Стоя в тени - Маккена Шеннон. Страница 44

— Можете называть меня мистером Доббсом, — смилостивившись над ним, ответил человек в черном.

Чак пошел на его голос по темной аллее, над которой во мраке угадывались очертания смотровой вышки, наткнулся на столб, разбил себе лицо и застонал от боли и досады. Ему стало ясно, что без посторонней помощи найти Доббса не удастся, а значит, он навсегда потеряет Марию, не увидевшись с ней перед смертью, решившей забрать их обоих почти одновременно…

— Где вы, мистер Уайтхед? — окликнул его Доббс откуда-то слева. — Ступайте дальше по деревянному настилу, пока я не велю вам остановиться.

Наклонившись, Чак нащупал в темноте доски и пополз по ним на четвереньках, словно побитый пес к своему хозяину.

— Вот так, еще чуть-чуть! Великолепно! Можете выпрямиться, мистер Уайтхед. Вытяните вперед руки! Хорошо! Нащупали перекладину лестницы? Чудесно. А теперь поднимайтесь по ней!

Охваченный паникой, Чак затрясся. Как могла Мария оказаться на смотровой вышке? В последнее время она даже не вставала с постели, за ней ухаживала сиделка, пока он был на работе. Судорожно вздохнув, Чак спросил дрожащим голосом:

— А моя жена там?

— Поднимайтесь по лестнице, мистер Уайтхед! — холодно повторил голос мистера Доббса.

Где-то в темной лесной чаще тревожно ухнул филин.

Чак вздрогнул и стал карабкаться по деревянной лестнице, преодолевая страх и боль в мышцах, презирая себя за трусость и проклиная Доббса, превратившего его в послушную дрожащую тварь. От затылка вниз по позвоночнику медленно расползался холод.

— Вы достигли площадки, она справа от вас! — раздался снизу голос Доббса, тоже карабкающегося вверх по лестнице. — Встаньте на нее и ждите меня!

У Чака промелькнула дикая мысль разжать руки и, падая, увлечь за собой своего мучителя. Но это означало бы, что он так и не узнает, что случилось с Марией.

Он вытянул ногу, поставил ее на площадку и, вздохнув, метнулся вправо, надеясь, что площадка выдержит его вес. Не рассчитав, он потерял равновесие и неловко упал, больно ударившись о деревянный настил.

— Вы захватили с собой документацию по работе, которую вас просили выполнить, мистер Уайтхед? — спросил Доббс, вступив на площадку.

Просили! Чак горько хмыкнул, поморщился и, с трудом встав, порылся в карманах куртки.

— Я добыл образцы крови, — глухо сказал он. — Так, как вы и просили. Анализ показал, что ДНК в норме, без изменений. Пробирки с биологическим материалом я подменил, как и было мне велено. Те, что хранились в холодильнике, я привез, можете их получить.

— Положите пробирки и документы на площадку, — приказал Доббс. — И отступите на десять шагов.

Чак стал отходить, с каждым шагом все острее чувствуя, что приближается к пустоте. В отчаянии он заговорил:

— Я сделал распечатку результатов десяти опытов, произвел все нужные изменения в базе данных на Куртца Новака, я могу доказать, что…

— Никогда не произносите этого имени вслух, — строго заметил Доббс. — Вас кто-нибудь видел во время работы?

— В лаборатории до поздней ночи всегда засиживаются два-три студента, но на меня они не обращали внимания, — выпалил Чак. — Все привыкли, что я работаю по ночам…

— Можете не продолжать, мистер Уайтхед, все ясно!

— А где Мария? Она здесь? — спросил Чак.

— Как вам не совестно предполагать такое, мистер Уайтхед! — с укором произнес Доббс. — Неужели вы считаете меня настолько бессердечным человеком? Да как вам только в голову могло прийти, что я способен затащить сюда больную женщину? Несчастная Мария с трудом ворочает языком. Разве ей по силам подняться по вертикальной лестнице? Пошевелите своими мозгами!

— Но вы же сказали, что… Я надеялся…

— Заткнись, идиот! Повернись ко мне спиной. Мне надо осмотреть привезенные тобой образцы и документы.

Чак безропотно подчинился. Где-то снова ухнул филин. Мария любила сов. Быть может, потому, что у нее самой большие и круглые, как у совы, глаза. Теперь на ее исхудавшем лице они казались огромными.

