На пути к югу - Маккаммон Роберт Рик. Страница 2

Боже мой, ну и пекло ждет нас сегодня, – проговорил Джо, опуская голову, и вновь вернулся к чтению и ожиданию.

Дэн прихлебывал холодный чай и чувствовал, как на шее выступает испарина. Он не собирался разглядывать окружающих, но его глаза то и дело невольно останавливались на светловолосом мужчине с табличкой на шее. Ему было около тридцати; одет он был в клетчатую рубашку и заляпанную спецовку. На его осунувшемся от голода лице застыло вечное мальчишеское выражение. Это напомнило Дэну кого-то, с кем он был знаком в давние времена. Имя само всплыло в памяти: Фэрроу. Он не стал удерживать его в голове, отпустил его на волю, и фамилия уплыла вдаль, словно едкий дымок над жаровней.

– Послушай, Дэн, – Джо хлопнул рукой по статье в газете. – Помощник президента по экономике говорит, что спад заканчивается и каждый будет иметь приличный достаток уже к Рождеству. И доказывает, что новая система уже функционирует на тридцать процентов.

– Не может быть, – откликнулся Дэн.

– Он приводит здесь кучу графиков и диаграмм, показывающих, как счастливо мы заживем. – Джо продемонстрировал их Дэну; тот бросил взгляд на бессмысленные стрелки и столбики, а потом вновь перевел его на мужчину с табличкой. – Да, дела наши наверняка пойдут лучше, разве нет? – Джо кивнул, отвечая на собственный циничный вопрос. – Да, сэр. Плохо одно – что рабочие об этом не знают.

– Джо, а кто этот парень вон там? – спросил Дэн. – С табличкой на шее.

– Понятия не имею. – Джо даже не поднял головы от газеты. – Он уже там стоял, когда я пришел. На вид совсем молодой. Черт возьми, из нас каждый был бы рад вкалывать заеду, но мы же не цепляем на грудь таблички, где об этом написано?

– Может быть, мы все-таки еще недостаточно проголодались?

– Может быть, – согласился Джо и умолк. Подъехали еще люди на машинах и грузовиках; некоторых привезли жены, они высаживали мужей и уезжали. Среди вновь прибывших Дэн увидел Энди Слейна и Джима Найлуса – он был с ними знаком. Чуть больше года назад Дэн работал в “А&А Констракшн Компани”. Девиз компании гласил: “Мы строим меньше, но лучше”. Но это не помогло компании выжить в строительном кризисе. Дэн потерял работу и быстро выяснил, что никто не нанимает плотников на достаточно долгий срок. Первое, с чем ему пришлось расстаться, был собственный дом, который он сменял на дешевую квартиру. Его накопления таяли на удивление стремительно. После того как 1984 году Дэн развелся, он регулярно посылал Сьюзан определенную сумму на воспитание ребенка, так что его банковский счет никогда не был особенно крупным. Впрочем, Дэн Ламберт был из тех мужиков, которым на роскошь плевать. Самым дорогим из его вещей был “шевроле-пикап” – “стальной туман”, так правильно назывался его цвет, если верить продавцу, – который он купил за три месяца До краха “А&А Констракшн”. И теперь Дэна очень тревожили два оставшихся взноса; хотя мистер Джарет был порядочным человеком, у Дэна хватало ума понимать, какое превосходство стоит за этой порядочностью. Сейчас ему как воздух была нужна некоторая сумма наличными.

Дэн не хотел смотреть на человека с табличкой-криком отчаяния на груди, но он ничего не мог поделать с собой. Он знал, что это такое – попытки найти постоянную работу. При текущей безработице и застое в бизнесе давать объявление о поисках работы было пустым звуком. Трудяги со стажем, такие, как Дэн, первыми испытали на себе этот удар. И он не хотел смотреть на светловолосого парня, потому что боялся увидеть в нем собственное будущее.

В Долину Смерти безработные приходили в надежде вытянуть свой “билет” – то есть наняться на какую-нибудь временную работу. Подрядчики, которые еще вели дела, знали про Долину Смерти и приезжали сюда, чтобы подыскать замену, когда кто-то из рабочих заболевал, или когда им на пару дней требовались дополнительные руки, В Долину наведывались и домовладельцы, которым нужно было починить крышу или подправить забор. Обитатели Долины Смерти ценили свой труд недорого.

А главное, как понял Дэн из разговоров с другими, такие места существовали в каждом городе. Ему стало ясно, что тысячи мужчин и женщин живут на краю нищеты – и не потому, что не умеют или не хотят работать, а по вине обстоятельств и по воле случая. Случай, как зверь, с ледяным взором вытаскивал людей целыми семьями из домов и с таким же равнодушием лишал их жизни.

