Час волка - Дышев Андрей Михайлович. Страница 14

– Прекрасно! – без всяких эмоций ответил Игнат. Голос его был высокий и чистый, как родничок, чего нельзя было сказать о внешнем облике. Собственно говоря, самого Игната я никогда не видел, так как голова его и лицо, как у Карла Маркса, были покрыты густой растительностью, а глаза всегда были спрятаны под непроницаемо-черными очками.

Я пожал его руку – такую тонкую и слабую, что прощупывалась каждая косточка. Игнат сверкал очками, как электросваркой. Инга его впечатлила, потому как была почти на голову выше. Он задержал ее ладонь в своей руке и предложил сесть на крутящийся стульчик.

– Из какой киностудии? Съемки уже начались?.. Выбор натуры? Прекрасно! Я возьму у вас интервью, дадим на первую полосу… Сейчас, секундочку, я только выведу страницу…

Инга чувствовала себя неловко. Наверное, я зря представил ее актрисой. Растрепанная, без макияжа, в платье, усеянном темными пятнами, пахнущая бензином, она не совсем соответствовала имиджу актрисы и не знала, куда деть руки и как спрятать коленки.

– Насчет интервью мы с тобой поговорим отдельно, – ответил я за Ингу. – Я импресарио актрисы и контролирую все ее дела и встречи. Думаю, что на этой неделе ничего не получится… Но мы к тебе пришли по другому поводу.

Я взглянул на Ингу, и та решительно кивнула.

– Давайте, – сказал Игнат, придерживая пальцами страницу, медленно вылезающую из принтера. – Может, вам кофе сварить?

– Надо внести в сценарий свежую струю, детали местного колорита, – с ходу придумывал я.

– Прекрасно, – ответил Игнат, близко поднося к глазам страницу и просматривая текст. – А чем я могу помочь?

– Нужны последние данные по криминальной хронике. Может быть, мы что-нибудь позаимствуем.

Мне показалось, что голос меня выдает, но Игнат, повторяя мое последнее слово, положил лист на принтер, подошел к компьютеру, пощелкал пальцем по клавиатуре, потом подошел к другому компьютеру, там пощелкал и наконец остановился у третьего.

– Вот, пожалуйста, – сказал он, кивая на экран. – Криминальная хроника за последние два года. Выбирайте!

– Ну-ка, ну-ка! – Я с деланным интересом присел у монитора и притянул офисный стульчик на колесах, на котором сбилась в комок Инга, к себе. Девушка незаметно стала царапать мне локоть.

– А посвежее ничего нет? – спросил я минуту спустя.

– Посвежее? – переспросил Игнат и посмотрел на монитор, как на свое дитя, обиженное незаслуженно. – А чем тебя это не устраивает?

– Все это уже было опубликовано, так ведь? Значит, сценарист видел. Нужны свежие, можно сказать, горячие факты.

Мне казалось, что у меня сейчас язык загорится. Игнат сверкал очками, подметал воздух своей лохматой бородой и усами, ходил между компьютеров и перекладывал с места на место бумажки.

– Свежие! – проворчал он. – Свежие только в дежурной части милиции могут быть.

– Ну так… – осторожно подтолкнул я Игната к действию. – А потом про интервью поговорим.

– Эксклюзив! – поставил условие Игнат, подняв прозрачный палец. – В Крыму больше никому!

– Ни-ни! – поклялся я.

Он подсел к телефонному аппарату, утопил трубку в дремучих зарослях, где должно было быть ухо, и набрал номер.

– Анатолий Николаевич, это Варданян, – сказал Игнат. – Что новенького? Я к вам снова за хроникой… Естественно! Как всегда, половина гонорара ваша… Да, самое свеженькое, за последние два-три дня…

Я отчаянно жестикулировал, тыча пальцем в часы, а Инга шипела:

– И сегодня!

– И за сегодняшний день, – уточнил Игнат, искоса глядя на нас. – Ага, записываю…

Теперь Игнат стал жестикулировать, показывая, чтобы я сел за стол и начал записывать.

– Три человека утонули на пляже «Звездного». Петрухин, Аблин, Гурари… Купались в шторм. Пьяные… Два тела обнаружили, третье пока нет…

Я делал вид, что записываю, а на самом деле рисовал каракули, с ужасом ожидая сообщения о наезде.

