацкий день. Он случается раз в году и тянется невозможно долго, а от взглядов отца и других взрослых гостей всякий раз буквально пробивает озноб.

Меня и так-то недолюбливают и чаще всего игнорируют, даже еды выдают ровно столько, чтобы не протянула ноги. Но в этот день в глазах взрослых вспыхивают гнев и ненависть.

В день моего рождения я отняла у отца маму.

Убила ее. Во всяком случае, так не устают повторять слуги. Поэтому отец избегает на меня смотреть или долго находиться в моем обществе. Я напоминаю ему о том, чего он лишился. О драгоценной половинке, спутнице жизни. Все говорят, что такого человека встречаешь лишь единожды в жизни, а я, родившись, загнала его в гроб.

Знаю, в этот день мне лучше забиться подальше, чтобы не видеть гостей, не слышать их слов. Содрогаюсь от косых взглядов, а с каждым годом в них все больше злости.

В пустом желудке бурчит – привычные ощущения. Прижимаю руку к животу, надеясь, что чувство голода отступит.

Обычно мне готовят скромный завтрак – например, кашу и маленькое яблоко. Приносят в спальню и велят сидеть тихо, не беспокоить отца.

Но сегодня и того не светит – если попрошу поесть, наткнусь на злобные взгляды и обидные замечания.

Поесть? Конечно, ведь так здорово быть живой, так приятно вкусно покушать… Жаль, твоей матери это не дано…

Ты только берешь, просишь и требуешь! Чем провинился хозяин, что судьба заставила его содержать такую эгоистку?

Ах, тебе еще и завтрак? Ты и так имеешь от хозяина больше, чем заслуживаешь.

Голодна, говоришь? Ну, от того, что день-другой не поешь, ничего с тобой не станется.

Даже не вздумай ничего сегодня выпрашивать! Ни крошки не получишь! Таким, как ты, следует вести себя тише воды, ниже травы.

Я зажмуриваюсь, пытаясь изгнать из головы горькие воспоминания и презрительные слова, как вдруг меня окликает знакомый голос.

– Микай?

В наше секретное место вползает Нокс. Проделанный нами вход рассчитан на собаку или на ребенка. Здесь, в лесу, у нас маленькое убежище от всего мира, скрытое зарослями старых, переплетенных между собой древесных стволов.

– Эм, ты как? – подает голос протискивающийся вслед за Ноксом белокурый Андерс.

За его плечом виднеются головы Кейна и Ксандера.

– Что-то случилось? – спрашивает Кейн, с тревогой наблюдающий, как я вытираю слезы. – Опять эти глупые слуги?

Ксандер подползает ближе, мимо Кейна и Андерса, а Нокс занимает местечко подле меня и, тепло улыбаясь, нежно поглаживает по спине.

– Скажи, кто тебя обидел, – требует Ксандер, присаживаясь на колени с другой стороны, – и я заставлю их за это заплатить. – Он проводит рукой по моей щеке, смахивая слезы. – Никто не смеет заставлять тебя плакать, Микай.

– Ага, мы им покажем, где раки зимуют, – усмехается Андерс. – Что бы там тебе ни говорили взрослые или кто угодно, ты одна из нас, Эм.

– Ты наша, – подхватывает Ксандер и слегка краснеет, опуская взгляд в пол.

Ребята дружно улыбаются и согласно мычат, от чего у меня в животе начинают порхать бабочки. Муки голода забыты; я невольно улыбаюсь в ответ.

– Ну вот, теперь ты та самая Микай, которую мы все знаем, – объявляет Нокс, отводя в сторону упавшую мне на глаза непокорную прядь.

Его карие глаза сверкают. Он высовывает руку из-за спины – а я и не подозревала, что он прячет там подарок, – и вытягивает ее ко мне.

– С днем рождения, Микай!

С забившимся сердцем я принимаю букетик фиалок, и Нокс слегка краснеет.

– Они такие же яркие и прекрасные, как и ты, – торжественно произносит он.

– Эй, так нечестно! – бурчит Андерс и придвигается ближе. – Я первый хотел подарить, – вздыхает он и, широко улыбаясь, преподносит мне букет колокольчиков. – С днем рождения, Эм!

– Ах вы проныры! – вступает Кейн, присаживаясь рядом с Андерсом. – Мы так не договаривались!

Руку он держит за спиной, посматривая то в пол, то на меня.

– Мы все выбирали цветы, думая о тебе.

От него я получаю букет гипсофил. Кейн вручает его с огромной нежностью, уставившись мне в лицо карими глазами, и охапка цветов в моих руках становится еще больше.

– Спасибо, что родилась, Микай!

От этих слов по щекам снова текут слезы, только на этот раз от счастья – ребята всегда создают вокруг меня невероятное тепло и уют. Их беззаветная любовь отгоняет тьму, подбирающуюся ко мне дома.

– Ты заставил ее плакать, Кейн, – ворчит Андерс и пихает друга в плечо.

Тот оборачивается и в шутку хватает Андерса за горло, а я невольно хихикаю, наблюдая за их игрой. Нокс легонько толкает меня в бок, поглядывая на подползающего к нам Ксандера. Приятель протягивает мне букетик желтых первоцветов и тепло улыбается.

– Мы всегда будем для тебя семьей, Микай. Всегда будем готовы встать на твою защиту!

Я выныриваю из воспоминаний. Кейн спешит на помощь Андерсу – Нокс, вскочив с места, похоже, его одолевает. Между ним и Ксандером стоит Серия. Парни разговаривают и смеются, а она молча улыбается. Ее внимание пытаются привлечь другие ребята, и Кейн бросает на них тяжелые взгляды.

Серия устраивается за партой, поворачивается к Ноксу, взмахнув ресницами, и ее длинные светлые волосы падают на стол. Притягивает его к себе, заставляя сесть.

Студенты со второго курса не могут занимать места, выделенные для третьего в самом центре класса, однако правила писаны не для Серии.

Наша учительница музыки, миссис Флер, по этому поводу особо не парится, а раз так – значит, правила можно нарушить и мне. Вхожу в кабинет и направляюсь к зоне для четвертого курса – на противоположной стороне, у окна. Нахожу свободную парту на галерке, усаживаюсь, и общий шум стихает. В аудитории воцаряется тяжелое холодное молчание.