Мастер Загадок - МакКиллип Патриция Анна. Страница 26

– Почему?

– Потому… Потому что она опасна. Потому что я слыхала от торговцев, что на Хеде подрастает ребенок с тремя звездами на лбу. Потому что я спрашивала одного Мастера в Кэйтнарде, что он знает о трех звездах, а он ответил мне, что никогда и ничего о них не слышал, а имя того Мастера было – Ом.

– Мастер Ом? – поразился Моргон. – Он же учил меня. Почему его ответ так на тебя подействовал?

– Это мелочь, но она вызвала у меня в голове целую вереницу мыслей… Я много думала и решила, что его имя вполне может быть сокращенным от херунского – Гистеслухлом.

Моргон недоумевающе воззрился на нее:

– Гистеслухлом. Тот, кто был основателем Лунголда, тот, чье учение состоит из десяти законов? Но он умер. Семьсот лет назад, когда волшебники исчезли из Лунголда.

– Возможно, – не стала спорить Эл. – Но так ли это?..

Моргол замолчала и погрузилась в свои мысли, потом встрепенулась и подняла на Моргона глаза:

– Я порчу тебе аппетит своими несуразными домыслами. Но, знаешь, тогда в Кэйтнарде произошла одна странная штука, и я не перестаю этому удивляться. У меня неплохой дар ясновидения, а, кроме того, я могу проникнуть в мысли любого человека в любой момент, хотя обычно не читаю мыслей тех, с кем разговариваю, – это отвлекает. Но когда я сидела и беседовала с Омом в библиотеке Мастеров, в какой-то момент он повернулся, чтобы найти на полке понадобившуюся ему книгу, и я машинально заглянула в его сознание, чтобы прочесть название. Но я не смогла ничего увидеть. Я могла видеть сквозь стены училища, сквозь скалу и могла заглянуть в глубины моря – но не могла проникнуть в мысли Ома.

Моргон проглотил кусок мяса, не почувствовав его вкуса.

– Ты хочешь сказать… – Его голос оборвался. – Что ты такое говоришь?

– Мне потребовалось много месяцев, чтобы сложить вместе разрозненные кусочки, ведь я, точно так же как и ты, всегда безоговорочно верила в честность Мастеров Кэйтнарда. А теперь, особенно после того как ты явился и я могу сопоставить эту загадку с твоим именем и лицом, я склоняюсь к мысли, что, вероятно, Мастер Ом и есть Гистеслухлом, основатель школы чародеев в Лунголде, и что это он и разрушил Лунголд.

Услышав это, Моргон потерял дар речи. Лира слабо запротестовала:

– Мама, как тут можно есть, когда ты рассказываешь такие вещи. Зачем бы ему было разрушать Лунголд после того, как он столько времени потратил на его создание?

– Ответь мне, зачем он основал училище тысячу лет назад?

Лира едва заметно пожала плечами:

– Чтобы учить чародеев. Он же был самым могущественным волшебником в мире Высшего, а все остальные ему в подметки не годились, они не умели использовать свои возможности в полной мере. И зачем Ом тратил свое время, обучая их быть более могущественными, если все, чего он добивался, – это разрушить их могущество?

– Он собрал их там, чтобы обучать? – спросила Моргол. – Или чтобы держать их под присмотром?

Моргон снова обрел голос и тихо спросил, вцепившись побелевшими пальцами в краешек каменного стола:

– А доказательства? На каких доказательствах ты строишь свои выводы?

Моргол вспыхнула. Еда на столе остывала – про нее уже все забыли. Дет сидел и слушал опустив голову. Моргон не видел его лица. То и дело до них доносился смех со стороны низеньких столов, за которыми пировали стражницы. Огонь в очаге с мягким шелковым шелестом лизал сухие поленья.

– Доказательством в первую очередь является гипотетическое невежество Ома, – сказала Моргол. Она спокойно выдержала взгляд Моргона. – Почему Мастера ничего не сказали тебе о звездах у тебя во лбу?

– Потому что в их ученых записях об этих звездах не было упомянуто.

– А почему?

– Потому что… Ни в легендах королевств, ни в их песнях, ни в поэзии о них не сказано. Колдовские книги, которые Мастера привезли из Лунголда, а на них основываются все их знания, тоже ничего о звездах не говорят.

– Почему?