– Пьяная драка на автобусной остановке в Новом Свете… Молодому мужчине Питляру разбили голову пивной кружкой… До больницы не довезли. Обширная гематома мозга. Убийца с места происшествия скрылся, ведется розыск…

А если не будет никаких сведений? – подумал я и взглянул на Ингу. Та сидела ни жива ни мертва.

– В поселке Дачное в собственном гараже задохнулся выхлопными газами нигде не работающий, ранее судимый гражданин Кучер. По предварительным выводам – несчастный случай…

Мы с Ингой переглянулись. Она спрашивала меня взглядом: тот ли это Кучер, у которого она узнавала адрес. Я опустил глаза.

– В пансионате «Бриз» работник котельной Сердюк взломал и обчистил четыре номера… Вынес деньги, одежду… И продукты?.. И продукты… Взят с поличным…

Я нервно рисовал портрет Сердюка – неблаговидного пьянчужки, который сидит у холодильника и поедает длинную колбасу.

– Дорожно-транспортное происшествие в Вишневом проезде…

Меня как током ударило, и ледяная волна прокатилась по спине. Игнат продолжал диктовать все тем же ровным голосом, а у меня перестала двигаться ручка в пальцах. Я не мог одновременно записывать и слушать.

– Обнаружен труп пожилой женщины с обширными повреждениями, специфичными для транспортного средства… Водитель, совершивший наезд, с места происшествия скрылся… Тип и вид транспортного средства выясняются… Труп в настоящее время не опознан…

Игнат еще что-то диктовал, но я уже его не слушал. Тип и вид транспортного средства выясняются! Значит, милиция не знает даже, что это была шестая модель «Жигулей»! Им вообще пока ничего не известно, даже труп никем не опознан. Дай бог, чтобы я ошибся!

– Спасибо! – Я встал со стула.

Игнат осекся на полуслове.

– Все? Ничего больше не надо? – спросил он, прикрыв трубку ладонью.

– Не надо, – ответил я. – Это все не то. По поводу интервью звони через неделю… Пойдем, Инга!

Мы быстро вышли из кабинета, оставив там обескураженного Варданяна.

– Значит, никто меня не заметил, – с облегчением прошептала Инга.

– Подожди радоваться, – ответил я. – Свидетели, как правило, выявляются на второй-третий день… Ты мне подробно опиши эту женщину.

– Я ее видела только мельком, – сказала Инга.

Мы вышли на улицу. Я не стал дожидаться автобуса – там мы не смогли бы разговаривать – и повел девушку к себе в гостиницу по пустынной тропе мимо Сахарной Головки.

– Как она была одета?

Инга мучительно вспоминала, покусывала губы.

– Если бы ты видел мое состояние…

– Неужели ты не запомнила ни одной детали? – раздраженно вскрикнул я. – Сарафан? Юбка? Шуба?

– Кажется, она была в чем-то темном… Но не в сарафане.

Меня так и подмывало помочь ей, и я прикусил язык.

– Я ее плохо видела! – опять попыталась увильнуть от умственной работы Инга.

– Вспоминай! – прикрикнул я. – Ты сама говорила: руки и ноги мелькали перед капотом.

Инга остановилась, не видя перед собой уже ничего, кроме того страшного мгновения, когда раздался глухой удар и машина подмяла под себя человека.

– Она была… в брюках.

– Все, – прошептал я, почувствовав, как надежда, висевшая на тонкой нити, сорвалась и разбилась о землю. – Она была в темном брючном костюме, да?

– Да, – подтвердила Инга, с испугом заглядывая мне в лицо.

– И стрижка, конечно, короткая? – спросил я, хотя все уже было ясно.

– Да, – еще тише ответила Инга. – Ты… ты ее знал?

– Это Лебединская. Т-ты раздавила т-тетю Шуру! – ответил я, заикаясь от избытка чувств. – Да это же ясно как божий день! Это было ясно с самого начала, понимаешь? Когда в Судаке появился Лембит Лехтине, когда он познакомился с «черным» антикваром Кучером и узнал про золотые монеты в музее Лебединской, все дальнейшее можно было предсказать с точностью Нострадамуса! А я был озабочен тем, как охмурить тебя. Ты понимаешь, какой глупостью я занимался? Ты видела когда-нибудь большего идиота, чем я?

Я остановился и повернулся к Инге.

– Значит, ты занимался глупостью? – медленно произнесла она.

– Конечно же, не тем делом, которым в будущем я мог бы гордиться, – опрометчиво ответил я. – Как пацан, в самом деле! Мне стыдно и смешно!