Три дороги - Макдональд Росс. Страница 38

— Скажите, при каких обстоятельствах вы его покинули?

Голубые глаза Теодоры затуманились, и она отвела их в сторону.

— Вспоминать об этом тяжело. — Она запнулась. Затем ее голос окреп и одновременно стал несколько фальшивым. — Не думайте, что я считаю свой поступок неправильным. Я поступила по велению своего сердца и никогда, ни одной секунды не сожалела об этом. Я вышла замуж за Фрэнка сразу же после развода, и наша совместная жизнь оказалась идеально счастливой. Наши друзья могут подтвердить это. Мы поставили любовь выше репутации и мнения света. Такая любовь, как у нас, важнее всего остального, мисс Вест.

Мне знакомы эти чувства, подумала Паула, хотя вашу восторженность можно было бы слегка и притушить, но вы ведь не прошли в свое время школу Хемингуэя.

— Я никоим образом не хочу критиковать вас. — Паула осторожно подбирала слова. — И совсем не хочу причинять боль. Просто получилось так, что у Брета возникли неприятности с его памятью. У него в голове полная неразбериха относительно того, что с вами случилось. Это само по себе уже важно. Поэтому, если вы расскажете мне, что же произошло на самом деле, это, может быть, поможет все исправить. — Она медленно выдохнула. Попытаться выудить правду у стареющей, романтически настроенной женщины было так же рискованно, как пройти по яйцам, не раздавив скорлупу.

Но тщательно подобранные слова возымели действие. Женщина выглядела теперь виноватой, раскаивающейся и стала говорить искренне, без напыщенности.

— Я ничего не сделала бы такого, чтобы навредить Брету. Ужасно, что так произошло, мне было очень тяжело покидать его. Но он был еще совсем ребенком, и я не сомневалась, что он ничего не запомнит.

— Сколько ему было лет?

— Четыре года. Малолетний ребенок. Его эта история не должна была задеть.

— Доктор, лечащий Брета, возможно, не согласится с вами. Не знаю, приходилось ли вам читать о психоанализе...

— О да, приходилось. Я очень много читаю.

— Тогда вы знаете о том, насколько важны, по мнению специалистов, некоторые события детства. Отдельные ученые утверждают, что наиболее важным является первый год жизни.

— Я очень хорошо за ним ухаживала, когда он был ребенком, — произнесла госпожа Свэнскаф.

— Несомненно. Но что произошло, когда ему было четыре года? Он рассказал своему доктору, что когда вошел в вашу комнату, то вы были мертвы.

— Он так и сказал? — В напряженных голубых глазах отразился неподдельный ужас.

Казалось, какое-то мгновение она вообразила, что действительно умерла тогда и уже двадцать пять лет обманывает себя. Паула подумала, что, может быть, частично она все же умерла тогда — та ее часть, которая была обращена к ее сыну.

— Да, именно это он и сказал. Заблуждение могло породить его умственные проблемы. Вот почему очень важно узнать правду, понимаете?

— Он в сумасшедшем доме? — Ей было нелегко выговорить эти слова, но она их произнесла.

— Да.

Ведь в конце концов до вчерашнего дня он находился в палате для психически больных. Она обязана была использовать все средства, чтобы вытянуть правду из этой женщины с запудренными мозгами.

— Мой бедный мальчик! — воскликнула госпожа Свэнскаф. — Мой бедный мальчик!

Госпожа Робертс вкатила в комнату тележку со всем необходимым для чая, твердо ступая, как будто прождала уже достаточно долго и теперь решила с этим разделаться.

— Ой, я совсем забыла о чае, — всплеснула руками Паула, но внутренне она была взбешена.

Проклятье, эта Робертс так некстати появилась в самый критический момент! И проклятье, что госпожа Свэнскаф такая женщина! Конечно, Паула могла и сама догадаться, что Брет увидел в комнате матери. Но она хотела узнать об этом от нее самой.

Держа чашку чаю, она сказала тихим твердым голосом:

— Думаю, вы нанесли Брету глубокую рану, госпожа Свэнскаф. По меньшей мере, вы должны рассказать мне о случившемся, чтобы я могла передать это его доктору.

— Я не могу этого сказать. Не могу.

