Развод. Семья на Новый год - Крылатая Ника. Страница 6

– Двадцать пять. И что? – спрашивает с вызовом. – Да, она именно такая. А эгоистичной и желчной стервой выставила себя именно ты. За каждую копейку бьешься! Какая же ты…

– Увидимся в суде! – рявкнув, сбрасываю звонок. – Да надоел, – улыбаюсь родителям. Работу вот жалко, – вздыхаю, – клиенты, проекты.

– Так, дочь, что там с одеждой? – мама смотрит на меня внимательно. – Вы и трусы делите?

– Нет, – беспечно отмахиваюсь. – Одежда из списка вычеркивается. В виду своего прихода в негодность. А так можно говорить – приход в негодность? В общем, одежда уже в мусорке. Как и мой брак. Кстати-и! – меня осеняет идея. – Пап, а тебя болгарка есть? Которая пила, а не женщина.

– Ну есть, – кивает папа. – А тебе зачем?

– А научишь пользоваться? – мои глаза загораются азартом. – Ну просто если делить пополам, то можно же и правда пополам. Отмерить рулеткой, расчертить и вжик телек болгарочкой. Блин, а я все на склад вывезла. Дурочка.

– Ты что дочери вместо чая налил? – мама упирает в папу строгий взгляд. – Миша?

– Яна, а иди ты лучше спать, – папа медленно поднимается, протягивает ко мне руки. – Иди-иди, голубушка. Утром вам не вечером и так далее. А болгарка детям не игрушка, пальчик еще порежешь.

– «Отрежешь» ты хотел сказать? – нервно хихикаю я.

– Угу, поранишься, – папа мягко и осторожно поднимает меня со стула, как будто я сейчас как что-нибудь утварю! – Так что давай спать. Завтра все еще раз хорошенько обдумаешь. Успокоишься.

– Обязательно успокоюсь, – произношу мрачно, – отсужу все свое и сразу успокоюсь.

Не знаю, злилась бы я меньше, если бы Анечка была младше. Не уверена. Но… да какого черта? Еще бы восемнадцатилетнюю себе нашел!

– Феечку себе нашел, – шиплю, направляясь в комнату, которая когда-то была моей. – Надеюсь, эта милая Анечка покажет ему небо в алмазах.

– Кирилл мужчина видный, – мама достает постельное, – но я очень сомневаюсь, что со стороны Анечки прям любовь. Посмотреть бы на нее. Ничего не жмет, что семью разбила?

– Вообще не интересно, – я помогаю маме застелить диван. – Все равно. Она точно блондинка и высокого роста. Кириллу нравятся такие девушки. Надеюсь, и не увижусь с ней.

Нет у меня никакого желания встречать с беременной любовнице мужа. Зато у нее оно было. Да такое нестерпимое, что пришла на судебное заседание. Явилась, так сказать, во всей красе. А еще по ней плачут подмостки больших и малых театров!

Глава 5

Анечка была прекрасна, словно богиня. Высокая, белокурая. Даже отечность, свойственная беременным, ее не портила. Большие голубые глаза смотрели на всех с какой-то детской наивностью. Она и волосы красиво уложила, и легкий макияж сделала, и красивое трикотажное платье надела. Словно не в суд пришла, а на фотосессию.

Приникала к плечу Кирилла так доверчиво, что даже я чуть не умилилась. Гладила его по руке, выражая поддержку. Ну просто картина маслом «Фурия бывшая и нежная любовь».

Но зато я наконец-то смогла искренне порадоваться за Кирилла. Анечка именно так, что ему нужен!

– Ты долго еще за каждую копейку биться будешь? – спросила меня, улучив минутку, когда мой адвокат и Кирилл куда-то денутся. – Мало тебе? – и смотрит на меня глазами трепетной лани.

– А тебе не много будет? – усмехаюсь я. – Разбила семью и рада.

– Семья будет у нас, – Аня демонстративно поглаживает живот, – мне вот-вот рожать. А у вас семьи не было. Так, пара.

– А тебе не вредно по судам таскаться? – киваю на ее живот. – Нервы и все такое.

– Ты за мои нервы не волнуйся, – Аня совершенно спокойна. – О себе лучше позаботься. У Кирилла будет сын, и никуда он от меня не денется.

– Пф, да забирай! – небрежно отмахиваюсь. – Совет да любовь, как говорится. Квартирку уже присмотрела?

– Это было очень подло, – Аня прищуривается. – Могла бы и уйти. Дорогу молодым.

