Песни Перна - Маккефри Энн. Страница 11

Огорченно вздохнув, она завернула за угол. Наверное, Главный арфист уже узнал о смерти Петирона и, может быть, даже послал ему замену. Может быть, новый арфист откроет послание и прочитает там что-нибудь о ней. Может быть, если там говорится, что ее песни не так уж плохи, Янус и мать перестанут все время бранить ее за сочинительство, отсебятину и другие провинности…

Зима была уже на исходе, а Менолли все не переставала горевать об ушедшем арфисте. Наоборот, со временем чувство потери только усилилось. Ведь он один ободрял и поощрял ее, особенно в том, самом главном, что ей теперь начисто запретили. Но, несмотря на все запреты, музыка продолжала звучать у нее в душе, биться в кончиках пальцев. И Менолли продолжала сочинять – для себя. Ведь этого ей никто не запрещал.

Она пришла к выводу, что Януса с Мави больше всего беспокоит, как бы детишки, которых ей следовало обучать только настоящим балладам и сказаниям, ненароком не подумали, что ее песенки тоже вышли из Цеха арфистов. Но если родители считают, что ее безделицы настолько хороши, какой же тогда от них может быть вред? Главное, чтобы она не исполняла свои сочинения на людях, – вдруг их кто-нибудь запомнит, а потом повторит не к месту.

Менолли никак не могла понять: что плохого, если она просто запишет новые мелодии? И стала потихоньку наигрывать их в классном зале, после того, как детишки расходились и у нее выдавалась свободная минутка перед ежедневными трудами. Записи свои она тщательно прятала на стеллаже, где хранились ноты. Там им ничто не угрожало – до приезда нового арфиста никто, кроме нее самой, туда не заглянет.

Но даже это небольшое отступление от строжайшего запрета, наложенного отцом на ее любимое занятие, не могло спасти Менолли от все растущего уныния и одиночества. Девочка никак не ожидала, что мать будет неотступно следить за каждым ее шагом, приметив признаки зарождающегося мятежа. Мави не желала, чтобы их холд покрыл себя позором; она опасалась, что Менолли, которой похвалы Петирона вскружили голову, еще слишком мала и может допустить какую-нибудь оплошность. Да и Селла жалуется, что младшая сестра совсем отбилась от рук. Правда, здесь можно сделать некоторую скидку на обычную зависть. Но когда Селла сообщила ей, что Менолли вздумала учить ребятишек играть на музыкальных инструментах, Мави сочла необходимым вмешаться. Ведь стоит Янусу хоть краем уха прослышать про такую провинность, и девчонке несдобровать.

Приближалась весна, а с ней – ясная погода. Может быть, скоро прибудет новый арфист.

И вот, наконец, весна настала, выдался первый погожий денек. Ветерок, залетевший в открытые окна малого зала, принес сладкий аромат цветущей топяники и сливы-береговушки. Дети распевали во весь голос – как будто чем громче петь, тем лучше получится. Правда, они исполнили длинное старинное сказание, ни разу не спутав слов, но все же, пожалуй, вложили в песню больше воодушевления, чем того требовали правила. Может быть, именно это их воодушевление передалось Менолли и напомнило ей о мелодии, которую она пыталась набросать накануне.

Она и не собиралась нарушать запрет. Кто же знал, что флотилия так рано вернется с лова? Задумавшись, девочка перебирала струны, начисто забыв, что мелодия, вылетающая из-под пальцев, не является признанным творением Цеха арфистов. И надо же было Янусу именно в этот миг проходить под открытым окном зала.

Он неожиданно вырос на пороге и велел ребятишкам отправляться на берег – помогать разгружать улов. Потом молча, что делало неотвратимое наказание еще ужаснее, снял широкий ремень и жестом приказал Менолли задрать куртку и лечь грудью на высокий стул арфиста.

Когда он закончил экзекуцию, девочка рухнула коленями на холодный каменный пол, кусая губы, чтобы не разрыдаться. Еще никогда он не избивал ее столь жестоко. Кровь так оглушительно стучала в ушах, что она даже не слышала, как Янус вышел из зала. Прошло немало времени, пока она смогла опустить куртку на исполосованную саднящими рубцами спину. И только с трудом поднявшись на ноги, Менолли заметила, что отец забрал с собой гитару. И поняла, что его скорый суд окончателен и бесповоротен.

И до чего же несправедлив! Она успела сыграть всего-то несколько тактов… и то лишь, потому, что последние аккорды учебной баллады как-то сами собой переросли в новую мелодию. Разве от такой безделицы может получиться хоть какой-то вред? Ведь дети так хорошо разучили все обязательные баллады, которые им положено знать! Нет, она вовсе не собиралась нарушать запрет.

– Менолли! – на пороге появилась мать, в руке у нее был пустой мешок. – Так рано закончила – с чего бы это? – Она резко остановилась и уставилась на девочку, лицо ее исказилось гневом и досадой. – Значит, все-таки доигралась! Говорили же тебе: не смей сочинять…

– Я не хотела, Мави, правда не хотела! Песня… сама пришла мне в голову. Я и сыграла-то всего пару тактов…

Но мать не желала слушать никаких оправданий. Во всяком случае, сейчас. Когда Менолли поняла, что Янус забрал гитару, ее охватило отчаяние. Теперь, при виде холодной неприязни матери, оно стало просто невыносимым.

– Возьми мешок. На кухне нужна свежая зелень, – без всякого выражения произнесла Мави. – Поищи траву золотожилку – она уже должна бы появиться.

Безропотно взяв мешок, Менолли рассеянно перекинула его через плечо.

И задохнулась от боли – он с размаху опустился прямо на ее исполосованную спину.

Не успела девочка увернуться, как мать быстрым движением задрала ее свободную куртку, и у нее вырвался сдавленный возглас. – Надо бы наложить болеутоляющую мазь, – овладев собой, сказала Мави.

Менолли резко вырвалась. – Что толку сначала бить, а потом унимать боль? – бросила она и выскочила из зала. Можно подумать, что матери есть дело до ее страданий, – разве что здоровой она сможет работать быстрее и дольше.

Тяжелые раздумья гнали ее из дома, хотя каждое движение болью отдавалось в исхлестанной спине. Но она не сбавляла шаг – предстояло пересечь весь обширный холд, и чем скорее она это сделает, тем лучше. Ведь того и гляди, какая-нибудь тетушка пристанет с расспросами: отчего это у детишек так рано закончились занятия, да почему Менолли отправилась за зеленью, вместо того чтобы вести уроки?