Барабаны Перна - Маккефри Энн. Страница 9

– Пьемур, ты только взгляни – пончики! – потянул его за рукав Тимини.

– Пончики? – равнодушно переспросил Пьемур, как будто даже они не могли вернуть его к жизни.

– Ну да, твои любимые, – подтвердил Бонц. – Вот, возьми один мой, – добавил он и с едва заметным сожалением положил столь желанное лакомство на тарелку Пьемура.

– А, пончики, – прерывисто вздохнул страдалец и взял один с таким видом, будто исключительно из вежливости заставляет себя проявить интерес к еде.

– Сегодня они удались как никогда. – Ранли с преувеличенным удовольствием откусил от своего пончика. – Попробуй, Пьемур, – сам увидишь. Съешь парочку, сразу почувствуешь себя человеком. Кто поверит? Пьемур отказывается от пончиков! – Ранли обвел взглядом приятелей, ища у них поддержки.

С трудом сдерживаясь, Пьемур медленно дожевал первый пончик, от всей души желая, чтобы остальные подольше не остывали.

– И правда, вкусный, – чуть ожив, произнес он, после чего его немедленно заставили съесть еще один.

К тому времени, когда он проглотил уже восемь штук, – еще три пожертвовали сидящие на другом конце стола – Пьемур слегка умерил выражение отчаяния на лице: десять пончиков вместо двух – совсем неплохая добыча! Можно сказать, что день прожит не зря.

Со своего места поднялся дежурный подмастерье и стал объявлять назначения на вторую половину дня. Пьемур раздумывал, как ему среагировать на весть о своем новом положении. Изобразить потрясение? Пожалуй… Восторг? Может быть – ведь это почетное назначение, – но только не чрезмерный: иначе приятели, могут заподозрить, что он специально изображал печаль, чтобы выманить у них пончики.

– Шеррис – в распоряжение мастера Шоганара.

– Шеррис? – Тут уж изумление, потрясение и возмущение, которые охватили Пьемура, заставив его вскочить со скамьи, оказались самыми что ни на есть неподдельными. Соседи поймали его за руки и заставили сесть на место. – Шеррис? Этот слюнявый, сопливый, смазливый…

Тимини проворно зажал приятелю рот, и в пылу борьбы несколько следующих объявлений ускользнуло от слуха школяров. Негодование окончательно вернуло Пьемура к жизни, но он не мог тягаться силой с Тимини и Бролли, которые решили ни за что не допустить, чтобы их друг испытал еще одно унижение – получил нагоняй за то, что перебил подмастерье.

– Ты слышал, Пьемур? – спросил его Бонц, перегнувшись через стол. – Слышал?

– Я слышал, что Шерриса назначили… – мальчуган так и клокотал от ярости. Ему было известно о Шеррисе кое-что такое, что не мешало бы знать и мастеру Шоганару!

– Да нет, про тебя!

– Про меня? – Пьемур прекратил сопротивление, внезапно ему пришла в голову страшная мысль: а вдруг мастер Робинтон передумал, вдруг он, поразмыслив, решил, что Пьемур не подходит для его замыслов, – тогда придется распроститься со всеми лучезарными мечтами, которые он, Пьемур, успел взлелеять сегодня утром!

– Про тебя! Ты поступаешь в распоряжение… – Бонц выдержал паузу, чтобы его слова прозвучали еще более веско, – мастера Олодки!

– Мастера Олодки? – Пьемур почувствовал такой прилив облегчения, что ему даже не пришлось притворяться. Он стал озираться, ища глазами барабанного мастера.

Кулак Бонца уперся ему в ребро, и Пьемур, подняв глаза, увидел Дирцана, старшего подмастерья мастера Олодки. Тот стоял рядом, подбоченясь, и подозрительно разглядывал Пьемура. На его обветренном лице было написано неодобрение.

– Только тебя, Пьемур, нам и не хватало! Заруби у себя на носу: не вздумай шутить с нашим мастером. Он как никто управляется с палочками и умеет бить ими не только по барабану! – Выразительно взглянув на Пьемура, подмастерье сделал ему знак следовать за собой.