– А тебя не учили старшим уступать? – спрашиваю ехидно. – Знаешь, с милым рай и в шалаше. Не слышала, нет?

– Отмазка для неудачниц, – нагло смеется Аня. Глянув мне за спину, меняется в лице. Снова трепетная лань, которая кого хочешь потреплет. Отходит, делая вид, что не со мной разговаривала:

– Любимый, спасибо, – и голос такой сладкий-сладкий, приторный, меня ж передергивает, – так пить хочу. И здесь жарко ужасно. Когда все закончится уже.

– Все будет зависеть от Яны, – почти бывший бросает на меня гневный взгляд. – Как ты посмела вывезти все?

– Не все, – улыбаясь, я пожимаю плечами. – Мебель вся на месте. Шторы, ковры. У квартиры очень продажный вид, – произношу, бросая многозначительный взгляд на Анечку. – Заметь, я даже замки не поменяла.

– Как я в тебе ошибся, – шипит Кирилл.

– Не больше моего, – я продолжаю улыбаться, дешевый ты мой. А что, называть тебя дорогим сам запретил. О, извини, вон мой адвокат. Да начнется вторая часть Марлезонского балета. Надеюсь, до шестнадцатой мы не дойдем, а то Анечка родит прямо в зале суда. А это не полезно ребеночку. Ты уже гнездышко свил, дрозд ты мой? – и, не дожидаясь ответа, отхожу к адвокату.

Очень грамотный специалист. От такой даже зубную щетку не скрыть. Отвалила за его работу кучу денег, но как же рвал и метал Кирилл, когда судья огласила решение. И на квартиру покупатель быстро нашелся. Не подставной, адвокат мой проследил.

А Кириллу пришлось продать свою тачку и купить другую – попроще, чтобы выплатить мне мою долю за бизнес. Подписывали мы окончательное соглашение у адвоката моего. Что я претензий не имею. А я и не имею.

– Подавись! – Кирилл, теперь уже мой бывший муж, кидает в меня подписанные бумаги. – По твоей милости у фирмы возникли проблемы.

– А это не мои проблемы, – я размашисто ставлю подпись на своем экземпляре. Ну вот и все, нас больше ничего не связывает. Совсем. – Зато у тебя сын. Сбылась твоя мечта.

Анечка тоже приперлась. С младенцем на руках. Такая вся из себя победительница. Но меня это не трогает. Ребенок не виноват, что у него родители такие вот.

– Стерва, – Кирилл складывает свой экземпляр в папку. – Довольна, да?

– Очень, – я откидываюсь на спинку кресла, совершенно довольная исходом дела.

Да, придется почти все начинать сначала. Но у меня есть для этого финансовая подушка, образование и востребованные навыки. Работу я пока не искала, решила сменить город. Раз уж менять жизнь – так во всем!

– Счастья тебе, дрозд ты мой, – ехидно желаю бывшему.

– Да почему дрозд? – возмущается Кирилл. А я только улыбаюсь. Это наша с адвокатом шуточка получилась, ведь Марлезонский балет это «Балет об охоте на дроздов». Такая вот неочевидная ирония. Анечка долго охотилась на своего дрозда. Молодец, целеустремленная девочка. Даже беременность и роды не помешали ей зорко следить за Кириллом. Аж восхищает в какой-то степени. Я бы не смогла так.

– Идем, любимый, – нежно поет Анечка. – Сыночку кушать пора. Наконец-то все закончилось. А дела скоро ты поправишь, ты же знаешь, я тебя поддержу.

– Анечка, ты мой ангел, – слащаво отвечает Кирилл.

Я кривлюсь. Ну такие муси-пуси, я в шоке от своего бывшего. Браво, Анечка, браво! Наконец-то дрозд со своей дроздихой уходят.

– Поздравляю, Яна Михайловна, – адвокат протягивает руку для пожатия. – У вас потрясающая выдержка. Я восхищен.

– А я в шоке, если честно, – я смотрю на адвоката, – не думала, что на такие вот новости могу реагировать таким образом. Да я вообще не думала, что мой муж вычудит такое. Кирилл всегда был спокойным, рассудительным, последовательным. Никогда не откладывал важные решения. Правду говорят, что любовь меняет людей. Анечка молодец, талантливая девочка, далеко пойдет.

– Вы не верите в их любовь? – усмехается адвокат.

– Почему же? Верю, – я важно киваю. – В его любовь к молодому телу и в ее любовь к деньгам. У них очень взаимовыгодная сделка получилась. Но это уже не мое дело, – я поднимаюсь из кресла. – Спасибо, вы отличный профессионал. Желаю всех благ.