Верравия. Рассказы (СИ) - Билик Дмитрий. Страница 7

Но хрипел уже, схватившись за горло и стоя на четвереньках Гелот, Светлый Бог Кротости, падали на землю капли крови, тут же застывая и превращаясь в драгоценные камни. Тайнори чувствовал, что тот против воли смертоносного умирает.

В третий раз натянули лук братья, но стрела ушла далеко в небеса, потому что именно тогда, ударил в нижнее плечо мечомсамый могущественный противник из всех Серых. Блеснули страшным огнем пустые глазницы, в яростном крике открылась высохшая, лишенная кожи челюсть, захрустели от немыслимой мощи, не поспевая за телом, суставы. Пронесся двуручный меч, и покатилась голова Долуса, а сама душа его устремилась в Срединный мир, пустой, как Извечная пустыня. Так оказался низложен Бог Коварства.

Ударил Тайнори облаченным в латную перчатку кулаком Аварита, и слетел что было духу брат во Тьме. Спустился за ним смертоносец, не медлил, не вопрошал, не требовал, лишь вогнал клинок туда, где могло быть, если когда-нибудь было, сердце Темного. Так оказался низложен Бог Алчности.

Поднялся вновь на холм смертоносец, повсюду шло сражение. Отступали под общим натиском Серых Темные, в своем упрямстве продолжая сражаться со Светлыми. Шли вперед те, кто никогда и ни под каким предлогом не вмешивался в дрязги Богов, те, кого в шутку называли Наблюдающими, те, кто не мог больше оставаться в стороне. И именно тогда дрогнуло мироздание, образовывая быстро созданный проход между мирами. Именно тогда ожесточеннее стали сражаться все, кто был на центральной площади Йорана, второй, непризнанной, столицы. Ибо все понимали и ощущали, к ним идет Отец.

Но Тайнори, много лет ждавший, когда родитель появится и возьмется за распоясавшихся детей, держал в руках тот самый лук, из которого братья убили Чишир и Гелот, рассматривал обжигающие Тьмой стрелы и чувствовал, что в этом оружии есть частица самих Темных. Нечто, способное уничтожить Бога. Смертоносный чувствовал это. И тогда он решил, что подобное не должно попасть в руки кого бы то ни было.

Много сил потратил Тайнори, но немало их еще и осталось у самого сильного Бога среди всех остальных. Окутал Губителя серый туман, а когда развеялся, то не оказалось его больше на холме. Зато появился старший сын Отца на самой высокой точке Тойрина — Дымчатом пике. Можно было отправиться и дальше — к Изумрудной Игле, но боялся Бог, что не успеет. Да и сил для путешествия к центру Империи требовалось больше. На вершине горы оставил он колчан со всесокрушающими стрелами, ибо никакое существо из этого мира не могло подняться так высоко.

И снова исчез Смертоносный, и вновь появился. Только вряд ли смог теперь заметить его кто из обитателей места, где он очутился, да и было здесь таковых немного. Вдохнул Тайнори тяжелый, спертый подземный воздух тоннелей Мертвых Земель, оглядел мрак и увидел огромный валун, что лежал здесь уже многие года. Поднял Губитель камень, положил Пламя самой Тьмы и задвинул сверху.

Подумал и кивнул, правильно все сделал. Стрелы в самом высоком месте, куда мог только он достать, а лук ниже морского дна. Да и не ходит здесь никто. Создания Отца, сотворенные после сыновей и дочерей, после Богов, живущие дольше смертных, но все же способные умереть, сами пошли друг против друга. Им будет точно не до лука.

Будто напоминая о себе, вдали зазвенела сталь, раздались крики и загремели подошвы сапог. Тайнори поспешил подняться выше, уходя от того места, где спрятал чудовищное по своей силе оружие, хотя и дрожала каждая частица тела. Уже почти вернулся в этот мир Отец, и его дети чувствовали это сильнее всех существ. Понимал Смертоносный, что чем бы все не закончилось, не будет теперь пощады от сурового Родителя. И вместе с тем не придумал еще, как самому поступить.

В своих раздумьях ступил Губитель в проходной тоннель и там столкнулся с группой из пятерых гномов. Коротышки явно отступали с поля боя, их секиры были обагрены кровью, доспехи помяты, а мокрые от пота волосы сваляны в грязные шапки. Впереди шел черноволосый крепыш с клиноподобной бородой и тяжелым, усталым взглядом.

