Пропавшая девушка - Макдональд Росс. Страница 7

Все эти его разглагольствования были просто длинной леской, на конце которой был крючок — вопрос, который он мне задал. И пытался поймать меня на этот крючок.

— В Сан-Диего, — сказал я. — Рядом с аэродромом, в мотеле «Мишн».

Возвратился Джино с фотографией в серебряной рамке. Он протянул фото Ангелу, а тот передал ее мне.

Он по-отцовски улыбнулся мне:

— Вот теперь вы действуете правильно.

Снимок был сделан в студии — вероятно, для рекламы. На черном бархатном диване на фоне искусственного ночного неба в прозрачном пеньюаре полулежала молодая женщина. Одна нога вытянута, другая согнута в колене. Ретушь подчеркивала ее фигуру и хорошенькое личико. Несмотря на то, что лицо было сильно накрашено — рот удлинен, полузакрытые глаза обведены черной тушью, — я узнал в ней Эллу Саланду. Внизу в правом углу на фотографии было написано: «Моему Ангелу с любовью, Ферн».

Меня затошнило, и стало даже хуже, чем после ударов Джино. Ангел дышал мне в лицо:

— Ферн Ди — ее сценический псевдоним. Я так и не смог узнать ее настоящее имя и фамилию. Она мне как-то сказала, что, если бы ее семья узнала, где она находится, они бы умерли от стыда. — Он сухо крякнул: — Она же не захочет, чтобы они узнали, что она убила человека.

Я отодвинулся от него — из его дряблого рта исходил тошнотворный запах — и собрался уходить. Охранники пошли меня проводить. Джино тоже хотел было доследовать за мной, но Ангел остановил его.

— Не ждите моих дальнейших распоряжений! — крикнул мне вслед старик. — Сообщайте мне обо всем.

Дом, в котором я находился, стоял на границе с пустыней. Он был огромен и украшен башнями, что делало его похожим на испанский замок. Последние лучи солнца окрасили его стены фиолетовым цветом. От башен падали длинные тени. Дом был окружен стеной высотой в десять футов, над которой в три ряда натянута колючая проволока.

Палм-Спрингс казался издалека грудой белых камней, сквозь которые кое-где проглядывал свет. Туманное красное солнце пробивалось сквозь холмы, напоминая огонь тлеющей сигары. В город меня привез человек в замшевой куртке, сбоку она топорщилась от пистолета. Солнце зашло, и город, как пепел от сигары, окутала темнота, а небо напоминало ее серо-синий дым.

Когда же я подъехал к Изумрудной бухте, небо стало сине-черным, испещренным мириадами звезд. По дороге я заметил, что за мной от Палм-Спрингс следовал черный «кадиллак». Где-то в кривых переулках Пасадены мне удалось от него удрать, как мне казалось, навсегда.

Неоновый мексиканец мирно спал под звездами. Надпись под ним гласила, что свободных номеров нет. Ярко горели лампы в окнах оштукатуренных домов мотеля. Открытая дверь в контору была затянута сеткой от москитов. Четырехугольный световой квадрат освещенной двери отражался, как в зеркале, на дорожке, посыпанной гравием. Я наступил на него и похолодел.

За стойкой в конторе сидела женщина и жадно листала какой-то журнал. У нее были массивные плечи и грудь. Волосы ее были выкрашены под блондинку и уложены косами на затылке. Пальцы украшены кольцами. На толстой белой шее висела тройная нитка жемчуга. Это была женщина, которую описал мне Донни.

— Вы кто? — спросил я.

Она подняла на меня глаза и криво улыбнулась.

— В вежливости вам не откажешь.

— Извините, но мне показалось, что мы с вами где-то встречались.

— Вы ошиблись, — она холодно на меня посмотрела. — Что с вашим лицом?

— Мне сделали пластическую операцию, но врач оказался любителем.

Она осуждающе хмыкнула:

— Если вы хотите снять номер, то у нас свободных номеров нет. А если бы и были, не думаю, что я захотела бы вас поселить здесь даже на одну ночь. Посмотрите, на что похожа ваша одежда.

— Понятно. А где мистер Саланда?

— А вам что за дело?

— Он хотел меня видеть. Я на него работаю.

— В чем заключается ваша работа?

Я передразнил ее:

— А вам что за дело? — Я был взбешен. Под мощным телом скрывалось ее истинное ничтожное существо, жесткое и твердое, как рашпиль.

