Грех бессмертия - Маккаммон Роберт Рик. Страница 27

— Думаю, нет, — ответил Нили. Он вытащил из заднего кармана пачку сигарет и зажег одну при помощи видавшей виды зажигалки «Зиппо».

— А вы родственник или кто-нибудь еще, раз ухаживаете за его домом, пока он в отъезде?

— Нет. Я работаю для деревни. Я делаю то, что мне говорят, и вот поэтому я здесь.

Эван улыбнулся.

— Я заметил, что трава здесь становится немного высоковатой, но я не думал, что деревня направит кого-нибудь подрезать ее.

— Вы будете удивлены, — сказал Нили, дымя своей сигаретой. Последнюю пару недель я делал самые разные дела. Они хотят, чтобы я надорвал здесь свою задницу.

Эван направился к дому, подошел к входной двери и, пока Нили наблюдал за ним, заглянул в окно. Это была типично обставленная гостиная, со стульями, коричневым диваном, настольными лампами, кофейным столиком. На столе лежали журналы: «Спортс Эфилд», «Тайм», «Ньюсуик». Эван заметил двух мух, кружащихся под потолком, они сели на кофейный столик и поползли по обложке «Спортс Эфилд».

— Никого нет дома, — сказал Нили.

— Да, вижу. Слишком плохо, — Эван обернулся к нему, затем застыл на месте. Далеко в небе, близко к горизонту, поднимался сероватый столб дыма. — Там что-то горит! — сказал Эван, показывая туда.

Нили посмотрел и через несколько секунд покачал головой.

— Это оползень, за пару миль отсюда, по другую сторону леса. Большинство деревень в округе используют его как свалку для мусора. Кто-то просто сжигает мусор.

— А огонь не распространится?

— Сомневаюсь. Оползень так же гол, как лунная поверхность. Но если бы он распространился, я могу сказать, кто стал бы с ним сражаться. Я, с садовым шлангом или голыми руками, потому что мне бы пришлось стать здесь чертовым пожарным отделением.

Эван посмотрел на него и улыбнулся.

— До того паршиво, да?

Собеседник энергично закивал головой.

— Я все ожидал встретить человека, который живет здесь, — сказал Эван.

— Я получил вроде бы представление о том, что тот, кто здесь жил, переехал отсюда. Почему? Я обошел дом сзади, чтобы попить воды из колонки, и увидел, что подвальная дверь распахнута. И широко распахнута. Словно, как я вам скажу, никого нет дома.

— Не следует ли сказать об этом шерифу?

— Я вошел внутрь, — продолжал Нили, — вверх по коридору. Там был телефон, и я позвонил шерифу, потому что подумал, что кто-то взломал дверь, и, возможно, что-нибудь украл. Но так или иначе, он сказал мне, чтобы я об этом не беспокоился, сказал, что он об этом позаботится. Но он жутко рассердился на меня за то, что я зашел внутрь.

Эван слегка прищурил глаза, глядя через плечо на дом Китинга. — Это странно, — тихо сказал он.

— Там, внутри, есть мебель, — сказал ему Нили, — но немного. Чуланы все открыты и пусты. И еще одна вещь: в коробке для предохранителей нет предохранителей.

Эван посмотрел на него.

— Нет предохранителей, — сказал он, почти что сам для себя.

Нили пожал плечами.

— Я не знаю. Может быть… как его имя? Китинг… Может быть Китинг решил переехать и просто забрал их с собой. Знаете, многие люди так делают.

— Но зачем ему это? — спросил Эван, оборачиваясь и глядя на другие дома улицы. Дым в небе, казалось, приблизился. Но не заданный вопрос жег его: почему кто-то захотел уехать из превосходной деревни Вифаниин Грех, самого совершенства?

— Не могу знать, — выдохнул Нили, наблюдая за ним. Он снова затянулся сигаретой и затем сказал: — Что ж, с вашего позволения, я лучше закончу с этой лужайкой. — Он два раза потянул за бечевку стартера, и косилка, дернувшись, ожила. Направляя косилку к нескошенной части на дальнем конце лужайки, он сосредоточился на мысли о том, как приятно будет выпить пива после работы.

Эван постоял на месте еще несколько мгновений; краешком глаза он мельком увидел ту высокую крышу, а затем листва деревьев снова скрыла ее под порывом ветра. Музей.

Он отвернулся, снова пересек улицу и скрылся в своем доме.

