Дело Фергюсона - Макдональд Росс. Страница 1

Росс Макдональд

Дело Фергюсона

1

Началось это дело очень тихо в женском отделении окружной тюрьмы. Я приехал познакомиться с новой своей клиенткой, молоденькой медсестрой Эллой Баркер, обвиненной в сбыте краденого. Она продала брильянтовое кольцо, похищенное в числе прочего во время недавней кражи со взломом. Скупщик подержанных вещей, которому она его продала, сообщил об этом в полицию.

Разговор наш начался не слишком многообещающе.

— А почему именно вы? — осведомилась она подозрительно. — Я думала, что попавшие в беду люди имеют право сами выбирать защитника. И особенно когда они ни в чем не виноваты, как я.

— Вопрос о виновности или невиновности, мисс Баркер, здесь вообще не встает. В суде имеется список всех городских адвокатов. И мы по очереди защищаем тех обвиняемых, кто не в состоянии сам оплатить услуги адвоката. Моя фамилия оказалась очередной в списке, только и всего.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Гуннарсон. Уильям Гуннарсон.

— Странная какая-то фамилия, — заметила она, морща нос.

Она не была сознательно груба со мной, но просто мне не доверяла: страх пробудил в ней тупое упрямство. Я пожалел, что разговаривать мы вынуждены в тюремном помещении.

— Старинная скандинавская фамилия. А Баркер ведь английская?

— Кажется. Или это имеет значение?

Она изо всех сил старалась держаться с непринужденной иронией, укрыться за каким-нибудь щитом от того, что было сейчас вокруг. Ее взгляд скользнул по стенам камеры, по стальной двери с глазком из бронестекла, по решеткам на окнах, по столу и стульям, наглухо привинченным к стальному полу. Ее темные глаза раскрывались все шире, словно в попытке осмыслить все это, постигнуть положение, в каком она очутилась. Провела она в тюрьме одну ночь.

— Вы ведь не хотите остаться здесь?

— Наоборот! Я только и мечтаю поселиться тут навсегда и обзавестись хозяйством!

— Я просто имел в виду, что быстрее всего выбраться отсюда можно, сказав правду. Объясните мне, как к вам попало брильянтовое кольцо, которое вы продали Гектору Бродмену?

— Чтобы вы раззвонили об этом всем и каждому?

— Я ваш адвокат, мисс Баркер. Почему вы решили, что я злоупотреблю вашим доверием?

— Что такое адвокаты, я знаю! — бросила она загадочно. — А заставить меня говорить у вас руки коротки. Вот так.

Она поглядела на меня с унылой гордостью. Худая брюнетка, по-своему привлекательная. В соответствующем обрамлении, элегантно одетая, она, возможно, выглядела бы красавицей — такой женщиной, которой хочется подарить кольцо.

— Кто дал вам кольцо, мисс Баркер? Я убежден, что вы его не украли. Вы не грабительница. Даже полиция не считает, что вы сами проникли в дом Симмонсов.

— Тогда почему меня арестовали?

— Вы это знаете не хуже меня. Последнее время произошло несколько крупных краж со взломом. Без сомнения, работа организованной банды.

— Вы считаете, что я в нее вхожу?

— Нет. Но ваш отказ дать объяснение волей-неволей подводит полицию к такому выводу. Они знают, что вы покрываете преступников, и, упорствуя, вы навлекаете на себя подозрения в соучастии. Вы очень себе вредите.

Она облизнула пересохшие губы кончиком языка. Я подумал было, что сейчас услышу правду, но темные глаза скосились вбок и вниз.

— Кольцо я нашла, — произнесла она глухо. — Подобрала на тротуаре, когда возвращалась домой из больницы. Как я и объяснила полицейским.

— Вы говорите неправду, мисс Баркер. Кольцо вам кто-то дал. Если вы доверитесь мне и позволите вести ваше дело, я убежден, что добьюсь для вас условного приговора. Но для этого вы должны рассказать все без утайки.

— Ну хорошо. — Она прижала ладонь к груди. — Мне его подарили... как обручальное.

— Кто вам его подарил?

— Один человек. Я с ним познакомилась в Сан-Франциско. Во время отпуска.

Лгунья она была никудышная: голос у нее вдруг понизился почти до шепота, словно ей не хотелось выслушивать собственную ложь.