– Эй, Дэн! Сколько человек ты убил? На него упали две тени. Он поднял голову и увидел Стива и Куртиса. Солнце светило им в спины.

– Что? – спросил он.

– Сколько человек ты убил? – повторил Куртис. Ему было едва за тридцать; на его желтой футболке красовалась надпись: ЯДЕРНОЙ БОМБОЙ ПО КИТАМ. – Сколько желтых макак? Больше двадцати или меньше?

– Желтых макак? – Дэн никак не мог взять"” ток, о чем его спрашивают.

– Ну да. – Куртис вытащил из кармана джинсов пачку “Уинстона” и зажигалку. – Этих узкоглазых подонков. Как вы их там называли? Ты убил их больше, чем двадцать штук?

Джо сдвинул на затылок фуражку.

– У вас, парни, что, нет занятия получше, чем приставать к человеку?

– Нет, – сказал Куртис, закуривая. – Мы же никого не обижаем, верно ведь, Дэн? Я хочу сказать – ты же гордишься тем, что ты ветеран, развесе так?

– Горжусь. – Дэн отпил еще чая. В Долине многие знали, что он воевал во Вьетнаме – и не потому, что он кричал об этом на каждом углу, а потому, что Куртис как-то пристал к нему с расспросами о том, откуда у него такая татуировка. Куртис был болтуном, а Дэн предпочитал помалкивать: неважное сочетание. – Я горжусь тем, что служил своей стране, – сказал Дэн.

– Да, уж ты, наверно, не бегал в Канаду, как сволочи-дезертиры, а? – спросил Стив. Он был на несколько лет старше Куртиса, у него были хитрые голубые глазки и грудь, похожая на пивной бочонок.

– Нет, – сказал Дэн. – Я делал то, что мне приказывали.

– Так сколько же? – опять взялся за свое Куртис. – Больше двадцати или меньше?

Дэн устало вздохнул. Солнце молотило лучами по его черепу даже через бейсболку.

– Да какое это имеет значение?

– Мы хотим знать, – сказал Куртис. В зубах у него была зажата сигарета, и дым словно бы вытекал изо рта. – Ведь ты же считал убитых, верно?

Дэн смотрел прямо перед собой, на цепочку заборов. За ней виднелась стена из бурого кирпича, разлинованная солнцем и тенью. В воздухе ощущался запах гари.

– Я тут разговаривал с одним ветераном в Мобиле, – торопливо продолжал Куртис. – Он потерял во Вьетнаме ногу. Он сказал, что вел счет. Сказал, что знает сколько человек убил, с точностью до одного.

– Боже мой! – воскликнул Джо. – Валите отсюда, парни, и приставайте с этим дерьмом к кому-нибудь другому! Вы что, не видите, что Дэн не хочет об этом говорить?

– У него есть язык, – вмешался Стив. – Он сам может сказать, хочет он говорить об этом или не хочет.

Дэн почувствовал, что Джо собрался подняться со стула. А когда он вставал, это означало, что он либо отправляется за “билетом”, либо хочет вытрясти из кого-нибудь душу.

– Я никогда не считал убитых, – сказал Дэн, прежде чем Джо успел встать. – Я просто делал свою работу.

– Но ты можешь прикинуть хотя бы примерно? – Куртис явно не собирался уходить, не обглодав все мясо с этой кости. – Так больше или меньше, скажи?

Медленное колесо воспоминаний начало вращаться в голове Дэна. Даже в лучшие времена воспоминания эти никогда не уходили от него слишком далеко. Вместе с колесом кружились обрывки событий: мины, взметающие фонтаны грязи среди джунглей, где солнечный свет угасал до густого полумрака; рисовые плантации, поблескивающие в полуденном зное; стрекочущие над головой вертолеты; солдаты, молящие по радио о подмоге; пули снайперов, вспарывающие воздух; обманчивое веселье неоновых реклам на улицах и в барах Сайгона; невидимые в темноте, ощущаемые только на ощупь, человеческие экскременты – знак презрения к юным посланцам дяди Сэма; ракеты, исчертившие белым и красным сумеречное небо; Энн-Маргарет в высоких, до самых бедер, сапогах и розовых шортах, танцующая некое подобие твиста; труп вьетконговского солдата, мальчика лет пятнадцати, который наступил на мину и был разорван на части, на его окровавленном лице шевелилась черная маска из мух; перестрелка на открытом заболоченном месте и жуткий голос, без конца повторяющий только одно: ублюдок, ублюдок, ублюдок, как какое-то странное заклинание; серебристый дождь без единой капли воды, поливающий деревья, лианы и траву, волосы, кожу, глаза; и деревня.