Пропавшая девушка - Макдональд Росс. Страница 2
— Вы делаете неправильные выводы, сэр. Это все не так серьезно, как кажется. Прошлой ночью здесь произошел небольшой несчастный случай.
— Я знаю, ваша дочь порезала палец. Он очень быстро зажил, не правда ли?
— Вовсе нет. — Он замахал своей длинной рукой. — Я сказал людям на улице первое, что пришло в голову. На самом деле здесь была небольшая драка, и у одного из гостей пошла кровь носом.
Девушка, как сомнамбула, пошла в ванную комнату и зажгла там свет. На черно-белом клетчатом линолеуме растеклась лужа крови. В том месте, где она поскользнулась и упала, кровь была размазана.
— Ничего себе кровь из носа, — сказал я. — Вы управляете этим заведением?
— Я хозяин мотеля «Сиеста». Меня зовут Саланда. У джентльмена часто идет кровь носом. Он сам мне сказал.
— А где он сейчас?
— Рано утром покинул мотель.
— Совершенно здоровый?
— Совершенно здоровый, конечно.
Я обвел глазами комнату. За исключением неубранной кровати с пятнами крови на простынях, не было никаких других признаков, что в комнате жили. Кто-то пришел сюда, вылил стакана три крови и исчез.
Саланда распахнул дверь номера и показал мне рукой на выход.
— Извините меня, сэр. Но я хочу быстро все здесь убрать. Элла, попроси Лорейн сделать это как можно скорее. А потом пойди и полежи немного, отдохни.
— Со мной все в порядке. Сейчас, папа. Не беспокойся.
Когда я покидал мотель через несколько минут после этого, она уже сидела в конторе за стойкой, бледная, но спокойная.
Я бросил ключи на стойку:
— Чувствуете себя лучше, Элла?
— О, я не узнала вас в одежде.
— Прекрасно сказано. Может быть, продолжим наш разговор в том же духе?
Она потупила глаза и покраснела.
— Вы смеетесь надо мной. Я знаю, что сегодня утром вела себя глупо.
— Я бы этого не сказал. А что, вы думаете, произошло в тринадцатом номере этой ночью?
— Отец все рассказал вам, ведь так?
— Он дал мне одну из версий, вернее, две. Но я сомневаюсь, что это окончательный сценарий перестрелки.
Она прижала руку к груди. Рука у нее была тонкая, смуглая, а ногти ярко-красные.
— Перестрелка?
— Это жаргон киноработников. Но ведь здесь могла быть настоящая перестрелка, вы так не думаете?
Она прикусила нижнюю губу и стала похожа на кролика. Я едва удержался, чтобы не погладить ее по гладкой коричневой головке.
— Это невозможно. У нас приличный мотель. И отец просил меня не обсуждать этого вопроса ни с кем.
— А почему он просил об этом?
— Ему нравится это место, вот почему. Он не хочет, чтобы из-за пустяка произошел скандал. У нас хорошая репутация. И если она будет испорчена, это разобьет ему сердце.
— Он не показался мне таким уж сентиментальным.
Она встала и разгладила юбку. Я заметил, что юбка на ней была другая.
— Оставьте его в покое. Он прекрасный, добрый человек. Не понимаю, почему вы видите неприятности там, где их нет.
Я отступил перед ее справедливым возмущением — женское возмущение всегда бывает справедливым — и пошел к своей машине.
Раннее весеннее солнце светило ослепительно. За шоссе и белыми, как сахар, дюнами проглядывала синева бухты. Дорога пересекла полуостров у его основания и возвратилась к морю в нескольких милях севернее города. Здесь находилась большая стоянка авто, с которой открывался прекрасный вид на белый пляж и еще более белые волнорезы. По обе стороны стоянки были установлены таблички, предупреждающие, что это парк графства и что костры здесь жечь нельзя. На пляже никого не было, а на стоянке стояла одна машина, выглядевшая сейчас очень одинокой. Это был знакомый длинный черный «кадиллак», упиравшийся носом в проволочную загородку, отделявшую стоянку от пляжа. Я притормозил машину, съехал с шоссе и припарковался. Парень за рулем «кадиллака» не повернул головы, когда я к нему приблизился. Он уперся подбородком в руль и смотрел в безбрежное синее море.
