Пылкие мечты - Макголдрик Мэй. Страница 36

В ее письме он не нашел сожалений по поводу проведенной с ним ночи, напротив, она посвятила целую страницу описанию своих восхитительных переживаний. Может быть, такие подробности успокоили бы тщеславие какого-нибудь другого мужчины, но только не Дэвида. Последние слова в ее письме сразили его наповал. Они не будут больше встречаться. Она уходит от него. Их жизни больше не пересекутся. У них нет общего будущего.

«Черт побери, почему нет?» – этот вопрос он собирался задать Гвинет, как только они встретятся и посмотрят в глаза друг другу. А ее просьба не искать ее, не усложнять и без того нелегкую ситуацию только раззадорила его.

Дэвид уже испытал в своей жизни разочарование и перенес из-за этого немало страданий. Конечно, он был глупцом. Эмме нужен был только Лайон. С Дэвидом она просто проводила время, ожидая появления своего графа. Хотя Дэвид понимал, что происходит, но старался не обращать внимания на дурные предчувствия. Но к счастью, это продолжалось недолго. Вскоре он разобрался во всем.

А с Гвинет он всегда чувствовал себя несколько скованно, потому что она ему нравилась. Но Дэвиду никогда даже в голову не приходило, что в нем вспыхнет дух соперничества, когда она обратит свой благосклонный взор на другого мужчину. Разве можно было противиться их взаимному влечению? С того момента когда они встретились в Лондоне, их связали какие-то невидимые нити взаимной приязни. И в последнюю ночь, когда они занимались любовью, между ними произошло такое, что было не похоже на все, что случалось с ним раньше. Это Дэвид знал наверняка. Они подходили друг другу идеально. Так что побег Гвинет выглядел, по его мнению, на редкость глупым.

Когда Дэвид появился в Гринбрей-Холле, до захода солнца оставалось еще несколько часов. Хотя уютный загородный дом был по-прежнему закрыт, Дэвида встретили старый смотритель и немногочисленная домашняя прислуга, обычно оставляемая хозяевами на время их отъезда в Лондон или Эдинбург.

– Нам не говорили о том, что мисс Гвинет приедет, сэр, – ответил взволнованный смотритель Дэвиду. – Обычно сначала прибывает из Лондона дворецкий и другие слуги. Мы же никого не ждем. Я вам уже говорил, что ее светлость и мисс Гвинет собирались приехать сюда не раньше чем через две недели.

– Но мисс Гвинет прислала мне письмо, в котором сообщала, что направляется в поместье, причем верхом.

Это все, что Дэвид счел нужным раскрыть смотрителю перед тем, как покинуть Гринбрей-Холл.

«Она должна была уже приехать сюда. Одна! Скакать верхом по землям вдоль границы! Она совсем потеряла рассудок!» – выругался Дэвид про себя.

– Мисс Гвинет никто не сопровождает, сэр? – Пожилой слуга нервно потер руки. – Нет, она не приезжала, сэр. А нам что делать? На конюшне всего двое конюхов. Может, выслать их ей навстречу? Вы не знаете, по какой дороге она приедет? А то…

– Я сам позабочусь об этом, – прервал его Дэвид. – Я обращусь за подмогой в Баронсфорд. Мы найдем ее.

Да, он обязательно ее найдет. Дэвид молился о том, чтобы Гвинет не пострадала, хотя ему хотелось придушить ее на месте, как только он ее отыщет.

Уолтер покидал Баронсфорд с расстроенными нервами, а возвратился уже совсем другим человеком.

Вернувшись, он взглянул на поместье по-иному, с новой точки зрения. Путешествие по Европе расширило его кругозор. Теперь он замечал многое из того, на что прежде не обращал внимания. Он по достоинству оценил и то, что раньше считал само собой разумеющимся. Тихие сельские просторы, приветливые и спокойные люди – все давным-давно было знакомо, но теперь и люди, и эти края стали для него еще дороже, чем прежде.

Он понял, что приграничные земли и сам Баронсфорд – это благословенный уголок земли, и испытал огромную благодарность к семье Пеннингтон за высокую честь, которой они удостоили его, пожелав сделать управляющим этими землями.

