Лилит - МакДональд Джордж. Страница 15

– Ему понравились наши яблоки! Ему они нравятся! Он хороший великан! Он хороший! – кричало множество детских голосков.

– Но он – великан! – возразил один.

– Да, он великоват, – подтвердил другой, – но небольшой рост – это еще не все! Это не спасет тебя от того, чтобы ты стал большим и глупым! Конечно, если ты не будешь осторожен…

Я привстал на локте и осмотрелся. И выше, и рядом со мной, и ниже меня были дети; множество детей, почти любого возраста. Некоторые из них вполне могли гулять одни, а некоторым из них было лет по двенадцать-тринадцать. Трое или четверо выглядели старше. Они стояли на небольшом холмике чуть в стороне и не были так возбуждены и не суетились. Большинство сбились в кучки и шумели, и спорили о чем-то, как взрослые люди в городе, но чуть приличнее, немного веселее и более живо.

Я сообразил: когда я потянулся за вторым яблоком, они поняли, что мне понравилось первое; но почему они сделали вывод из этого, что я – хороший, я не понимал, тем более, если вспомнить, что один из них все же призывал к осторожности. Я не открывал рта, так как боялся их спугнуть. Я был уверен в том, что я узнаю больше, слушая, а не задавая вопросы. Тем более, что мне было доступно почти все, о чем они говорили, и это не было для меня откровением – понимать не более прекрасно, чем любить.

Какое-то движение произошло среди них, и они слегка рассеялись, и вот, чудный, выглядевший невинно и одновременно нежно и шаловливо паренек протянул мне огромное зеленое яблоко. Молчание окутало шумную толпу, все застыли в ожидании.

– Ешь, добрый великан. – сказал мальчишка.

Я сел, взял яблоко, поблагодарил, улыбнувшись, и стал было есть, но, лишь откусив кусочек, выбросил яблоко вон.

И снова раздался крик удовольствия; они бросились ко мне и чуть меня не задушили; они целовали меня, мое лицо, руки; они хватали меня за ноги, они лезли ко мне на руки и карабкались ко мне на плечи, обнимали мою шею и голову. В конце концов я снова оказался на земле, опрокинутый вверх ногами этими любвеобильными маленькими гоблинами.

– Хороший великан! Добрый великан! – кричали они. – Мы знали, что ты придешь к нам! О, добрый, дорогой, сильный великан!

Снова и снова рвался чистыми детскими голосками из сотен глоток торжествующий вопль.

И вдруг наступила тишина. Те, кто был вокруг меня, отошли в сторону, те, что были на мне, сползли вниз и попытались поставить меня на ноги. Вместо радости на их милых лицах появилась тревога.

– Вставай, добрый великан! – сказала маленькая девочка. – Торопись! Ну, скорее же! Он видел, что ты выбросил его яблоко!

Я оказался на ногах еще до того, как она кончила говорить. Она стояла рядом со мной, указывая на склон. На его кромке стоял неприятный, неотесанный тип, на несколько дюймов выше меня. Выглядел он недружелюбно, но я не видел причин его бояться, так как он был не вооружен. Но мои маленькие друзья подевались куда-то все до одного. Он начал спускаться ко мне, а я, в надежде занять позицию получше, стал подниматься. Он зарычал, как дикий зверь, и повернулся ко мне.

Забравшись повыше, я остановился и стал его поджидать. Он, подойдя поближе, протянул мне руку. Я попытался дружески ее пожать, но он отдернул руку назад, будто собираясь меня ударить, а затем снова протянул ее. Я подумал, что он требует назад свое яблоко, и сделал гримасу отвращения и жест отказа.

Он ответил бешеным воем. Мне послышалось: «Хочешь сказать, что мое яблоко не годится в пищу?»

– Одно плохое яблоко может вырасти на лучшем из деревьев, – сказал я.

Может быть, он не понял, что я имею в виду, но он сделал шаг вперед и встал в стойку, будто защищаясь. Однако он отложил нападение до тех пор, пока второй великан, такой же, как он, который подкрался ко мне сзади, не подошел достаточно близко. И тогда он бросился на меня. Я встретил его добрым ударом в лицо, но второй ударил меня по затылку, и вскоре они со мной справились.