Я открыл дверцу машины и посмотрел ему в лицо. Оно было белым, как мел. Темно-карие глаза уже ничего не видели. Одежды на парне не было, кроме повязки на бедрах из нескольких испачканных кровью полотенец, держащейся при помощи куска нейлоновой материи. Я не сразу понял, что это за материя, но, присмотревшись, увидел, что это женские трусики. Слева на них пурпурного цвета шелком было вышито сердце, а в центре его женское имя — Ферн. «Кто такая эта Ферн?» — подумал я.
Мужчина, носивший на себе ее пурпурное сердце, был кудрявым брюнетом с пушистыми черными бровями и тяжелым подбородком, покрытым черной щетиной. Несмотря на бледность и размазанную на губах помаду, он выглядел крепким парнем.
Регистрационного номера на рулевой колонке не было. В бардачке тоже почти ничего, только наполовину пустая коробка с патронами 38-го калибра. Зажигание все еще было включено. Фары тоже светились, но очень слабо. Бензина в машине не было. Должно быть, этот кудрявый свернул с шоссе сразу же после того, как обогнал меня, заехал на стоянку и гонял там мотор всю ночь, полагая, что он куда-то едет.
Я развязал трусики, зная, что отпечатков пальцев на них остаться не может, и посмотрел, есть ли на них этикетка. Этикетка была: «Гретхен, Палм-Спрингс». Я вспомнил, что это было субботнее утро и что я всю зиму провел без выходных в пустыне. Я снова завязал трусики, как они были завязаны, и поехал обратно в мотель под названием «Сиеста».
Элла встретила меня очень холодно.
— Да? — Она посмотрела на кончик своего хорошенького кроличьего носика. — А я думала, мы от вас избавились.
— Я сам так думал. Но просто не мог оторваться от вас. Она странно посмотрела на меня — ни тепло, ни холодно, средне. Дотронулась рукой до волос и достала регистрационную книгу.
— Если вы хотите снять номер, не могу вам отказать. Только не думайте, пожалуйста, что вы произвели на меня впечатление. Вовсе нет. Вы мне безразличны, мистер...
— Арчер, — подсказал я. — Лью Арчер. Не беспокойтесь с регистрацией. Я вернулся, чтобы позвонить по телефону.
— А что, других телефонов нет? — Она придвинула ко мне телефонный аппарат. — Думаю, вы можете позвонить, если не будете долго разговаривать.
— Я хочу связаться с дорожным патрулем. Вы случайно не знаете их телефон?
— Не помню. — Она протянула мне телефонный справочник.
— Произошел несчастный случай, — сказал я, пока набирал номер.
— На дороге? Где это произошло?
— Здесь, сестренка. Здесь, в тринадцатом номере.
Но я не сказал это патрульным. Я сказал им, что нашел мертвого человека в машине, припаркованной около пляжа. Девушка слушала, широко раскрыв глаза и раздувая ноздри. Я все еще продолжал говорить по телефону, когда она вскочила со стула и выбежала из конторы через заднюю дверь.
Вернулась она вместе с отцом. Его черные глаза блестели, как шляпки гвоздей на кожаном кресле. Он беспрестанно семенил ногами, как бы танцуя степ.
— В чем дело?
— Я нашел мертвого человека на дороге недалеко отсюда.
— Почему вы явились именно сюда позвонить по телефону? — Он нагнул голову, опять готовый боднуть меня. Руками уперся о стойку. — Разве это имеет какое-то отношение к нам?
— На его теле — пара ваших полотенец...
— Что?!
— И он потерял много крови, прежде чем умер. Я думаю, кто-то выстрелил ему в живот. Случайно, не вы?
— Вы с ума сошли, — сказал он, но не очень уверенно. Такие безумные обвинения. Вы можете за это ответить. Чем вы занимаетесь?
— Я частный детектив.
— Вы следили за ним и приехали сюда, ведь так? Собирались арестовать его, и он застрелился.
— И то, и другое неверно. Я приехал сюда выспаться. И никто не стреляет себе в живот. Это неразумно. Ни один самоубийца не хочет умереть от перитонита.
— Так что же вы делаете здесь сейчас? Пытаетесь подорвать мой бизнес?
— Ну, если ваш бизнес состоит в том, чтобы скрывать убийства, тогда...
— Он сам застрелился, — настаивал маленький человек.