— Я вами доволен, мистер Уайтхед, — сказал наконец Доббс. — Именно это нам и требовалось. Благодарю вас.

— Всегда к вашим услугам, — машинально ответил Чак. — А как же все-таки с Марией? — снова спросил он упавшим голосом, понимая, что это бессмысленно.

— С Марией? Она уже дома, в своей постели. Я привез ее туда, как только вы покинули лабораторию. Бедняжка так страдала, что я сжалился и сделал то, на что вы не смогли решиться.

Темнота перед глазами Чака превратилась в непроглядный мрак. Он затряс головой и прошептал:

— Нет!

— Я поступил так из сострадания. Она скончалась безболезненно, ничего не почувствовав. Просто дышала все тише и медленнее после укола морфия, пока не обрела вечный покой.

— Нет! — дрожащим голосом повторил Чак. — Она этого не хотела! Она говорила мне об этом. И никогда не обратилась бы ко мне с такой просьбой.

— Ее желание никого не интересовало, так было лучше для дела, — резко сказал мистер Доббс.

Слабая надежда исчезла, а вместе с ней исчез и страх.

— Я оставил за вас коротенькое письмецо на компьютере, мистер Уайтхед, — паточным голосом продолжал говорить Доббс. — Чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений в случившемся. В нем говорится, что вы намерены покинуть этот жестокий мир и воссоединиться на небесах со своей любимой женой. Вам предлагается на выбор два варианта смерти: легкий и быстрый либо мучительный и медленный. Если вы предпочтете первый, сделайте два шага вперед. Второй вариант я вам тоже легко устрою. Решайте!

Чак истерически расхохотался. Но откуда Доббсу знать, что такое медленная и мучительная смерть? Все тело Чака наполнилось необыкновенной легкостью. До пустоты оставалось всего два шага, и, сделав их, он улетит в небытие, словно пушинка одуванчика.

Будь он поумнее, посмелее и поудачливее, он, возможно, нашел бы выход из нынешнего положения. Но после нескольких месяцев ухода за Марией он совершенно обессилел, растерял свое мужество, сообразительность и везение. Что, очевидно, и было принято во внимание теми сатанинскими силами, которые заманили его в эту смертельную ловушку. И вряд ли что-либо изменится, если его найдут мертвым и со следами пытки. Дьявол не оставил ему ни одного шанса. Он получил свое и теперь ждал, когда его жертва покончит с собой.

Чаку представилось, что он уже падает с огромной высоты туда, где во мраке светятся глаза филина, и от этого на душе у него стало спокойно и легко.

Он сделал два роковых шага — и сорвался в бездну, ощущая бьющий ему в лицо холодный воздух. Громадные совьи глаза поглотили его спустя мгновения, и он устремился в объятия ожидавшей его с нетерпением Марии.

Подъезжая к дому Эрин, Коннор с опаской покосился на нее и осторожно предложил:

— Может быть, тебе лучше пока пожить у меня? Там и двери покрепче, и замки понадежнее, и кровать пошире…

— Нет, я должна быть дома, — решительно сказала она.

— Эрин, пойми меня правильно! Я беспокоюсь о твоей безопасности… — вздохнув, начал было Коннор, но она перебила его:

— Нет, нет и нет! Мне может позвонить Синди, Тония, моя подруга, должна вернуть мне кошку. Может позвонить мама, там у меня все документы, наконец, мне надо вымыться и переодеться. Так что, пожалуйста, отвези меня домой!

Коннор неохотно включил сигнал поворота. Эрин вздохнула с облегчением. Задумавшись, Коннор проехал мимо нескольких свободных парковочных площадок. Эрин спросила:

— Хочешь убедиться, что поблизости нет того черного внедорожника?

Коннор резко затормозил, так что Эрин едва не расшибла лоб о приборную панель, подавшись вперед, и молча заехал на площадку. Они вышли из машины и вместе пошли к дому. В дверях Коннор с недовольной миной взглянул на сломанный замок и пробурчал:

— Следовало бы подать на домовладельца в суд!

— Тогда он отключит горячую воду, — сказала Эрин. — С ним лучше не связываться, иначе хлопот не оберешься.

Лифт тоже был сломан, им пришлось подниматься по лестнице. Эрин была благодарна Коннору за то, что он составил ей компанию, одной ей было бы в этот ночной час страшно и тоскливо, разваливающееся строение и днем-то производило тягостное впечатление.