Ночные пластуны - Маккаммон Роберт Рик. Страница 3

Деннис уставился на него. Когда он заговорил, в его голосе звучала вся агрессивность человека, облеченного властью и полномочиями.

– Эй, приятель.

Мужчина не отрывал глаз от меню.

– Эй, я к тебе обращаюсь.

Мужчина отложил меню в сторону и достал из нагрудного кармана пятнистой армейской рабочей куртки мокрую пачку «Кул».

– Слышу, не глухой, – сказал он; голос у него был низким и сиплым и не вязался с весьма далеким от крепкого сложением.

– А тебе не кажется, что ехал ты чуток быстровато – для такой-то погодки?

Мужчина пощелкал зажигалкой, добыл, наконец, огонек, прикурил и глубоко затянулся.

– Угу, – ответил он. – Что да, то да. Извини. Увидел вывеску, ну, и заторопился сюда. Мисс! Пожалуйста, чашечку кофе. Горячего и по-настоящему крепкого, договорились?

Черил кивнула, повернулась и чуть не налетела на меня – я не спеша шел вдоль стойки, чтобы выбить чек.

– Будешь так спешить, убьешься, – предостерег Деннис.

– Верно. Прошу прощения. – Мужчина вздрогнул и одной рукой откинул со лба спутанные волосы. Вблизи я разглядел в уголках его глаз и вокруг рта глубокие морщинки и подумал, что парню под сорок, если не больше. Запястья у него были тонкие, как у женщины, а вид такой, точно он больше месяца не ел нормально. Он не сводил покрасневших, налитых кровью глаз со своих рук. «Небось, под кайфом», – подумал я. У меня от этого типа мурашки шли по спине. Потом его глаза – бледно-голубые, почти белые – остановились на мне, и меня будто пригвоздило к полу. – Что-то не так? – спросил он – без грубости, только с любопытством.

– Да нет. – Я покачал головой. Черил подала ему кофе и отошла, чтобы вручить Рэю и Линди их чек.

Человек в армейской робе не положил ни сахара, ни сливок. От кофе поднимался пар, но он залпом осушил половину чашки, точно там было грудное молоко.

– Эх, хорошо, – сказал он. – Не даст заснуть, верно?

– Не то слово. – На нагрудном кармане его куртки виднелись едва различимые контуры букв – когда-то там было вышито имя. По-моему, Прайс, но я мог и ошибаться.

– Вот этого мне и надо. Не засыпать, сколько смогу. – Он допил кофе.

– А можно еще чашечку? Пожалуйста.

Я налил ему еще кофе. Он выпил его так же быстро, потом устало потер глаза.

– Что, долго пробыли в дороге?

Прайс кивнул.

– Сутки. Не знаю, что устало больше – голова или задница. – Он опять поднял на меня внимательный взгляд. – А что-нибудь другое из питья у вас найдется? Как насчет пивка?

– Извиняюсь, нет. Не смог получить лицензию на спиртное.

Он вздохнул.

– Тоже неплохо. А то еще сморило бы. Но сейчас я предпочел бы пиво. Один глоток, промыть рот. – Он взял свой кофе, я улыбнулся и уже начал отворачиваться… но тут оказалось, что держит он не чашку. В руках у него была банка «Будвайзера», и на мгновение я почувствовал резкий запах только что раскупоренного пива.

Мираж длился от силы пару секунд. Я моргнул, и в руках у Прайса вновь оказалась чашка.

– Тоже неплохо, – повторил он и поставил ее на стойку.

Я глянул на Черил, потом на Денниса. Никто не обращал на нас внимания. «Черт! – подумал я. – Не те еще мои годы, чтоб было плохо с головой либо с глазами». Вслух я сказал: «э…», а может, издал какой другой дурацкий звук.

– Еще чашечку, – попросил Прайс. – А потом покачу-ка я лучше дальше.

Когда я брал чашку, рука моя дрожала, но, коли Прайс и заметил это, то ничего не сказал.

– Поесть не хотите? – спросила его Черил. – Как насчет большой тарелки рагу из говядины?

Он покачал головой.

– Нет, спасибо. Чем скорей я вернусь на дорогу, тем будет лучше.

Вдруг Деннис вместе с табуреткой резко развернулся к нему, наградив тем холодным неподвижным взглядом, на какой бывают способны только полицейские да инструктора строевой подготовки.

– На дорогу? – Он засопел. – Приятель, ты хоть раз попадал в торнадо? Лично я собираюсь проводить вон тех вон симпатяг в «Холидэй-Инн» – это пятнадцатью милями южнее. Ежели ты не дурак, то и сам там переночуешь. Что толку пытаться…

– Нет. – В голосе Прайса звучала железная решимость. – Я проведу ночь за рулем.

