Негодяи и ангелы - Антонов Антон Станиславович. Страница 17

— Нет, сынок, не было у Ларки дезертиров. Вообще-то у нее сейчас мужик живет, но на вашего бегуна не похож. Тому ведь лет двадцать поди, а этому — все сорок. И по фотографии не похож. Я вашего по телевизору видела… Все, к кому Цыганенко обращался со своими вопросами, думали, что речь идет о Чудновском, и лейтенант, подчиняясь приказу генерала Игрунова, не пытался без надобности их разубеждать.

— И давно она с ним живет? — интересовался он насчет сорокалетнего мужика и немедленно получал ответ.

— Не, недавно. А раньше с ней другой жил. Водолаз, кажись.

— Аквалангист, — тут же поправляет другая бабка.

— И что с ним случилось?

— А убили его. Может, просто побить хотели, а он головой ударился и помер. Но все равно — он хороший парень был, сам бы драться не полез.

— Хороший, — кивает другая бабка. — Вежливый. с нами всегда здоровался. Сам бы не полез…

— А акваланг его Ларка продала потом. Она же санитаркой в больнице работает, а жить на что-то надо. Детдомовская она. Еще с матерью Лешкиной ругалась, та все орала, что Ларка права не имела его вещи продавать.

— А сама бы пропила, да и все. Пьет она, мать-то Лешкина. А Ларка — девка хорошая, работящая и не пьет совсем.

— А кто убил, не нашли? — наконец удается вставить слова лейтенанту.

— Да где же их найдешь. Тут у нас училище под боком, — («ПТУ», — поправляет более образованная бабка). — Кажный день кого-нибудь побьют или сначильничают.

— Шпана, — встречает в разговор еще одна старушка. — А все потому, что строгости никакой не стало. Раньше такого не было. Лейтенант Цыганенко мог бы напомнить, что после войны, к примеру, бывало и не такое. Сам он, правда, в те времена даже в проекте не значился, но его собственная бабушка много рассказывала любимому внуку о бурной молодости покойного дедушки. Однако лейтенант не стал вступать со старушками в дискуссию. Главное он узнал: Лариса Бабушкина жива, а ее прежнего друга забили насмерть парни из ПТУ, среди которых вполне мог быть и сын генерала Игрунова. Правда, поскольку Лариса и Алексей не успели сочетаться законным браком, потерпевшей она не считалась и ее слова не имели для следователей никакого значения. Кроме старушек лейтенант поговорил с местными милиционерами — якобы желая выяснить, не мог ли Алексей Черкизов быть дезертиром, сбежавшим из мотострелковой дивизии несколько месяцев назад. А когда проникшийся к нему симпатией опер сказал, что Лариса Бабушкина, вообще-то, ненормальная, Цыганенко попросил показать ему что-нибудь написанное ею собственноручно — дескать, надо проверить, не могла ли она по ненормальности своей сама на себя написать донос насчет дезертира. Так он выяснил, что письмо генералу Игрунову написала действительно Лариса.

Попутно он узнал, что следователь Степанов собирается закрыть дело о гибели Алексея Черкизова, списав все на несчастный случай во время драки. То есть с этой стороны опасности ждать не приходится. Неприятности могут случиться, только если Лариса каким-то образом выйдет на влиятельных врагов генерала Игрунова. А это крайне маловероятно. Поэтому Цыганенко к Ларисе не пошел — мало ли, вдруг человек в военной форме подействует на нее, как красная тряпка на быка, Сейчас она вроде бы успокоилась .

— следователю не звонит, в милицию не заходит. Может, все и обойдется. Если кого и следует опасаться, то скорее матери Алексея Черкизова. Если до нее дойдут слухи, что сына убил Максим Игрунов, то она может навести шороху. Однако старушки говорят, что эта дама крепко поддает и имеет специфический круг общения. Так что шансов связаться с врагами генерала у нее не больше, чем у Ларисы, а в милиции ее просто не станут слушать. Рассудив так, Цыганенко связался с генералом и изложил ему свои соображения.

— Хорошо, приезжай в штаб, — ответил Игрунов-старший. — Будем думать. Лейтенант Цыганенко не учел только одного — того, что Макс Игрунов знает адъютанта своего отца в лицо. А Макс, направляясь из «путяги» домой и проходя мимо райотдела милиции, видел, как Цыганенко вышел оттуда и зашагал к метро.

