Время перемен - Макинтош Джон Т.. Страница 2

– Нет, черт подери. Но здесь возникли проблемы.

– Обычные проблемы, я полагаю.

– Ну, помимо всего прочего, ее муж мертв. Нет, ко мне это, конечно, не имеет никакого отношения. Но она думает… Так, или иначе, но я возвращаюсь домой. Могу я остановиться у тебя?

– Что до этого, – осторожно начал я, пытаясь выиграть время, – я не совсем… я имею в виду…

– Ну, с этим делом покончено, – беззаботно отозвался Джота. – Да оно никогда по-настоящему и не начиналось.

Может быть… в том что ты говоришь есть некоторый резон. Вместо этого я могу остановиться у Джила. Тут у меня не будет никаких неприятностей. – Он рассмеялся.

Потом Джота добавил:

– Судя по всему, в Шатли тоже жара?

– Как в преисподней.

– В любом случае, у вас не может быть так жарко, как здесь. Я вылетаю домой. Завтра буду у тебя.

И он повесил трубку.

Джота, Джил Карсвелл и я были Ужасной Троицей в третьем классе средней школы. В четвертом, пятом и шестом мы по-прежнему все свободное время проводили вместе, но только один из нас оставался Ужасным. Зрелость сделала Джила более замкнутым, а меня почти респектабельным – в результате чего Джота стал еще более Ужасным, в особенности после того, как он открыл секс.

Когда-то Джота был Кларенсом Муллинером, но это имя, без всяких сожалений, было отброшено прочь, не воспетым, после того, как один из наших учителей назвал его Д. Ж. О. Т. А. М. О. Н., что значило Джек Жестокий Обманщик

Теловредитель Абсолютно Махровый Отпетый Невежа. Примерно неделю он был Джотамоном, а потом сократился до Джоты.

Расплатившись по счету, я перешел через дорогу и вернулся в свой офис, где я нашел целую толпу, окружившую Томми Хардкастла, который отчаянно пытался им что-то объяснить, но у него ничего не получалось.

– Кончайте весь этот шум, – холодно сказал я.

Но никто и не подумал сдвинуться с места.

– Но мистер Матерс, – сказала Вильма Шелли, – он говорит, что видел…

– Я действительно ее видел, – нетерпеливо перебил ее Томми. – Точно так же, как сейчас вижу вас, мистер Матерс.

Она прошла по улице, мимо входной двери. Не больше, чем в шести футах от меня. И у нее был розовый костюм на…

– Да, у нее через плечо был перекинут розовый костюм, – вмешался Сейелл, который считал себя большим шутником, и до некоторой степени был прав. – Она шла по улице совершенно голой, перекинув костюм через плечо.

– Ну, почти так, – с облегчением вздохнул Томми, довольный тем, что его, наконец, хоть как-то поняли.

Высокий, худой парень из бухгалтеров, который всегда старался довести счет до сотых долей пенни, сказал:

– На ней было прозрачное платье, Томми? Может быть, что-нибудь кружевное?

– Нет, это был обычный розовый костюм, но временами он исчезал. Я имею в… – Он запнулся, а вся компания начала хихикать и перемигиваться. Некоторое время я не стал их останавливать.

Я тоже видел эту девушку. И я подумал, на один короткий миг, когда она повернулась и посмотрела через улицу, что поверх розовой юбки на ней ничего нет. Это произвело на меня такое впечатление, что я даже подавился.

Конечно, таким жарким летом мне не раз приходилось видеть удивительные образцы портновского искусства. Я и глазом бы не моргнул, если бы на девушке было бикини, потому что этим летом, даже в Шатли, многие условности по поводу того, куда можно было в нем прийти, практически исчезли. Даже полицейским разрешалось ходить в шортах, а иногда этим и исчерпывалась их форма.

Но еще задолго до этого примечательного лета мир решил, что он еще не готов принять платья без верха.

Дело было даже не в этом – если бы даже девушка просто прогуливалась по улице, обнаженная по пояс, я бы конечно поглазел на нее, но уж вряд ли бы подавился. Все дело было в том, что верх ее платья исчез у меня на глазах, как при комбинированных съемках в кино.

– Вот оно есть, а вот его нет, – заявил Сейелл, надеясь вызвать новый взрыв смеха.

