Китайская петля - Антонов Вячеслав. Страница 65

— А Чен куда пошел?

— Пошел. Скоро придет.

— Я вчера разговаривал с Рыжей, — сказал Андрей. — Знаете, что она хочет?

— Чтобы ты взял ее с собой? — Мастер, казалось, прекрасно это знал. — Это обычная просьба местных женщин к таким, как мы. Женщина чувствует твою высокую значимость.

— А это возможно? Взять ее с собой. Раз я сюда попал, так и она…

— Перенос во времени возможен лишь на время. Я плохо сказал? Не по-русски?

— Нормально. А почему?

— Командировка сюда дорого стоит.

— В каком смысле?

— Энергетически. Представь, что ты на вытянутой руке держишь железную гантель, которая к тому же отжимает несколько мощных пружин. Вот гантель и есть твоя личность в перенесенном состоянии. А если гантель еще и начинает дергаться… по собственной воле.

— А рука чья?

— Какая тебе разница?

«Как сказал Марадона, забив рукой решающий мяч, —» Я почувствовал, что это была рука Божья!«»

— Но я не чувствую этого напряжения.

— Неужели? А голова у тебя не кружится? Иногда?

— Иногда. Это как-то связано?

— Рука слабеет. Срок подходит к концу. На улице послышались мягкие шаги, дверь открылась, проскрипев, и на пороге показался Чен:

— Все нормально. Пошли, — сказал он Андрею.

— Иди, — подтверждающе кивнул Мастер.

— Куда идти?

— Иди, иди… — Господин Ли Ван Вэй уже отвернулся.

Андрею показалось неловко настаивать. Но ничего, по дороге спросит.

В темной покосившейся бане, стоящей на берегу Качи, на краткое время открылась дверь. Смутная фигура выскользнула в темноту и направилась в сторону Большого города. Там она притаилась за одним из заборов, в глухой тени. Под светом луны на мгновение блеснул длинный кривой нож, затем все окончательно скрылось из виду.

На улице стояла ночь, слабо озаренная голубоватым светом ущербной луны, прорвавшейся сквозь поредевшие тучи. Дома и заборы казались плоскими, отсвечивая легкой серебринкой старого дерева, пропадающей в глухих тенях, падающих от навесов и крыш.

— Куда мы идем? — спросил Андрей.

— Говори тише.

— Так куда мы идем? — прошептал Андрей.

— На встречу.

— С кем?

— Тебе это важно? Ши-фу сказал идти — иди и не спрашивай.

Андрей остановился.

— Я никуда не пойду, — спокойно сказал он.

— Ты что?! Спятил? Пошли, я сказал!

— Сам иди.

Чен насупился. Казалось, еще чуть-чуть — и он оставит Шинкарева и пойдет один. Нет, не решился.

— Черт с тобой! — сказал китаец. — Мы идем на встречу с продавцами оружия.

— Для кого оружие — для кыргызов?

— С чего ты взял?

— Ну как же — ночью, тайно. Так для кыргызов?

— Нет. Не хотел я говорить, да ладно. — Чен говорил нехотя, словно по принуждению. — Для раскольников оружие. Ты видел лодки в их поселке? Раскольники хотят в степь уйти, им вооружиться надо. Разве тебе Рыжая ничего не говорила? Ты же видел ее вчера.

— Она говорила, что приезжает этот белобрысый — Дмитрий, который нам лодку продал. Так он по этому делу? — спросил Андрей.

— А ты как думал?

Голос Чена был спокоен, даже бесстрастен. Андрей напряженно думал: могут раскольники перепродать ружья кыргызам? Тут все может быть — время такое… Ну хорошо, а сейчас-то что делать? «Надо идти. Идти и посмотреть, что к чему — как-никак, Наблюдатель».

— Так ты идешь? — раздраженно прошептал Чен.

— Пошли.

Свернув в проулок, Чен с Андреем подошли к стене Большого города, поднялись наверх. Здесь Чен вытащил из-под рубахи моток веревки. Пропустив ее через стойку лестницы, он сбросил наружу оба конца, оглянулся: нет ли сторожей? Все было спокойно. По веревке они тихо спустились наружу. Веревку Чен забрал с собой. «Значит, возвращаться будем не здесь», — решил Шинкарев.

Глаза уже привыкли в темноте и разбирали подъем Караульной горы, темной глыбой закрывшей звезды, слабый блеск воды внизу и черные углы строений на берегу.