Уолтер уже не был тем молодым человеком, что сходил с ума по Эмме, по той, с кем так и не сблизился. Проведя больше года за границей, он иначе стал смотреть на женщин. Воздух гостиных и бальных залов Италии, Франции и Германии излечил его от юношеской влюбленности. Время и взгляд из-за границы научили его отличать желаемое от действительного. Уолтер превратился в зрелого, целеустремленного мужчину и намеревался осуществить свои мечты.

Старый граф тоже заметил в нем перемену. Тем же летом он поручил Уолтеру управлять поместьем, и Уолтер пришел к выводу, что на свете нет человека счастливее его.

Глава 12

Перед глазами мельтешили пятна, сплетаясь в разноцветный узор. С одной стороны, там, где виднелся сияющий ореол заходящего солнца, цвета менялись от красного и оранжевого до пурпурного и фиолетового, по мере того как свет все слабее проникал сквозь темнеющую синь неба. А на этом разноцветном фоне парила одинокая птичка с широко распростертыми и почему-то белыми крыльями. Когда Гвинет пришла в сознание, первой се мыслью было – она никогда до этого не видела, чтобы на привычном небе было так много разных оттенков. Потом ей пришла в голову мысль, а не спросить ли об этом Дэвида – может, он видел когда-нибудь столь прекрасное зрелище?

Осознание того, что его нет рядом, пришло вместе с ощущением, что она лежит на твердой земле, хотя ее голова покоилась на чем-то мягком. Тело у нее одеревенело, как будто она пролежала здесь бог знает сколько времени, но она не чувствовала себя разбитой. Гвинет стала вспоминать, что же с ней произошло. Старое аббатство на вершине холма. Ее решение – подняться сюда, к монастырскому колодцу, за водой и заодно дать отдых лошади. Но лошадь чего-то испугалась, сбросила ее. С этого момента ее воспоминания стали расплываться. Впрочем, она вспомнила, как над ней склонилась молодая женщина, которая что-то говорила ей. Голубые глаза, белокурые волосы. На какой-то миг Гвинет почудилось, что это призрак Эммы. Но даже еще не придя в себя, Гвинет почувствовала исходившую от нее доброту и поняла, что это никак не могла быть ее кузина, будь она живой или всего лишь призраком.

Блуждающий взгляд Гвинет скользнул по высокому небу, затем по разрушенным стенам аббатства и по лошади, мирно пасущейся невдалеке. Она попробовала приподнять голову, чтобы поискать ту женщину, но у нее вдруг закружилась голова, а плечо пронзила резкая боль, и она больше не делала попыток встать.

– Вы очнулись?

Голос был мягким и нежным, но с английским акцентом, как сразу определила Гвинет. Она чуть повернула голову и увидела рядом с собой незнакомую женщину. Ее лицо, освещенное сзади лучами заходящего солнца, было едва различимо. Ее платье было не просто поношенным, оно представляло собой лохмотья. Однако волосы ее сияли знакомым блеском белокурых локонов.

– Вы спасли мне жизнь.

Девушка застенчиво покачала головой.

– Следует снять с вас сапоги, и поскорее.

– Оставьте, но все равно я благодарю вас. – Гвинет попыталась приподнять правую руку, но боль в плече снова помешала ей, тогда она проделала то же самое с левой рукой и с облегчением обнаружила, что рука, несмотря на боль, действует.

– У вас глубокая рана сзади на голове. – Незнакомка присела рядом с Гвинет. – Мне кажется, что у вас к тому же повреждено плечо.

– Догадываюсь, что у меня, кроме ушибленного плеча и головы, наверняка имеются более серьезные раны, поскольку вы не прикасаетесь ко мне.

Теперь Гвинет смогла рассмотреть лицо незнакомки. Она была примерно одного с ней возраста и к тому же очень красива. Но выражение ее лица было печальным.

– Меня зовут Гвинет.

Голубые глаза испытующе посмотрели на нее, и незнакомка ответила после паузы:

– Вайолет. Вы путешествуете одна?

– Да, одна. – Гвинет левой рукой отодвинула с глаз волосы, а затем осмотрелась вокруг, насколько это было возможно. – Как я теперь понимаю, это было довольно-таки глупо. А как насчет вас? Вы тоже путешествуете в одиночку?

Вайолет молча кивнула.