— Вы не могли бы описать его?

— Очень красивый, высокий, смуглый. Как говорится, неотразимый. Примерно вашего роста. Ну, и возраста тоже вашего, — добавила она неуверенно.

— А его фамилия?

— Фамилии он мне не сказал. Я ведь видела его только один раз.

— Но он же подарил вам обручальное кольцо. С брильянтом, который стоит долларов четыреста — пятьсот.

— Возможно, он не знал, сколько оно стоит. И вообще это была любовь с первого взгляда. — Она попыталась изобразить восторг и гордость, стремясь претворить эту выдумку в реальность хотя бы для себя.

— Если вы намерены лгать, мисс Баркер, то уж лучше вернитесь к версии, что нашли его на тротуаре.

Она царапала юбку ногтями в проплешинках облупившегося лака.

— Не понимаю, почему вам надо меня мучить! Вы хуже, чем лейтенант Уиллс. Почему вы не оставите меня в покое?

— И оставлю, когда вы скажете правду.

— Ну, а если я скажу... скажу вам все про этого типа в Сан-Франциско? Его фамилию и остальное. Тогда что?

— Думаю, мне удастся вас вызволить. Он ведь здесь, в Буэнависте, верно? Вы в него влюблены?

— Не смешите меня. — Ей вовсе не было смешно. — Ну вы меня вызволите. А дальше что?

— Для вас — ничего. В худшем случае два года условно.

— Вы так думаете? А я твердо знаю, что двух лет не проживу.

— Но ведь это же совсем не страшно.

— Я не о том. Я об этом.

Она провела пальцем по горлу и со свистом втянула воздух между зубами и языком. Эта зловещая пантомима удивила меня и встревожила. А ее как будто напугала даже больше, чем она уже была напугана. Кровь отхлынула от ее лица. Оно стало землистым.

— Вам угрожали?

Она подергала себя за нижнюю губу и кивнула — чуть-чуть, словно в зарешеченное окно за нами подглядывали.

— Кто вам угрожал?

Она промолчала, не спуская с меня настороженных глаз.

— Если член банды, вы окажете услугу всем нам, назвав его. Поможете мне, полиции, себе. И исполните свой гражданский долг.

— Как же! Как же! И кончу на кладбище. Ушли бы вы, мистер Гуннарсон, и оставили меня в покое, а? Вы же ничего не понимаете. Я хочу помочь и вам и всем и выбраться отсюда хочу. Да только, кроме того, я хочу жить.

— Кто вам угрожал?

Она дважды мотнула головой — сердито и упрямо. Потом поднялась и отошла к окну. Ее больничные туфли ступали по стальным плитам совсем бесшумно. Она встала спиной ко мне, глядя на башенку с курантами, венчающую здание суда.

Я остался сидеть, раздраженно уставившись на ее затылок, на темные, гладко причесанные волосы. Угадать, какие секреты прятались в голове под ними, я не мог, но не сомневался, что ничего криминального в этих секретах нет. Все необходимые приметы у Эллы отсутствовали — ни тупой покорности судьбе, ни бешеных вспышек протеста, ни неуловимого звериного запаха хищницы, отрастившей когти.

Мои мысли прервал скрип ключа в замке. Старшая надзирательница, которая проводила меня сюда, приоткрыла тяжелую дверь.

— Лейтенант Уиллс просит вас, сэр, выйти к нему.

Девушка у окна вздрогнула, но тут же справилась с собой и продолжала смотреть сквозь решетку, словно стрелки часов на башенке ее гипнотизировали. Я вышел в коридор.

Лейтенант уголовной полиции Харви Уиллс навалился грудью на перила верхней площадки винтовой лестницы. Ему было за пятьдесят, и за ним тянулись, будто дорога вверх по склону, три десятка лет, отданных поддержанию закона и порядка. Седые волосы подстрижены ежиком, нос как таран. Его облик и манера держаться хорошо гармонировали с серо-стальной угловатостью тюрьмы.

— Мне это не нравится, — сказал я, едва надзирательница закрыла дверь. — Расспрашивать клиента здесь достаточно трудно и без вмешательства полицейского управления.

— Вмешиваться я не собираюсь. Просто выяснилось еще кое-что, и, по-моему, для вас не безынтересное. А что, вам с ней не легко? — добавил он с легким вопросом в голосе.