Мир Акорны - Маккефри Энн. Страница 41

– Это бунт! – проворчал Беккер. – Пойдем, Акорна, я угощу тебя букетом или какой-нибудь зеленью там, в полях.

Они поели вместе в одном из маленьких бистро, которые Хафиз устроил в каждом строении – для тех случаев, когда люди не хотели встречаться в одном из нескольких больших обеденных залов. Те бистро, которые находились в главном здании, предназначенном для линьяри, выходили в живописные сады, где росли растения – как с планет Федерации, так и из миров линьяри.

– Ты пробовала чем-нибудь здесь заниматься? – вскользь спросил Беккер Акорну. – Мы с Надари собираемся взять комнату в одном из «фантазийных» номеров в отеле. Полные голографические ландшафты в каждом номере… – он вздохнул. – Надари – изумительная женщина.

– Она действительно тебе нравится, да?

– Это мягко сказано. Я имею в виду, есть мало женщин, которым я разрешил бы взять РК с собой, когда они работают, но он сказал, что хочет видеть, что она делает. Она – первая из макахомиан, с которой он встретился с момента крушения. Ему нравится, когда перед ним преклоняются. Я думаю, каждый должен это попробовать хотя бы однажды. Я имею в виду, чтобы ему поклонялись.

Беккеру не нужен был РК. Он сам выглядел как кошка из поговорки, которая проглотила несчастную канарейку.

– Я рада за тебя, капитан. У вас двоих уже есть какие-то долговременные планы? – спросила Акорна.

– Еще немного рано, – самодовольно сказал Беккер. – Но я предполагаю, после того как мы спасем вселенную, что нам несомненно удастся – с ее мускулами и моими мозгами…

Акорна не стала предупреждать Беккера о том, что в это время Надари, одетая в зеленую униформу службы безопасности, прокралась через сад и оказалась прямо у него за спиной. Мгновение – и Беккер уже ощущал на своей шее жесткий боевой захват бывшей наемницы.

– И что же будет после того, о мозг всей компании? – спросила она. РК, проскользнув через кусты позади нее, остановился у ног женщины и потерся о них.

– Все, что ты захочешь, малышка, – сказал Беккер, без труда освобождаясь из захвата и целуя ее руку.

Надари сморщила свой красивый, несмотря на несколько переломов, нос и посмотрела на Акорну.

– Ну, разве это не мило? Он называет меня малышкой. Никто никогда меня так не называл. Если бы кто-нибудь попытался это сделать, я бы сломала ему по меньшей мере палец. Но Йонас говорит это не от недостатка уважения, а из желания защитить меня.

Она обняла капитана за шею и полушутя звонко чмокнула его. А затем исчезла в саду, словно бы растворившись среди растений или превратившись в одно из них. Вскоре исчез и мохнатый хвост кота, последнее свидетельство их присутствия.

Беккер сидел с глупой улыбкой на лице. Акорна вспомнила нужное слово: «ослепленный». Беккер и Надари были ослеплены друг другом, и Акорна была рада за них.

Но ей пришлось извиниться, потому что она подавилась.

Мати заставила Таринье закрыть глаза, когда провела его за руку в голографическую лабораторию. Открыв их, он увидел несколько юнцов со станции, собравшихся вокруг Ари и Акорны.

Он выглядел смущенным.

– Это какая-то учебная встреча? Где Беккер, и кот, и твои родители?

– Посмотри внимательнее, – сказала ему Мати, отпуская его руку и подходя к группе детей. – Нет ли в них чего-то странного?

Теперь он заметил, что стоявшие в небольших кругах света Ари и Акорна его даже не поприветствовали – а, кроме того, их фигуры по временам словно бы слегка мигали.

– Голограммы? – спросил он.

Аннела Картер радостно улыбнулась ему:

– Да! Что ты об этом думаешь?

Таринье поскреб подбородок и обошел вокруг две знакомые фигуры:

– Ну, иногда они мигают. Что это такое? Аттракцион для туристов?

– Не-ет, – Мати слегка толкнула его под локоть. – Конечно, нет. Они должны быть, ну, посредниками для настоящих людей.

– Посредниками для чего? – переспросил Таринье.

– Что с тобой случилось? – возмутилась Мати. – Мозги размягчились от спокойной жизни? Друг для друга, естественно!