После того как он ушел, Нили Эймс посмотрел в том направлении, в котором он скрылся. Как его имя? Рейд? С ним, казалось, все в порядке, во много раз лучше, чем с теми людьми, которых он встречал в последнее время. По крайней мере, в его взгляде не было чего-либо близкого к презрению, как у других. Нили развернул косилку кругом, оставляя за собой гладкую полосу в высокой по колено траве. Он не рассказал Эвану Рейду обо всем, что нашел внутри, например, о том широком темном пятне на полу подвала прямо под пустой коробкой для предохранителей. Решил промолчать об этом. Вытерев пот вокруг глаз, он повернулся спиной к косилке.

День становился прохладнее, превращаясь в вечер. Шум косилки прекратился, мягкая синева наступающей ночи медленно затемнила дальний лес, наползая на Вифаниин Грех. Эван наблюдал за ее наступлением, стоя у окна в кабинете. В это время Кэй готовила обед на кухне, а Лори смеялась, смотря по телевизору повторный показ «Супи Сэйлз». Ему казалось, что там, снаружи, собирается волна темноты, подобная приливу, сгущается, сгущается, принимает чудовищную форму и набирает страшную силу, прокатывается по лесу, поглощает в темноте землю, плывя все ближе, ближе и ближе. Он оторвался от окна и помог Кэй приготовить на кухне чай со льдом.

— …некоторые действительно сообразительные ребята, — говорила Кэй. — Они задают вопросы, на которые иногда мне трудно ответить. Но, Господи, это же хорошо. Когда тебе бросают подобный вызов, это… да, пожалуй, это одна из наиболее многообещающих вещей в мире.

— Рад этому, — сказал он, вытряхивая лед из формочек. — Это звучит ужасно.

— Да. Знаешь, было бы великолепно, если бы ты как-нибудь смог подъехать и позавтракать там вместе со мной. Мне бы хотелось показать там тебе все и представить тебя кое-кому из преподавателей.

Он кивнул.

— Я был бы рад этому. Может быть, в какой-нибудь день на следующей неделе.

— В четверг будет в самый раз, — сказала Кэй. Она помешала рис, прислушиваясь к его молчанию. Он был очень тихим с тех пор, как они с Лори вернулись домой. Сначала Кэй подумала, что Эван получил по почте отказ из редакции, но все, что пришло, было только счетом из электрической компании и каталогом почтовых заказов «Пенниз». Он часто бывал тихим, когда его работа шла туго, когда он был не в ладах с действующим лицом или ситуацией в своем рассказе. Но этот раз каким-то образом отличался от других. Это было похоже… да, похоже на утро после одного из тех снов, которые у него бывали. О, Господи, нет.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — наконец спросила она, глядя скорее на рис, чем на него.

Он услышал дрожь в ее голосе. Страх перед тем, что могла услышать. Он сказал:

— Думаю, я немного устал.

— У тебя неприятности с твоим рассказом?

— Да.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Нет, — сказал он. — Думаю, что нет.

Но, конечно же, она знала, что не это было причиной.

— Я сегодня ходил через улицу, — сказал он. — К дому Китинга. Знаешь, того вдовца, о котором нам рассказывала миссис Демарджон. Там был парень, который подрезал траву. Он сказал, что задняя дверь в доме была распахнута, а замок взломан. Он предположил, что там больше никто не живет.

— Кто он такой?

— Кто-то, нанятый деревенскими властями. Думаю, подсобный рабочий. Он взглянул на окно кухни, увидел там черноту. Наползающую черноту, облака, похожие на пауков. — Я заглянул в окно сам и…

— Скажи, тебе нужно выплеснуть это наружу, Господи, или твоя душа закричит?

— Мне не понравилось то, что я почувствовал.

— Что ты увидел?

Он пожал плечами.

— Мебель, журналы. Мух.

— Мух? — она вопросительно взглянула на него.

— Две мухи, — пояснил Эван, — кружащие по гостиной. Не знаю, почему, но это беспокоит меня.

— Но послушай, — сказала Кэй, стараясь сохранять легкий непринужденный тон. — Почему это должно тебя так расстраивать?

Эван знал, почему, но не хотел ей говорить. Потому что он видел много, много трупов во время войны. И большинство из них было усеяно жадно жрущими мухами. Вокруг губ мертвых масок, улыбающихся в смертном окоченении, вокруг отверстий от пуль и разорванных артерий. С тех пор он всегда связывал мух со смертью, так же, как пауков с отвратительным медленно ползущим злом.