29

— Его Божественная светлость рекомендует вам начать не с журнала, а с газеты.

Это проще и дешевле. Посланец «Верховного Понтифика Востока и Запада» говорил холодно, практически без эмоций, но Арик Чудновский слушал его очень внимательно.

— Если я правильно понимаю, у вас есть несколько тысяч долларов, — сказал посланец. — Иначе вся затея не имеет смысла. Мы сможем помочь вам только в том случае, если у вас уже будет зарегистрированное издание, фирма, помещение и оргтехника. И хотя бы один отпечатанный номер, который можно предъявить рекламодателям.

— Это понятно, — произнес Арик. — Деньги я найду. Но мне понадобятся ваши девушки и разрешение использовать их фотографии по моему усмотрению. У меня есть канал, по которому эти снимки можно выгодно продать.

— Это само собой, — сказал сектант. — Его Божественная светлость дозволяет тебе фотографировать девушек бесплатно и использовать эти снимки, как тебе будет угодно.

— Тогда все в порядке. Если, конечно, рекламодателям не нужно, чтобы газета вышла сразу миллионным тиражом.

— Это не нужно. Хватит и нескольких тысяч. Можно на первых порах не гнаться за объемом. Достаточно восьми страниц. Разговор развивался неспешно, но Аристарх уже в самом начале беседы понял суть предложения. Сектанты остро нуждались в издании, которое будет формально независимым, с изрядной долей «желтизны» и голыми женщинами на развороте — но при этом станет регулярно публиковать заказные материалы в пользу «Храма Сверхнового завета». Существующие издания с сектой связываться не хотят, и надавить на них невозможно. Сектанты сами находятся в положении гонимых. Закон против них — и секту уже несколько раз пытались разогнать, а ее лидера привлечь к уголовной ответственности за сутенерство и посягательство на права граждан под видом совершения религиозных обрядов. Чтобы этого избежать, приходилось подкупать чиновников и правоохранителей. Дружба с Корнем помогла частично избавиться от этих проблем, но все равно сектанты не могут вести себя слишком вольно. Журналистам и редакторам сектанты тоже не раз пытались платить, но слишком высок был процент неудач. Некоторые отказывались сотрудничать из принципиальных соображений, другие — из-за позиции хозяев, спонсоров или рекламодателей, третьи .

— из-за опасений за свою репутацию. А четвертые соглашались тиснуть заказную статейку, но только один раз за единовременную плату. А Арик Чудновский, который представился Аликом Николаевым, ни от чего не отказывался. Он нисколько не боялся за свою репутацию и почти перестал опасаться за собственную безопасность, поддавшись «синдрому Колобка»: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, Лиса, и подавно уйду». Какая разница, что будет печатать его газета, если он придумал эту газету от фонаря, в потоке вранья, без какой-либо особой цели. Вообще-то вранье это было лишним, девушка по имени Наташа ни о чем его не спрашивала, но Арик сам не мог все время молчать, и правду говорить не мог, так что приходилось сочинять. Впрочем, в прошлой своей жизни Арик действительно подумывал о чем-то подобном — только не о газете, а именно о журнале, в котором фотография будет переплетаться с литературой и публицистикой в духе андеграунда и всеобщего хэппенинга. Но думал он об этом исключительно в порядке бреда, без всякой надежды на реализацию. А теперь его идея начала обретать плоть и кровь — правда, не в том виде, как он задумал, но какая теперь разница. Сейчас важно легализовать деньги, случайно попавшие к нему в руки, а все остальное — дело десятое. После разговора с посланцем секты Арик искренне радовался, что не поддался первому порыву и не уехал из Белокаменска сразу после событий со стрельбой на старой турбазе. А посланец, посетив перед уходом обе секции раздельного санузла, обратил внимание на то, что в ванной сушатся фотопленки. На одной была запечатлена обнаженная Наталья в различных позах, а на другой — натюрморты с бутылками, бокалами и фруктами. «Значит, он не врет насчет рекламной кампании», — подумал сектант. Ему не пришло в голову, что отщелкать такую пленку и проявить ее — даже цветную .