Паула чувствовала, как в ней накапливается холодная ярость. Опять она сражалась за здоровый рассудок Брета и за свои собственные шансы на счастье. Эта женщина либо скажет ей, что произошло, либо пусть убирается из ее дома.

— У вас был любовник, — заявила она.

— Да, — призналась гостья еле слышным голосом. — Мой нынешний муж, Фрэнк, был в то время аспирантом колледжа и выполнял в доме тяжелую работу в оплату за снимаемую комнату. Мы постоянно видели друг друга и влюбились. Но вряд ли вы сможете понять все обстоятельства, мисс Вест.

— Почему же нет? Я тоже влюбилась. В Брета.

— После рождения Брета мой муж не подходил ко мне близко. Вы понимаете меня? Он считал, что половая связь оправдана только тогда, когда речь идет о рождении детей, а врач сказал, что детей у меня больше не будет. У Джорджа была своя комната, и за четыре года он ни разу не вошел в мою.

Я не спала с мужчиной уже шесть лет, подумала Паула, но не сказала об этом вслух.

— Фрэнк стал моим любовником. Я никогда не считала это безнравственным. Просто не считала больше Джорджа мужем. Он был на десять лет старше меня и после первого года совместной жизни стал для меня скорее отцом. Он не был посвящен в духовный сан, но напоминал священника. Настоящим мужем для меня стал Фрэнк.

— Вам нет необходимости извиняться передо мной, — заметила Паула. — Большинство моих знакомых выходили замуж, по крайней мере, два раза. Я сама развелась со своим первым мужем в 1940 году.

— Действительно? Из-за Брета?

— Нет. Тогда я не была знакома с Бретом. Ради себя самой.

— Понятно.

Женщина опять замолкла. Возможно, ее надо подтолкнуть. Ну что ж, подумала Паула, я как раз тот человек, который может дать ей толчок.

— И когда Брету стало известно об этом? Или вам было все равно?

— Конечно, не все равно, — проговорила госпожа Свэнскаф своим шипящим, взволнованным голосом. — Я его тоже любила. Никогда не думала, что все может так обернуться.

— Да?

— Возможно, он испугался, увидев какой-то сон. Иногда ему снились кошмары. В общем, он проснулся посреди ночи и пришел в мою комнату. Со мной был Фрэнк. Мы находились в кровати. Брет вошел очень тихо и включил верхний свет. Только тогда мы узнали, что он в комнате. Когда он увидел нас, то закатил ужасную сцену: отчаянно завопил, бросился на меня с кулаками, сильно оцарапал мне грудь.

И правильно сделал, подумала Паула.

— Джордж услышал переполох и примчался на второй этаж.

Он перехватил Фрэнка до того, как тот добрался до своей комнаты, и они сцепились в коридоре. Это было ужасно. Джордж сбил Фрэнка с ног. Он был довольно сильный мужчина. Я пыталась взять Брета на руки и успокоить, но он дрался и царапался, как звереныш. А потом он убежал в детскую, и с тех пор я его больше не видела. Джордж спустился вниз и закрылся на ключ в своем кабинете. Фрэнк и я в ту ночь уехали в Цинциннати, где жили его родители. Через несколько лет я получила официальное извещение о том, что Джордж развелся со мной на том основании, что я ушла от него. Мы с Фрэнком поженились и поехали на запад. О Джордже я больше не слышала. Возможно, он и сказал Брету, что я умерла. Не знаю.

Паула с уважением отнеслась к искренности госпожи Свэнскаф. Но одной искренности было недостаточно, чтобы подавить неприязнь к этой женщине. Она навредила Брету, и в глазах Паулы это легло на нее вечным проклятием. Но она продолжала говорить с ней самым любезным образом.

— Большое вам спасибо, миссис Свэнскаф. Хотите еще чаю?

— Нет, спасибо. Но я, пожалуй, съем бутерброд. Я здорово проголодалась. — Тут ее голос несколько дрогнул, и она слегка притронулась к руке Паулы. — Знаю, что вы любите Брета. Вы говорите о нем с такой теплотой. Считаете ли вы меня дурой... дурной матерью?

— Думаю, что вы несчастный человек. Мне вас очень жаль. Брет тоже несчастный. И Джордж. Кстати, он умер.

В зале зазвенел телефон, и Паула поспешила к аппарату, чтобы опередить госпожу Робертс, которая находилась на кухне.