Они уволокли меня в лес над долиной, где жило их племя в жалких шалашах, построенных, в основном, из ветвей и нескольких камней. В одной из таких лачуг они и бросили меня на землю и попинали ногами. Там была женщина, и она смотрела на все это с полным безразличием.

Здесь я хотел бы отметить, что, пока я был в плену, я так и не научился безошибочно отличать их женщин от мужчин. Иногда мне казалось, что, быть может, я попал в плен к какой-то особой расе людей, влачащих растительное существование, которое давало им возможность переживать только гнев и жадность. Их еда, состоящая из клубней и луковиц растений и фруктов, была мне совершенно отвратительна, но ничто не оскорбляло их больше, чем если бы кто-то брезговал их едой. Меня били женщины и пинали мужчины за то, что я не ел вместе с ними.

Этой ночью я лежал на полу и был едва в состоянии двигаться, но выспался я хорошо и проснулся слегка отдохнувшим. Утром они оттащили меня в долину и, привязав мои ноги к дереву длинной веревкой, в левую руку вложили камень с острой кромкой. Я переложил его в правую, они пнули меня и вернули камень в левую руку, объяснили, что я должен соскабливать этим камнем кору со всех веток, на которых не было плодов, а затем оставили меня.

Я взялся за нудную работу надеясь, что если я стану хорошо ее делать, то буду большее время предоставлен самому себе, чтобы понаблюдать и выбрать время для побега. К счастью, одно из чудесных карликовых деревьев росло совсем рядом, и я урывал свободную минутку и ел его крохотные плоды, которые чудесно меня освежали и подбадривали.

Глава 13

МАЛЮТКИ

Я только-только взялся за работу, когда услышал звонкие голоса, а некоторое время спустя Малютки (вскоре я узнал, что они себя так называют) приблизились ко мне ползком сквозь заросли крохотных деревьев, которые подлеском заполняли места между большими деревьями. Минуты не прошло, как вокруг меня собрались толпы малышей. Я делал им знаки, чтобы предостеречь их о том, что великаны только что оставили меня, и находятся поблизости, но они только смеялись и говорили мне что воздух достаточно чистый.

– Они слишком плохо видят, чтобы нас заметить, – говорили они мне и смеялись, как множество овечьих колокольчиков.

– Вам нравится эта веревка на ваших ногах? – спросил один из них.

– Я хочу, чтобы они думали, что я не могу ее снять. – ответил я.

– Да они же едва видят собственные пятки! – возразил он – Нужно ходить маленькими шажками, и они будут думать, что веревка на месте.

Он говорил, весело пританцовывая на месте.

Одна из старших девочек встала на колени, чтобы развязать корявый узел. Я улыбнулся, полагая, что эти милые пальчики ничего с ним не смогут сделать, но она развязала его в мгновение ока.

Они усадили меня на землю и накормили чудесными маленькими фруктами, после чего самая маленькая из них стала со мной играть, и столь диким образом, что заняться своей работой у меня не было ни малейшей возможности. А когда она устала, ее место заняли другие, и так продолжалось до тех пор, пока солнце не село и не послышались тяжелые приближающиеся шаги. Маленькие человечки бросились врассыпную, а я поспешил обвязать веревку вокруг своих лодыжек.

– Мы должны быть осторожными, – сказала девочка, которая освободила меня, – одна эта ужасная корявая ступня может раздавить множество Малюток!

– Что же, они совсем не могут вас видеть?

– Они могут видеть, как что-то движется у них под ногами, но если дети окажутся кучкой, или сверху на вас, как только что было, это будет ужасно, так как великаны ненавидят все живое, что хоть чем-то отличается от них самих. Можно подумать, что кто-то из них более живой!

Она свистнула по-птичьи, и в следующее мгновение от Малюток не осталось ни слуху, ни духу, и сама девочка тоже куда-то исчезла.

Это был мой хозяин (каковым он себя, несомненно, считал); он пришел, чтобы забрать меня домой. Он освободил мои ноги, и отволок меня к дверям своей хижины; там он бросил меня на землю, снова связал мои ноги и, пнув меня напоследок, ушел.