Ужин со смертельным исходом - Макдональд Джон Данн. Страница 2

— А тамошний ее дом похож на этот?

— Нет. Тот очень, очень старый. И обнесен высокой стеной. Испанский дом неподалеку от городского центра. У нее есть... был тот дом, этот и квартира в Нью-Йорке.

— Эх, живут же люди! — вздохнул полицейский. — Я много раз видел ее в деревне. Ну, не то чтобы много. Может быть, раза три. Я здесь всего два года. Раньше служил в полиции в Малоне. Миссис Феррис была привлекательной женщиной. А лет-то ей сколько было?

— Она делала из этого государственную тайну, мистер Малески. Когда разводилась в последний раз, а «Тайм» освещал это событие в рубрике «Вехи», тогда писали, что ей сорок два. Уилма рассвирепела. Ей хотелось, чтобы ее считали тридцатичетырехлетней или около того. Думаю, ей было лет сорок пять. Хотя она на столько не выглядела.

Полицейский крякнул:

— Еще бы! Сорок пять. В такое поверить трудно.

— Она работала над этим, мистер Малески.

Внезапно я осознала, что смотрю на очертания холмов на востоке и вот уже некоторое время в состоянии их разглядеть. Я подошла поближе к окну. Звезды померкли; были видны лишь некоторые из них.

— Светает, — констатировал полицейский. — Уже пятый час — утро на дворе.

Огни на лодках тоже утратили прежнюю яркость. Вода уже не была черной как смоль — стала цвета мокрого шифера. А потом я услышала крик с одной из лодок, крик, отличавшийся по тональности от тех, что доносились прежде. Все другие лодки, похоже, остановились, и я ощутила перемену в большом теле полицейского рядом со мной, — в нем появилась собранность, которой до этого не было. Другие лодки поплыли в новом направлении, начали сосредоточиваться в одном месте.

— Похоже, ее нашли, — заявил полицейский и тяжелой поступью пошел к двери, ведущей на главную террасу.

Я двинулась за ним следом. Он открыл дверь, а потом до него дошло, что я иду вместе с ним. Остановился, словно преграждая путь, и посоветовал:

— Вам лучше остаться в доме. Зрелище может оказаться не из приятных.

— Нет, я пойду туда, мистер Малески.

Проговорив так долго приглушенными голосами, мы достигли какого-то подобия приятельских отношений. А теперь я увидела, как это сходит с его лица. Я уже не была женщиной, с которой он по-дружески беседовал в полутьме. Я стала одной. Одной из выпивох с толстыми кошельками, голых купальщиков, торгашей, которые все одним миром мазаны.

— Как знаете, — буркнул он.

Я спустилась следом за ним по плавно изгибающейся каменной лестнице к террасе поуже, от которой ответвлялись два бетонных причала, вдававшихся в озеро на восемь футов. Оба были шириной в десять футов и отстояли друг от друга футов на пятьдесят, образуя U-образное основание большого дома на уступе скалы, на высоте тридцати футов над поверхностью озера.

— Достали ее? — крикнул полицейский в сторону огней.

— Достали, Джо, — ответил кто-то. И что-то проговорил вполголоса, после чего раздался фыркающий, похабный, однако быстро стихший мужской смешок.

— Включи эти прожекторы, Джо, чтобы нам было видно, куда мы подплываем.

Он спросил меня, где выключатели. Я ответила, что сама это сделаю, после чего поспешила вверх по лестнице и подошла к щиту с боковой стороны дома, у главной террасы. Я не знала, какие рубильники относятся к прожекторам, поэтому включила все. Яркий свет тотчас так залил террасы, причалы, стены дома и окружающий лес, что уже засеревший было рассвет внезапно растаял и вокруг, казалось, снова воцарилась глубокая ночь.

Затем торопливо спустилась обратно на причал, потому что ее доставили к берегу. Джуди Джона уже была там. Остальные — на подходе: нервно хихикавший Гилман Хайес, снова громко зарыдавшая Мэвис Докерти, закованный в скорбное достоинство Уоллас Дорн. Огни на лодках гасли один за другим. Но никто не поплыл домой. Все отправились следом за причалившей лодкой, в которой лежало тело моего врага.

