Первое дело Флетча - Макдональд Грегори. Страница 29

Нэнси посмотрела на Роберта, потом на Флетча. Убрала руку.

– Да... ваш отец умер насильственной смертью, – подал голос Флетч.

– Вроде бы убийство – деяние, которым кто-то поправляет Бога, – Роберт улыбнулся. – Мы должны верить, что это так. Но нет. Нельзя поправить совершенство.

Нэнси дрожащими руками расправила подол юбки.

– Роберт, вчера утром ваш отец приехал в «Ньюс трибюн» на встречу с издателем, Джоном Уинтерсом. Он хотел посоветоваться, как лучше объявить о своем намерении пожертвовать пять миллионов долларов художественному музею. Музей, кстати, не горел желанием брать эти деньги, потому что ваш отец выставил жесткое условие – тратить их исключительно на произведения современного религиозного искусства.

На лице Роберта отразился интерес.

– Более того, – добавил Флетч, – ваш отец сказал куратору музея, что собирается передать остаток своего состояния монастырю, в который хочет уйти монахом.

Брови Роберта взмыли вверх, он уставился на Флетча.

Потом губы превратились в тонкую полоску, глаза закрылись. Сцепив руки, Роберт наклонил голову.

Нэнси и Флетч переглянулись.

– Вы сердитесь? – спросил Флетч.

– Этот человек, – процедил Роберт сквозь зубы.

– Может, он искал путь к вам? Своему сыну.

Теперь уже глаза Нэнси вылезли из орбит.

– Этот человек, – повторил Роберт.

– Вы верите тому, что я вам сказал?

Роберт долго молчал, пытаясь совладать с нервами.

– Невозможно, – наконец выдавил он из себя. – Нэнси писала мне, что мой отец, избавившись от матери, заточив ее в психушку, взял новую жену.

– Жасмин, – вставила Нэнси.

Глаза Роберта открылись. Мученическое выражение ушло с его лица.

– Полагаю, она не умерла?

– Нет, – ответила Нэнси.

– Нельзя развестись с женой, чтобы уйти в монастырь, – отчеканил Роберт.

– Однако, – вырвалось у Флетча.

– Значит, это ложь. Как и вся жизнь отца. Даже будь он свободен, требуются месяцы, если не годы, наставлений и размышлений, открывающих путь к Богу.

Флетч разглядывал каменную плиту между ногами.

– Он собирался пожертвовать монастырю более миллиона долларов.

Роберт посмотрел на Флетча, но ничего не сказал.

– Роберт, вы должны верить в искупление грехов, – обратился к нему Флетч. – Неужели вы и представить себе не можете, что ваш отец способен так круто изменить свою жизнь в шестьдесят, шестьдесят один год?

– Мой отец, – слова давались Роберту с трудом. – Мой отец потратил жизнь ради того, чтобы обойти закон. Самым коротким путем. А в рай коротких путей нет. Нельзя обойти законы божьи.

Нэнси хохотнула.

– Роберт, неужели ты не можешь простить?

Роберт повернулся к сестре.

– А ты можешь?

– Нет. Нельзя простить того, что он сделал с матерью.

– Конечно, никому не доступна воля Божья, – продолжал Роберт. – Возможно, этот человек умер, прощенный Им. Но я в этом искренне сомневаюсь.

По выражению лица Роберта Флетч понял, что тот не хотел бы оказаться в компании отца ни в монастыре, ни в раю.

– Что он сделал с матерью, – повторил Роберт. – Что он сделал со всеми нами.

– А что он сделал? – спросил Флетч. Глаза Роберта мрачно вспыхнули. Таким же огнем горели они у людей, населяющих полотна Эль Греко <Эль Греко (Теотокопули), Доминико (1541-1614) – знаменитый испанский живописец, грек по происхождению.>.

– Он научил нас тому, чему нельзя учить ни детей, ни общество: если складно лгать, можно остаться безнаказанным, даже сотворив зло. И вы думаете, что человек с такими жизненными принципами может прийти к Богу? – По телу Роберта пробежала дрожь. – Всю сознательную жизнь я провел, стараясь отделиться от этого мерзкого принципа. Он может уничтожить общество. И погубить душу. – Роберт попытался улыбнуться Флетчу. – Неужели вы верите, что такой человек способен на искреннее раскаяние?

Флетч почувствовал, что ответа от него не ждут.