— Стой здесь, — прошептал Чен, — встреча внизу, у реки. Смотри, чтоб никого не было. Если появятся казаки, завоешь по-собачьи.

Это Андрей умел, и Чен мог отличить его вой от воя других собак — Мастер специально их учил.

— …сам пойдешь, как позову по имени, — продолжал Чен, — а если по-собачьи завою — скрывайся, иди в дом, жди Ши-фу. Понял?

— Что я буду делать?

— То же, что и я, — грузить, потом разгружать. Если что, поможешь отбиться. Все, меня ждут.

Андрей встал в тень, а Чен двинулся вперед, спускаясь к покосившейся бане, стоящей на низком качин-ском берегу. Навстречу ему выдвинулась темная мужская фигура.

— Деньги принес? — донесся да Чена негромкий голос.

Андрей уже не слышал этого разговора.

— Принес. Товар где? — ответил Чен.

— В лотке уж, как уговорено. Курвенка свово привел?

— Во-о-он он — там стоит. Ничего не знает. Сейчас я сяду в лодку, а его позову. Идет?

— В лотку садись, но отпустим опосля того, как ево возьмем.

— Черт с вами, берите.

Чен уселся в лодку, пихнув ногой завернутый груз, — что-то несильно брякнуло железом.

— Не боись — все по-честному! — успокоил его Жиган.

— Андрей! Давай сюда! — негромко крикнул Чен, удобнее перехватывая весло.

Услышав голос, Андрей медленно двинулся вперед. Улица, сузившись между невысокими огородными изгородями, шла под уклон, ныряя в непроглядную темь, лишь где-то вдали разреженную лунными бликами, играющими на узкой качинской воде. Снова что-то накатило на него, сознание помутнело — и тут он ощутил удавку, внезапно охватившую горло. Инстинктивно сделав «жабью шею», чтобы оттянуть петлю от трахеи, он резко перехватил рукой веревку, заметил смутное пятно лица за ней, достал его прямым ударом кулака. Это было последнее, что ощутил Шинкарев. В следующий миг он осел наземь в глубоком обмороке.

Матерясь разбитыми губами, нападающий поднялся, вытаскивая нож из-за голенища, как вдруг темноту прорезала вспышка и грохот пищального выстрела.

— Всем стоять!! Пер-р-рестреляю, к такой матери!!! — загремел из темноты бас красноярского воеводы.

Схватившись за грудь, напавший на Андрея человек рухнул на землю, выскочившие откуда-то казаки начали крутить руки Жигану, а Чен, рыбкой метнувшись с лодки, вплавь ушел под темной водой. Снова грохнули выстрелы — казаки стреляли в речку, но в темноте ничего не было видно. Воевода, сопровождаемый господином Ли Ван Вэем, подошел к берегу, на котором казаки разложили захваченный груз.

— Ушел, сучий потрох! Энтого в острог! — кивнул воевода на Жигана, — счас на дыбу подвесим, все скажет! Тово тож подобрать, да в клеть запереть, покуль не очухатца. Поутре глянем, што за птица.

— Ну что, теперь вы убедились, что я говорю правду? — с легким полупоклоном китаец обратился к красноярскому воеводе Карамышеву.

Тот покачал головой:

— И впрямь не соврал. Ну, ин ладно. Жду от тебя вести про кыштымей. Как получишь, не мешкая ко мне.

Воевода повернулся и ушел в сопровождении казаков, не видя, как Мастер напряженно кусал губы при виде того, как казаки уносили бесчувственного Андрея. И того, как китаец пошатнулся и притронулся ко лбу.

Глава тридцать девятая

Еще одно утро поднялось над Енисеем, затянув туманом его широкую долину. Кыргызское войско, дойдя до края степи, остановилось в подтаежной, холмистой местности, где плавные, травянистые склоны перемежались с легкими березовыми рощицами. Кыргы-зы варили еду, сворачивали ночной табор, завьючивая своих мохнатых верблюдов. До Красного Яра путь был не близок.

Просидев всю ночь в тальниках на Татышевом острове, перед которым малая речка Кача впадала в Енисей, Чен в тумане двинулся домой. Ружья были потеряны, но Мастер сказал, что это не главное. Главное сейчас — увидеть его самого. У Чена тоже кружилась голова, к тому же ночью пошла носом кровь — видимо, перенапрягся, задержав под водой дыхание. Он незаметно подобрался к стене Большого города и ловко, как кошка, залез по торцам бревен, выступающих на рубленом углу. Спустившись с другой стороны, спокойно пошел по улице, направляясь к избушке.