— Прикуси язык, парень. — Она встала со стула. Ее тень позади оказалась огромной. Журнал упал и закрылся. Он назывался «Откровения молодежи». — Я миссис Саланда. Вы кто, рабочий?

— Что-то вроде этого. Собираю мусор, интеллектуальный мусор. Мне кажется, могу и вам быть полезен.

Она поняла, что я имел в виду.

— Вы ошибаетесь. И не думаю, что мой муж нанял вас. Это респектабельный мотель.

— Конечно. Вы мать Эллы?

— Нет. Эта маленькая мерзавка — не моя дочь.

— Значит, вы ее мачеха?

— Не лезьте в чужие дела и убирайтесь отсюда. Знайте, что сегодня здесь полно полиции, и вам не удастся никого одурачить, если собираетесь это сделать.

— А где сейчас Элла?

— Не знаю и не хочу знать. Шляется где-нибудь. Это все, что она умеет делать. За последние шесть месяцев она была дома всего один день. Великолепно для незамужней девушки! — Ее полное лицо выражало возмущение и ненависть к падчерице. И она продолжала, забыв, что я ее слушаю: — Я сказала ее отцу, что он старый идиот, раз принял ее обратно. Откуда он знает, что она задумала? Пусть идет своей дорогой и делает все, что хочет. Пусть сама позаботится о себе.

— Ты так сказала мне, Мейбл? — Саланда беззвучно открыл заднюю дверь и вошел в комнату. Рядом со своей пышной женой он казался карликом. — А я говорю, что, если бы не ты, моя дорогая, Элла не ушла бы из дома.

Взбешенная, она повернулась к нему. А он встал на цыпочки, весь вытянулся и щелкнул пальцами у нее под носом.

— Иди в дом. Ты не женщина и не мать. Ты неизвестно кто.

— Слава Богу, что я не ее мать.

— Слава Богу! — повторил он, грозя ей кулаком.

Она быстро удалилась, как шхуна под парусами, заметившая канонерку. Дверь за ней закрылась. Саланда повернулся ко мне.

— Извините, мистер Арчер. У нас с женой кое-какие разногласия. Мне стыдно в этом признаться, но я был дураком, женившись на ней. Я получил много тела, но потерял дочь. Старый дурак, — сказал он, грустно качая головой. — Я женился на ней потому, что секс всегда был моей слабостью. Это у нас в роду. Какая-то нездоровая любовь к полным и глупым блондинкам. — Он широко развел руками.

— Ладно, забудьте об этом.

— Если бы мог. — Он подошел ко мне поближе и стал рассматривать мое лицо. — Мистер Арчер, вы ранены? У вас кровь на подбородке, разбита губа.

— Я немного подрался.

— Из-за меня?

— Из-за себя. Но, думаю, пришло время, чтобы вы все мне рассказали.

— Все рассказал?

— Да, рассказали правду. Вы знаете, в кого стреляли прошлой ночью, кто стрелял и почему.

Он осторожно дотронулся до моей руки:

— У меня всего одна дочь. И я обязан защищать ее любыми средствами.

— Защищать от чего?

— От позора, от полиции. — Он сделал широкий жест рукой, как бы показывая, какие несчастья подстерегают людей. — Я человек чести, мистер Арчер. Но личная честь для меня выше общественной. Человек похитил мою дочь. Она привезла его сюда в надежде, что ее могут спасти. Это была ее последняя надежда.

— Думаю, вы правы. Но вы должны были рассказать мне об этом раньше.

— Я был испуган, расстроен. Не знал, как вы поступите. Полиция могла приехать в любую минуту.

— Но вы имели право застрелить его. Вы даже не совершили преступления. Преступником был он.

— Я тогда не знал этого. Только постепенно стал понимать, что случилось. Боялся, что Элла в чем-то замешана, что он ее любовник. — Его черные невыразительные глаза вопросительно смотрели на меня. — Но я не стрелял в него, мистер Арчер. Меня даже не было в это время в номере. Я же говорил вам это сегодня утром. И вы должны мне верить.

— А миссис Саланда была дома?

— Нет, сэр, ее не было. Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Донни описал мне женщину, которая приехала вместе с убитым. Его описания точно совпадают с внешностью миссис Саланды.

— Донни соврал. Я сказал ему, чтобы он придумал внешность женщины, вот он и наговорил вам. Возможно, воображение у него не очень хорошо развито.