Деннис прищурился.

– Почему такая спешка? Может, за тобой кто гонится?

– Ночные пластуны, – сказала Черил.

Прайс обернулся к ней так, точно схлопотал пощечину, и я увидел, как в его глазах промелькнуло что-то очень похожее на страх.

Черил показала на зажигалку, которую Прайс оставил на стойке рядом с пачкой «Кул». Это была видавшая виды серебряная зажигалка «Зиппо» с гравировкой «Ночные пластуны» над двумя скрещенными винтовками.

– Простите, – сказала Черил. – Я только что заметила это, и мне стало интересно, что оно означает.

Прайс убрал зажигалку.

– Я был во Вьетнаме, – объяснил он. – В моем подразделении такую зажигалку получал каждый.

– Эй, – в тоне Денниса вдруг зазвучало уважение, которого не было раньше. – Так ты ветеран?

Прайс молчал так долго, что я уж подумал – он не собирается отвечать. В тишине я услышал, как девчушка толкует матери, что жареная картошка «кусенькая».

Прайс сказал:

– Да.

– Вот это да! Слышь, я и сам хотел пойти, но у меня была бронь… и потом, к тому времени дела там все равно сворачивались. Ты бои-то видел?

На губах Прайса промелькнула слабая, горькая, язвительная улыбка.

– Да уж насмотрелся, даже слишком.

– И кем же? Пехтура? Морская пехота? Рейнджеры?

Прайс взял третью чашку кофе, отхлебнул и поставил чашку обратно. Он на несколько секунд прикрыл глаза, а когда снова открыл их, взгляд его был пустым, устремленным в никуда.

– «Ночные пластуны», – негромко проговорил он. – Спецподразделение. Развертываемое для разведки позиций вьетконговцев в подозрительных деревнях. – Он сказал это так, словно цитировал устав. – Мы здорово наползались в потемках по рисовым полям да джунглям.

– Готов спорить, пару-тройку вьетконгов ты и сам уложил, а? – Деннис поднялся и перешел на другое место, за несколько табуреток от Прайса. – А я-то так за вами и не поспел. Как же мне хотелось, чтобы вы оставались там до победы, ребята!

Прайс молчал. Над закусочной гулко и раскатисто гремел гром. Свет на несколько секунд потускнел; когда он разгорелся снова, накал ламп словно бы отчасти ослаб. В закусочной стало темнее. Прайс с неумолимостью робота медленно повернул голову к Деннису. Я почувствовал благодарность за то, что мне не придется принять на себя полную силу взгляда его безжизненных голубых глаз, и увидел, как Деннис поморщился.

– Я должен был бы остаться, – проговорил Прайс. – Сейчас я должен был бы лежать там, похороненный в грязи на рисовом поле вместе с другими восемью ребятами из моего патруля.

– Ох, – Деннис заморгал. – Извини. Я не хотел…

– Я вернулся домой, – спокойно продолжал Прайс, – по трупам своих друзей. Хочешь знать, каково это, мистер Патрульный?

– Война закончена, – сказал я ему. – И возвращать ее ни к чему.

Прайс сурово улыбнулся, не спуская, впрочем, глаз с Денниса.

– Кое-кто поговаривает, что она закончена. Я говорю, что она вернулась – вернулась с теми, кто побывал там. С такими, как я. Особенно с такими, как я. – Прайс умолк. Под дверью выл ветер, молния на миг осветила ходивший ходуном лес за шоссе – ураган трепал и раскачивал деревья. – Грязь доходила нам до колен, мистер Патрульный, – снова заговорил Прайс. – Мы шли в темноте по рисовому полю, шли действительно осторожно, чтоб не наступать на бамбуковые колья, которые, как мы догадывались, были там натыканы повсюду. Потом раздались первые выстрелы – хлоп, хлоп, хлоп – словно начался фейерверк. Один из «ночных пластунов» выстрелил осветительной ракетой, и мы увидели, что Вьетконг берет нас в кольцо. Мы, мистер Патрульный, зашли прямехонько в пекло. Кто-то крикнул: «Косоглазого высветило!», и мы принялись палить, пытаясь прорвать строй вьетнамцев. Но они были повсюду. Стоило упасть одному, как его место занимали трое других. Рвались гранаты, взлетали осветительные ракеты, кричали раненые. Я получил пулю в бедро, еще одну – в кисть руки и упустил винтовку. Сверху на меня кто-то упал, и у него было только полголовы.