Орлиное гнездо - Антонов Антон Станиславович. Страница 4

Потому-то и спешил Серый Волк в особняк Бармалея, дабы раньше других занять исходную позицию для драки. «Кто не успел — тот опоздал», — гласит народная мудрость. А кто успел — тот, соответственно, и съел.

Глядя на неостывшее тело босса и на лужи крови вокруг, Серый Волк думал о том, что эта кровь не последняя. Сколько ее еще прольется — любая донорская станция позавидует.

«Ну и пусть льется, — думал Серый, поглаживая то место на брюках, где обычно выпирал пистолет. Сейчас его там не было, потому что к месту событий приближалась милиция, а Волку совсем не нужны были лишние неприятности. — Пусть льется любая кровь — акулья, крокодилья, рыбья. Лишь бы не волчья».

А среди тех, кто не успел первым прибыть к телу Бармалея, уже зарождалась и наливалась черным соком шальная — а впрочем, не такая уж и шальная — мысль: а почему бы не устроить охоту на волков. С флажками, с вертолетами, с ружьями наперевес. Чем волчья кровь лучше любой другой — почему это ее проливать нельзя?!

Очень даже можно.

5

— Дедово, следующая Дедово-2, — грустно сообщил машинист электрички пассажирам, набившимся в вагоны в неисчислимом количестве. Наверное, он думал в этот момент о чем-то своем и был не в настроении.

Пассажиры тоже были не в настроении, потому что вот уже без малого два часа — от самого Питера — испытывали массу неудобств.

На старте дневного рейса все вагоны электрички изнутри представляли собой жуткое зрелище — чудовищную мешанину из потных тел, рюкзаков, баулов, сумок, орудий труда и (гораздо реже) отдыха, собак, кошек и одной домашней крысы, которую в процессе посадки чуть не раздавили, хотя она находилась в прочной стальной клетке. Еще в одном из вагонов имел место попугай, который не очень разборчиво кричал: «Сам дурак!» Впрочем, из-за чудовищного гвалта, который стоял в поезде на всем протяжении поездки, попугая никто не слышал.

Народ ехал на дачу.

Странное это занятие — каторжный дачный труд под видом активного отдыха — было вещью вполне понятной и оправданной в эпоху всеобщего дефицита. Если фрукты и овощи невозможно купить в магазине, а на рынке они непомерно дороги, то есть смысл в том, чтобы выращивать их самостоятельно.

Но теперь-то… Дефицита больше нет, и любые, даже самые экзотические фрукты и овощи продаются на каждом углу. И тем не менее, начиная с весны и до поздней осени народ с маниакальным упорством штурмует электрички и, не разгибая спины, проводит все выходные на даче, расплачиваясь своим здоровьем за скудный урожай.

Говорят, нынче все дорого. Веский аргумент. Да вот только если посчитать непредвзято, то получается, что дачный урожай обходится нисколько не дешевле, чем покупные овощи и фрукты в таком же количестве.

И напрашивается вывод: не урожай ценят наши люди в дачном труде, а сам процесс. Воспитанные в слепом поклонении Труду с большой буквы и приученные при этом не задумываться о цели труда и его конечном результате, российские (а вернее, советские) граждане совершенно не умеют отдыхать. Хоть мы и самая читающая страна в мире, но среднестатистические трудящиеся массы книг не читают, по телевизору смотрят преимущественно сериалы про заморскую жизнь (которые идут чуть ли не круглые сутки), а чем можно заняться еще в свободное от работы время — не имеют ни малейшего представления. Или, вернее, выбирают одно из двух — пьянка или еще какая работа типа непрерывного наведения чистоты в квартире, непрекращающейся стирки, бесконечного ремонта жилья, ну и, само собой, дачи.

А, надо отметить, — женщины у нас в стране пьют все-таки меньше мужчин. Так что выбора как бы и не остается.