Хотя мне и самому пришли в голову практически те же слова, я не стал больше их слушать и быстро разогнал по рабочим местам, оставив только Томми.

– Я ее и в самом деле видел, мистер Матерс, – настаивал на своем Томми.

– Конечно видел, Томми.

Я направился в свой кабинет, закрыл за собой дверь, немного подумал, а потом, пожав плечами, принялся за работу.

Отделение Пожарного и Общего Страхования в Шатли было, в своем роде, заведением уникальным. Шатли, находящийся в географическом центре Англии, был довольно таки древним городом с устоявшимися традициями – удивительным же было то, что наша Компания была единственной во всем городе. Остальные всерьез никто не принимал.

И случилось так только благодаря хитрости и коварству некого Амоса Харди, старого мошенника, который умер в 1913 году в возрасте 108 лет. Будучи еще совсем молодым человеком, он основал свою страховую компанию – тогда у него не было ни капитала, ни связей, и, как говорят, в те годы страховой бизнес куда более опасным делом, чем сейчас. После 1909 года каждая компания, занимающаяся страхованием от пожаров, должна была сделать взнос в банк в размере не ниже 20 000 фунтов – к этому времени старый пират уже диктовал городу свои законы – сам он при этом исполнял их ровно настолько, насколько это ему было в данный момент удобно.

Старина Амос так крепко взял дело в свои руки, что к тому времени, когда он умер, никто на долгие мили вокруг даже не знал, что существуют и другие страховые компании.

Конечно, со временем, его компанию поглотила большая национальная корпорация, но Амос сделал свое дело так здорово, что всякий страховой агент, представляющий другие компании в Шатли, попусту тратил время и силы, пытаясь заполучить здесь клиента.

Вот почему в этом провинциальном сонном городке, в котором осталось гораздо больше от доброй старой Англии, чем в большинстве других – у нас до сих пор сохранилась колонка для воды, окруженная деревянными домиками, в которых вполне могла бы останавливаться королева Елизавета, правда этого так и не произошло – страховая контора была размером с хорошую фабрику.

Одна из работающих у меня девушек должна была сходить в банк, и я передал ей записочку для Джила Карсвелла, который работал в местном отделении банка Мидленд. В записочке я только написал, что мистер Муллинер приедет в Шатли на следующий день.

Как только девушка вышла из комнаты, зазвонил телефон. Когда звонил этот телефон, только я мог поднимать трубку.

– Это Шейла, – раздался в трубке резкий голос.

– Да, дорогая?

– Дина заперлась в своей комнате.

Я не смог сразу понять в чем проблема, но то что назревал кризис не вызывало сомнения.

– А в чем, собственно, дело? – спросил я.

– Как ты мог забыть, Вэл? Пришел электрик. Мистер Джером. Он должен попасть в комнату Дины.

– Ну, тогда скажи, чтобы она вышла.

Шейла только вздохнула.

– Прием заявок на самое глупое заявление месяца прекращен. Ты вне конкуренции.

– Да, я понимаю, что ты уже ей говорила. Скажи еще раз. Заставь ее выйти.

– Сломать дверь?

Я тоже начинал терять терпение.

– Если другого выхода нет.

– Большую тяжелую тиковую дверь? Своими хрупкими руками? Вряд ли у меня это получится, Вэл. Видимо это придется делать мистеру Джерому. А потом…

– Да, да, я знаю. – А потом по всему городу начнутся пересуды о том, что с Диной Матерс не все в порядке, и что она запирается на ключ, и что приходится взламывать двери. – Что она говорит, когда ты просишь ее выйти? – со вздохом спросил я.

– Она говорит, – ровным голосом ответила Шейла, – что боится фей.

– Чего?

– Ты слышал. Вчера вечером она видела в нашем саду фей. Поэтому она и не выходит из комнаты. Может быть, это и добрые феи, но она не хочет рисковать.

Я не стал продлевать дискуссию дальше.

– Ладно, – сказал я, – сейчас приеду.

Отношения у нас с Шейлой были ничуть не хуже, чем у множества других не идеальных супружеских пар. Мы могли бы жить намного лучше – Шейла определенно так думала – если бы не Дина.