– То, что он сделал с нами, непростительно, потому что он развратил нас сверх всякой меры.

Флетч встал. А Роберт продолжал говорить, глядя на свои мозолистые руки.

– И неважно, кто убил его. Нас всех убивает наша жизнь, наш образ жизни. Разумеется, он умер насильственной смертью. Но он сам постоянно поощрял насилие. Мы все жертвы самих себя. – Встала и Нэнси. – Важно лишь одно: умер ли он, прощенный Господом. Хотя я в это не верю и убежден, что он будет ввергнут в геенну огненную, обреченный на вечные муки. Но мы этого никогда не узнаем. Такой была его жизнь и такой же стала его смерть, все осталось сокрыто между его Создателем и им самим.

– Пусть меня привело сюда трагическое известие, я рада, что повидала тебя, Роберт. – Нэнси одернула юбку.

Роберт не поднялся со скамьи, не ответил.

– Ну, хорошо, постарайся обрести душевный покой. – Она двинулась по дорожке. Флетч последовал за ней.

Выйдя из комнаты для гостей, Флетч повернулся к Нэнси.

– Пожалуйста, подождите меня. Пересек холл и вошел в маленькую приемную, заставленную шкафами с какими-то папками. Из нее через открытую дверь попал в богато обставленный кабинет, где за внушительных размеров столом сидел аббат. Услышав шаги Флетча, аббат оторвался от чтения какого-то документа и поднял голову.

– Извините за непрошеный визит.

Аббат молча ждал продолжения.

– Отец Роберта, Дональд Хайбек, не просто умер, его убили. – Лицо аббата осталось бесстрастным. – Нам важно знать, приезжал ли к вам Дональд Хайбек, говорил ли с вами?

Аббат задумался, стоит ли ради Флетча отрываться от мыслей о вечном, но все-таки ответил.

– Да, недавно Дональд Хайбек приезжал ко мне. Да, мы с ним говорили.

– Один раз или больше?

Аббат смотрел на открытую дверь за спиной Флетча.

– Приехав к вам, встречался он также и с Робертом?

– Насколько мне известно, Роберт не знает, что его отец приезжал сюда.

– Роберт был здесь в понедельник утром?

– В понедельник утром? Полагаю, что да.

– Могу я узнать, о чем вы говорили с Дональдом Хайбеком?

– Нет.

– Вас могут вызвать в суд для дачи показаний.

– Мой адрес у вас есть. Вы всегда найдете меня в монастыре.

Нэнси ждала Флетча в машине.

– Хочется выпить пива, – сказала она, как только Флетч завел двигатель. – От этой святости у меня сохнет в горле.

ГЛАВА 27

– Бутик Сесилии. Говорит Сесилия. Вы решили заказать галифе?

– Добрый день, – поздоровался Флетч. – Сегодня утром я хотел заказать одну пару для моей жены. Но у вас на складе не оказалось нужной расцветки.

– Не может быть!

– Специальный заказ. Зелено-белые галифе с черными полосами. Вертикальными на бедрах и горизонтальными на коленях.

– Таких у нас действительно нет.

– Естественно. Я понимаю. У вас маленький магазин. Не можете же вы держать на складе галифе всех мыслимых и немыслимых расцветок.

– Мы стараемся, – заверила его Сесилия.

– Я говорил с продавщицей, ее зовут Барбара, и обещал позвонить днем, чтобы сообщить точный размер, который носит моя жена.

– Должно быть, с Барбарой Ролтон.

– Вас не затруднит подозвать ее к телефону?

– Одну минуту.

– Слушаю? – раздалось в трубке чуть позже.

– Привет, дорогая.

– Флетч? Как тебе удалось добраться до меня?

– Я солгал. Думаю, невелик грех. Я себя прощу. Если люди настолько испорчены, что хотят слышать ложь, нельзя отказать им во лжи.

– Где ты?

– В единственном баре Томасито.

– Томасито? И что ты там делаешь?

– Пью теплое пиво.

– Пиво ты мог найти где-нибудь и поближе.

– Слушай, Барбара, сегодня я не смогу пообедать с тобой и твоей матерью. У меня масса дел.

– Ты обещал.

– Пообедаем завтра. Я обещаю.

– До свадьбы у нас останется только два дня.

– Клятвенно обещаю.

– Флетч, по радио передали, что полиция освободила человека, сознавшегося в убийстве Дональда Хайбека.