Таринье застонал:

– Я этого боялся. Вы же не думаете, что это действительно сработает, правда? Эти штуки не обманут никого из них больше чем на секунду, если они не совсем сошли с ума.

– Вот поэтому мы и хотели, чтобы ты помог нам, – сказала Мати. – Именно ты заставил меня задуматься над этим. Как нам сделать, чтобы это сработало?

– Сработало? – спросил он. – Почему вы спрашиваете меня? Я ничего не знаю о голограммах.

– Нет, – согласилась Мати. – Но, по твоим словам, ты все знаешь про любовь, – она насмешливо растянула это слово; Таринье воззрился на девочку так, что девушка постарше и более впечатлительная немедленно убежала бы прочь в слезах. Но Мати только рассмеялась в ответ, а вслед за ней захихикали и другие дети.

– Конечно, я знаю больше, чем куча малышни, – сказал он. – Что вы хотите узнать? И какое это имеет отношение к вашим голографическим куклам? – он пренебрежительно прищелкнул пальцами, словно перед ним действительно были детские куколки высотой до колена, а не голограммы в натуральную величину.

– Мы хотим узнать, что Кхорнья должна сказать Ари и что Ари должен сказать Кхорнье, чтобы они были вместе! – заявила Мати. Похоже, она не понимала, что Таринье видит в ней только ребенка, которого следует поставить на место. Она вела себя так, как будто это он чего-то не понимал. Не то чтобы его это сильно заботило, конечно. Однако через несколько секунд до него все-таки дошло, что пытаются сделать дети.

– Ох, – вздохнул он. – Ну, она должна сказать ему, что любит его и почему, а он… гм, должен сделать то же самое.

– Но как им это сказать, чтобы это не звучало банально? – спросила Яна. Мати и Таринье говорили на стандартном языке, чтобы их разговор был понятен всем. Мати уже довольно хорошо владела этим языком, как заметил Таринье. Несомненно, это было следствием длительного общения с другими детьми.

Мальчик, которого другие называли Маркель, нажал несколько кнопок на пульте; фигура Ари качнулась к голограмме Акорны и сказала голосом, словно бы пародирующим голос Ари:

– О, поцелуй меня, моя сладенькая, – при этом «Ари» издал звук, напоминающий чавканье копыт по грязи.

– Немедленно прекратите это! – возмущенно воскликнул Таринье.

Маркель съежился и гневно сверкнул глазами.

– Он просто играл. Он хотел показать, как это работает, – мягко сказала Яна.

– Я знаю, но Ари – отважный человек, может быть, самый мужественный из моего народа, и я не позволю никому, даже друзьям, смеяться над ним и Кхорньей!

– Вот поэтому мы и хотели, чтобы ты помог нам, – сказала Мати. – Чтобы они делали и говорили правильные вещи.

– Какие правильные вещи? – спросил Таринье.

– Ну… правильные. Чтобы Ари и Кхорнья были вместе. Ты говоришь, что ты большой эксперт в любви. Так что ты должен знать, верно?

Он пристально посмотрел на свою бывшую спутницу в путешествии на «Никаври».

– Я знаю, как увлечь девушку. Но, – он понизил голос и заговорил тихонько, так, чтобы только Мати могла услышать его, – как ты помнишь, с Кхорньей это не сработало.

– Может быть; но она уже увлечена Ари. Мы просто хотим, чтобы эта голограмма придала ей решимости – и наоборот. Так что же они должны говорить?

– Во-первых, – начал Таринье, – вы должны сделать так, чтобы голограммы появились перед ними сразу после их пробуждения, чтобы спросонья они не заметили мерцания.

– Именно это мы и собираемся сделать, – сказала Аннела. – И, кроме того, эти голограммы не так уж сильно мерцают.

Таринье не обратил внимания на ее слова. Он напряженно думал.

– Я знаю, – сказал он наконец. – Думаю, я смогу найти то, что нужно. Подождите немного.

Он вернулся примерно через час с книгой древней европейской литературы, которую читал Ари.

Следующие несколько часов Яна читала вслух, а остальные обсуждали использование той или иной цитаты, пока Мати и Таринье с помощью ЛАНЬЕ пытались переводить фразы, которые понравились всем, на язык линьяри. Когда они договорились о том, что будут говорить голограммы, то занялись программированием движения.