Увидев чужака, группа остановилась и выставила вперед оружие. Но на это Бог только рассмеялся. В действиях гномов было больше отчаяния и страха, чем доблести и отваги. Они уже ни на что не надеялись, больше того, все до одного были готовы погибнуть здесь и сейчас.

— Кто ты и что здесь делаешь? Ты… ты не гном.

— А ты наблюдателен, — рассмеялся Бог своим мертвенным, холодящим душу смехом. Он склонил голову, будто раздумывая, стоит ли коротышка того, чтобы называть ему свое имя, но потом все же решился, — меня зовут Тайнори. Смертоносный, Костлявый, Погибельный, Упокоенный, Безносый, Гибельный. Слышали о таком?

— Ты… ты из первосотворенных, — задрожал голос гнома, но все же тот не склонил колено.

— Так нас называете только вы, — усмехнулся Неумирающий, — смертные говорят «Боги».

— Мы не поклоняемся вам, — даже с какой-то горечью сказал гном.

— Да, я знаю. Вы чтите Отца, некоторые Мать, хотя в меньшей степени.

Тайнори скривился от боли в груди. Упоминание Родителя во время его Пришествия не могло пройти бесследно. Но все же Бог еще мог противиться воле Создателя, еще немного, наверное, пару минут.

— Но Отец вам не сильно помогает, да?

— Мы сами прогневали Творца своей междоусобицей.

Погибельный лишь улыбнулся.

— Что если найдется Бог, который поможет вам в войне?

— Что ты имеешь в виду?

— Даст силу не только при жизни, но и после смерти, — продолжал Тайнори, — поможет павшим снова встать с щитом и топором для борьбы за тебя, без разницы враг тот или друг.

Коротышка сомневался недолго. За считанные мгновения в его глазах блеснули расплавленная руда в горне, раскаленный меч в руках кузнеца и клинок вынимаемый из тела неприятеля. Гном согласился еще до того, как открыл рот.

— Что нам надо сделать? Отдать тебе свои души?

— Боюсь, гномьи души не нужны даже гномам, — рассмеялся Тайнори с таким звуком, точно старый больной ворон внезапно раскаркался, — мне нужно лишь почтение и хвала.

— Хвала?

— Да. Создадите небольшие святыни, потом построите храм. И каждый день, сколько бы лет это не потребовало, будете возносить мне хвалу и почтение.

— Я… я согласен.

— Замечательно, — улыбнулся Тайнори.

Он не стал скреплять сделку рукопожатием или кровью, как сделал бы раньше, еще лет тысячу назад, когда был молодым и горячим. Не объяснил гному, что подобная сделка нужна в первую очередь ему самому, ибо возносящие хвалу притягивают Бога к себе подобно мощному магниту, привлекающему стрелку компаса. Не обмолвился, что гномы — его единственный шанс вернуться обратно сюда из той тюрьмы, куда их, выживших, скорее всего, заточит Отец для сохранности этого мира, если вовсе не низложит.

— Отныне! — Голос Смертоносного взорвался, подобного океанскому ревуну. — Каждый, кто умрет в тоннелях, восстанет вновь и вновь, пока пальцы его смогут взять рукоять меча, пока хоть одна нога сможет держать все тело, пока голова будет болтаться на плечах!

И вспыхнули глаза пятерых гномов перед Тайнори серым пламенем. Вспыхнули и погасли. Эти существа еще были живы, но в них уже теплилась частичка бессмертия. Сам Смертоносный ссутулился, черные круги залегли под глазами, а лицо, и прежде не обладающее полнокровностью, теперь иссохло окончательно. Но Губитель не жалел. Там, куда его пошлет Отец, силы и могущество были ни к чему. Тайнори вновь скривился, намного дольше, чем прежде, ибо Родитель теперь был в этом мире, твердо стоял на почве двумя ногами и взывал ко всем, оставшимся в живых Богам.

— Чтите меня… — сказал он, окутываясь серой дымкой.

— Это точно действует? Это уже работает? — затараторил гном с клиноподобной бородой. — Я не чувствую никаких изменений. Ведь для обряда ты даже не спросил мое имя!

— Мне не нужно твое имя, — донесся слабый голос из рассеивающейся дымки, — не нужно, Клойл, брат Дриина.

И Тайнори исчез. А гномы, во главе с предавшим брата Клойлом, еще стояли в тоннеле, не в силах поверить в произошедшее.