Стив Уинсан выбрался на причал с другой лодки и взглянул на меня. Его хорошее широкое лицо застыло в напряжении. Но даже в этот наполненный нервным ожиданием момент он умудрился вложить в свой взгляд что-то такое, что предназначалось лишь мне одной. И это меня согрело. Похоронные дроги проследовали вдоль причала. В них сидели два старика — два Харона, обладающие рептильной жилистостью людей, занимающихся физическим трудом. Полицейский из следующей за ними лодки выкрикивал указания, в которых не было никакой необходимости. Малески и Стив Уинсан опустились на колени, бок о бок, чтобы поднять тело. Я подошла поближе, остановившись позади них. Из-за широкого плеча полицейского разглядела очень белую, высунувшуюся из-под брезента ступню. Подумать только, Уилма Феррис под грязным брезентом!

— Крючок зацепился за руку, — сообщил нам всем один из стариков, — да соскочил, когда она всплывала. Мы чуть опять ее не потеряли, но Джимми быстро тело подхватил. Она была футах в шестидесяти от этого причала. По моим прикидкам, лежала на глубине сорока футов.

Последовала долгая неуклюжая возня. Старик подоткнул брезент вокруг нее и стал подтаскивать тело туда, где Малески и Стив могли бы его взять. Им пришлось сдвинуться назад, чтобы освободить место на причале, куда можно было ее положить. Проделывая это, здоровенный полицейский наступил на волочившийся край брезента и, споткнувшись, сильно накренился назад, уронив ее ноги. Стив брезента не отпустил, поэтому он развернулся, и она выкатилась на бетонный причал, белая, обмякшая, грузная. Пол ее лица закрывали налипшие на него темные длинные волосы, а другая половина приобрела на свету голубое сияние. Я впервые увидела ее пышное тело, о котором ходило столько слухов. Даже у безвольно обмякшей, мертвой, грудь была большой и твердой, живот — упругим, бедра — как греческий мрамор, отшлифованный столетиями.

В освещаемом пространстве воцарилось молчание, похожее на долгий выдох. Потом я заметила, что ее тело явственно меняет цвет, темнея на глазах. Полицейский и Стив принялись возиться с брезентом, а Джуди Джона проговорила резким, полным экспрессии голосом:

— Да прикройте же ее, ради бога, вы, пара клоунов!

Они набросили на нее брезент. Уилма Феррис умерла. Но когда была живой, забрала все, что у меня было, прибегая, по мере надобности, к таким видам оружия, как деньги, власть и пышное тело.

Разгорелся нешуточный спор по поводу того, следует ли оставить тело на причале, для коронерского осмотра, или его можно на законных основаниях отнести в дом. Лодки стали отплывать, завелись подвесные моторы, помощник шерифа Фиш счел своим долгом прокричать каждому из лодочников «Спасибо!», и вскоре уже металлическое тарахтение раздавалось со стороны гор, освещенных первыми лучами солнца. Неожиданно появившийся коронер, молодой человек с несколько длинноватыми баками, разрешил своим прибытием спор, прогнал с причала всех, за исключением представителей власти, проведя осмотр на месте.

У меня было такое чувство, будто, спустившись посмотреть на нее, мертвую, я себя замарала. И все-таки мне нужно было убедиться, что она мертва. Мне нужна была уверенность, основанная на чем-то большем, нежели слова. Я заглянула в нашу комнату — узнать, как Рэнди. Он крепко спал с открытым ртом. Что теперь с ним будет? Уилма заставляла нас жить в соответствии с определенными стандартами. И все, что у нас осталось после стольких лет, проведенных с ней, — это долги, договор об аренде квартиры, слишком просторной для нас, и много дорогой одежды. Выплата большого жалованья, естественно, прекратилась с остановкой ее сердца. Теперь нам предстояло каким-то образом найти в себе мужество, чтобы начать все сначала, как мы это уже однажды делали. Только было очень трудно даже помыслить о мужестве, после того как она с таким знанием дела выпотрошила его из нас за эти годы. Уилма Феррис надломила нас обоих.

Я решила не будить Рэнди ради того, чтобы сообщить ему эту новость. Потом узнает, что ее нашли. Направилась обратно по коридору в сторону гостиной, надеясь по пути узнать, не у себя ли в комнате Стив.