И не надо клеветать на наш замечательный народ — дескать, он ленив не в меру и никогда хорошо работать не будет — особенно если не из-под палки. Это неправда. Нет, конечно, на родное государство или на доморощенного капиталиста работать русскому человеку неохота — но на себя, любимого, он будет вкалывать с радостью, с утра до вечера, до дрожи в коленках и полного неразгибания спины. Достаточно заглянуть как-нибудь летом в любой дачный поселок, чтобы понять, что русские — такие же трудоголики, как и американцы. Только вот энтузиазм свой вкладывают не туда. Американец с энтузиазмом зарабатывает деньги в своей фирме, а фирма за счет этого развивается и помогает развиваться стране. А наши люди вбухивают свои деньги, свой труд и свой энтузиазм в землю, не получая взамен и половины вложенного. Дача, огород, еще огород, у некоторых семей — по три-четыре участка, и каждый надо вскопать, удобрить, засеять, прополоть, все лето поливать — чтобы потом прослезиться, подсчитав урожай. А экономика рушится — какая может быть работа после дачных выходных, когда руки ломит, башка трещит, в пояснице стреляет и суставы вот-вот вывалятся из своих гнезд.

К счастью, новое поколение российских граждан, кажется, начинает понимать бессмысленность дачного безумия и стремится зарабатывать деньги осмысленным трудом, покупать на эти деньги еду и что надо еще, а в свободное от работы время отдыхать в свое удовольствие. Похоже, мы понемногу цивилизуемся, и идея натурального хозяйства, устаревшая еще в позапрошлом веке, уже не кажется нам панацеей от всех бед.

Вообще феномен дачного труда заслуживает отдельного исследования, и заниматься этим должны не беллетристы, а социологи и специалисты в области человеческой души. Нас же интересует поезд, который вышел из Санкт-Петербурга солнечным летним днем, чтобы через два часа благополучно прибыть в дачное место Дедово и высадить здесь треть спрессованных пассажиров, а остальным дать вздохнуть если не полной грудью, то хотя бы половинкою ее.

Еще больше пассажиров выйдет в Дедово-2, где расположен основной дачный массив. И тогда тем, кто едет дальше, станет совсем легко дышать. Но это нас с вами уже не касается, потому что два персонажа, которые должны нас интересовать, вышли именно на платформе Дедово.

Впрочем, сказать, что они вышли, было бы преувеличением. Их вынесли. Тот из персонажей, который был мужчиной, при этом высказывал окружающим свои претензии, особенно напирая на то, что он не резиновый и даже не надувной. Второй персонаж — девушка нежного возраста, то есть лет примерно восемнадцати, лишь тихонько попискивала, когда давление извне превышало предел сжатия, на которое рассчитан ее хрупкий организм.

На платформе она отерла пот с чела, дыша при этом, как спринтер, только что пробежавший марафон и вдобавок в нем победивший.

— Ты жива? — спросил ее спутник.

— Частично, — ответила девушка, отходя подальше от трудящихся масс, которые подобно табуну мустангов проносились мимо, стремясь — скорее! скорее!!! — попасть на свои участки и продолжить извечное и бесконечное соревнование с соседом за звание лучшего дачника всея Руси.

— До какой степени частично? — поинтересовался молодой человек.

— До степени болезненной, — ответила девушка, продемонстрировав тем самым свою начитанность, поскольку выражение она употребила книжное.

— То есть идти можешь? — решил уточнить спутник.

— Не уверена, — сказала девушка и сделала несколько пробных шагов.

На четвертом шаге ремешок ее правой босоножки сказал «хряп!» и оборвался.

— Мать твою так, — произнесла девушка с некоторой досадой. — А все потому, что эти козлы всю дорогу стояли на моей ноге.

— И сколько же козлов на ней поместилось? — слегка удивленно спросил молодой человек, бросив внимательный взгляд на изящную девушкину ступню.

— Дурак, — ответила девушка беззлобно. — Счас как стукну.

С этими словами она сняла с ноги босоножку и направилась к товарищу с грозным выражением на лице и поврежденным предметом обуви в воздетой к небу руке.

— Достукаешься, — предупредил девушку спутник и отобрал у нее босоножку. — Вот как закину в крапиву.

И размахнулся, якобы собираясь действительно забросить босоножку в заросли крапивы, которые плотной стеной возвышались по обеим сторонам платформы.

— Я тебе закину! — возмутилась девушка и быстренько отобрала у друга свою собственность.