Моргон молчал, подыскивая более убедительный довод. Потом проговорил, изменившись в лице:

– Ифф, по крайней мере, знал, какую загадку пытался отгадать Ру. Должен был знать. Он говорит о Ру и о его исканиях в тех книгах, которые Мастера открыли в Кэйтнарде. Он записал каждую загадку, какую только Ру пытался отгадать, кроме этой, единственной…

– Но почему же?

– Я… Я не знаю почему. Ты что, хочешь сказать, что Ом – Гистеслухлом – собрал их всех вместе, чтобы ему было удобнее следить за ними, чтобы руководить их обучением, чтобы они знали только то, что он позволял им знать? А все, что относится к звездам, он утаивал – или, может быть, даже копался в их мозгах, выискивая там крупицы нужного ему знания?

– Думаю, что исключить вероятность этого нельзя. Я сужу по тому, что узнала о тебе сегодня от Дета, и считаю это вполне возможным.

– Но какова же его цель?

– Пока не знаю. Но, – продолжала она, – предположим, что ты был бы волшебником и стремился бы к могуществу, и Ом завлек бы тебя в Лунголд, и он обещал бы, что ты достигнешь большого умения и знания. Предположим, что ты отнесся бы к нему с доверием и беспрекословно исполнял бы все его требования. А взамен он научил бы тебя пользоваться твоей мощью, какую ты никогда и не мечтал иметь и не подозревал, что она у тебя есть. И представь себе, что в один прекрасный день ты вдруг начинаешь понимать, что этот волшебник, так долго руководивший тобой, негодяй, что он все время предавал тебя, предавал всех и каждого – короля, ученого, земледельца – всех, кому он делал вид, что служит. Как бы ты поступил, если бы обнаружил, что у него имеются весьма опасные замыслы, ужасные цели, о которых ты и не подозревал, и что все его учение основано на лжи? Что бы ты сделал?

Моргон молчал. Он опустил глаза, поглядел, как его руки на столе сжимаются в кулаки, словно они принадлежали не ему, а кому-то постороннему, и прошептал:

– Ом… – Потом резко тряхнул головой и ответил: – Я бы убежал. И бежал бы до тех пор, пока не стало бы невозможным никому – ни обычному человеку, ни волшебнику – меня найти. А потом я начал бы думать.

– А я бы его убила, – просто сказала Лира.

Кулаки Моргона разжались.

– Убила бы? Чем же? Да он растаял бы, как туман, прежде чем твое копье коснулось его тела. Нельзя же отгадывать загадки, убивая людей.

– Но если этот Мастер Ом и есть Гистеслухлом, как ты собираешься поступить? Надо же что-то предпринять…

– Почему я? Высший может разделаться с ним в любой момент, и то, что он до сих пор ничего не сделал, и есть доказательство того, что Мастер Ом вовсе не основатель Лунголда. – Моргон помолчал и неохотно продолжил: – Вроде действительно все сходится, но я не могу этому поверить. Не могу поверить, что Ом – или Гистеслухлом – есть зло, хотя это могло бы объяснить странное, внезапное исчезновение волшебников. Но Ом – я ведь жил с ним бок о бок три года. Он никогда… Он обращался со мной очень по-доброму. Какая в этом логика?

Моргол задумчиво посмотрела на него и заметила:

– Логики тут нет. Все это напоминает мне загадку из Ана. Ре из Аума…

– Кто такой этот Ре из Аума? – перебила ее Лира. Так как Моргон промолчал, ответила Моргол:

– Ре из Аума однажды оскорбил владетеля Хела и так перепугался, что, опасаясь мести, построил большую стену вокруг своего дома. Он нанял для строительства этой стены незнакомого человека, а тот пообещал ему, что никто не сможет разрушить стену, выстроенную им, – ни силой, ни колдовством. Стена была построена, строитель получил плату, и Ре, наконец, почувствовал себя в безопасности. Однажды, когда он решил, что владетель Хела уже осознал тщетность своих планов мести, Ре вознамерился выйти наружу. И тогда он трижды обошел всю свою стену изнутри, но не нашел никакой двери или калитки, через которую мог бы выйти. Вот тогда-то до него и дошло, что это сам владетель Хела строил волшебную стену. – Она замолчала. – Я забыла толкование…

– Никогда не позволяй незнакомому человеку строить вокруг тебя стену, – догадалась Лира. – Значит, Гистеслухлом построил в Кэйтнарде стену невежества, так же как и в Лунголде, и вот почему Моргон сам не знает, кто он такой. Все это слишком уж сложно, я предпочитаю такие проблемы, которые могу разрешить, метнув копье.