Как прелестна роза - Маккини Миган. Страница 44

Девушка стояла не дыша. Ладонь Кейна от талии скользнула к ее груди, застыв под одной из округлостей, упрятанных под корсет.

— Если ты — шлюха, то не откажешься переспать со мной, — хотя бы просто для того, чтобы избавиться от меня, — прошептал он ей в волосы.

Его ладонь поползла вверх. Сердце девушки забилось чаще. В ее душе разгоралась война. Может быть, он и уедет, если она поддастся его уговорам. Но если она уступит ему…

— Прекрати. — Кристал отшвырнула руку Кейна, почти уже сжавшую ее грудь, и, вырвавшись из его объятий, подошла к кровати, на которой были разбросаны ее вещи. Не задумываясь, она вновь принялась запихивать свои пожитки в саквояж.

— Ты ведь не проститутка? — тихо спросил Кейн, наблюдая за ее действиями.

Кристал не говорила ни «да», ни «нет» и лишь молча продолжала укладывать одежду.

— Ты — все та же женщина, которую я встретил в Фоллинг-Уотере, — благоговейным шепотом произнес он. — По-прежнему отстаиваешь свою честь? Так зачем ты здесь, Кристал? Фолти ведь не держит над тобой кнут, заставляя работать на себя; он — добрый человек. Представить не могу, зачем ты приехала сюда, зачем нанялась в салун. Почему ты здесь, Кристал? Почему?

На глаза навернулись слезы. Девушка не смела отвечать, и просто запихивала свои нехитрые пожитки в маленький потертый саквояж.

Кейн помешал ее сборам, накрыв ладонью руки девушки. Медленно приподняв одну из них за кисть, он повернул ее ладонью вверх. Желтый свет лампы упал на шрам. Маколей встретил взгляд Кристал. На ее ресницах сверкали слезинки. В его глазах стоял вопрос.

Сквозь половицы послышался хохот посетителей, веселившихся в зале. Мгновение мимолетной близости было утеряно. Кристал поспешно отдернула руку и, словно сумасшедшая, стала продолжать укладывать вещи.

Кейн рассмеялся.

— Ты соображаешь, что делаешь? Думаешь, тебе удастся так просто уехать, как это случилось в августе? — Он кивком указал на окно; на наружном подоконнике лежал трехдюймовый слой снега. — До весенней оттепели тебе отсюда не выбраться. — Подойдя к девушке, Маколей забрал у нее саквояж и поставил на стол, так что она не могла его достать. — Так-то вот, будем вместе коротать зиму, только ты и я… Месяц за месяцем, дорогая… Этого времени вполне хватит на то, чтобы все заинтересованные лица позабыли о твоем существовании.

— Когда захочу, тогда и уеду.

— Ты уедешь, когда я позволю тебе уехать. — Кейн Улыбнулся, но только одними губами — жестокие, ледяные глаза излучали холод. — Не забывай, я ведь шериф. Вряд ли кто в городе посмеет перечить мне; никому не захочется, чтобы я совал нос в их дела. О твоем отъезде мне немедленно сообщат, а также доложат, куда ты отправилась.

Кристал с вызовом смотрела на Кейна, хотя и сознавала, что он устроил ей западню. Зимой она далеко не уедет, — во всяком случае, в Вайоминге пытаться бежать зимой бесполезно. До оттепели или пока Кейн сам не отступится от нее, она вынуждена будет играть по его правилам.

— Ты ничего не выгадаешь, оставаясь в Нобле. Я не приму от тебя этот жетончик. — Она сжала губы.

— Обойдусь и без жетончика, когда придет время.

Гнев всколыхнулся в ней с новой силой. Затаив дыхание, Кристал направилась мимо Кейна к двери. Он вытянул руку, преградив ей дорогу.

— Меня ждут клиенты, — процедила она сквозь зубы.

— Когда Фолти предложил мне — причем официально — воспользоваться услугами какой-либо из его девочек, я предупредил его, что девушка, которая мне особенно придется по вкусу, моя девочка, будет ублажать только меня и никого другого. Такая у нас с ним договоренность.

— Я танцую за деньги. И это все, — задыхаясь от ярости, выпалила Кристал.

— Прекрасно. Ты так или иначе ни с кем не будешь спать. Фолти за тобой присмотрит. Он понял, что ты мне понравилась.

— Откуда он понял?

Кейн невесело рассмеялся.

— Как ты думаешь, чем, по его мнению, мы с тобой тут занимаемся? Беседуем? — Закинув голову, он опять рассмеялся.

Кристал захотелось ударить его. Тихим хриплым шепотом она выдавила:

— Не знаю, что привело тебя сюда, но, клянусь, ты пожалеешь о том дне, когда твоя нога ступила в Нобл. Я все силы приложу, чтобы ты чувствовал себя самым жалким и ничтожным существом на свете, если уж мне суждено торчать здесь.

Кейн схватил Кристал за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

— Ну что ж, давай. Действуй. Только не думай, что я буду безответно терпеть твои выходки. Я ведь не дурак. Полагаешь, я не заметил, что ты охладела ко мне, как только я нацепил эту звезду? Когда ты считала меня преступником, я нравился тебе гораздо больше. Как видишь, девушка, проституция — понятие растяжимое.

Кристал, не успев сообразить, что делает, размахнулась и влепила Кейну пощечину, вложив в удар все ожесточение клокотавшей в ней ярости, так что и сама ужаснулась своему поступку. Это должно было бы принести ей облегчение, однако боль в душе не ослабевала. Физический выброс эмоций отнюдь не всегда сулит избавление от гнева и мук страдающего сердца. На глаза снова навернулись непрошеные слезы, — может быть, потому, что он отыскал ее или от чувства безысходности, которое жило в ней с тех самых пор, когда она на рассвете уехала из Кэмп-Брауна в экипаже, присланном за мистером Гласси.

Кейн, с гневным блеском в глазах, потер покрасневшую щеку.

— Кристал, объясни, почему ты сбежала от меня в августе, и я немедленно уберусь из этой вонючей дыры.

— Я ничего не стану объяснять, — прошептала девушка, не отрывая взгляда от шестиконечной железной звезды на груди Маколея. Ее душило отчаяние.

Кейн кивнул, все еще потирая щеку.

— Значит, мне придется остаться. Подожду твоих объяснений.

— В таком случае ты будешь гнить здесь, пока ад не заледенеет.

Кейн посмотрел в окно, за которым опять шел снег, выкладывая на стекле белый узор: Когда он вновь перевел взгляд на Кристал, в глубине его ледяных глаз теплилась какая-то необъяснимо жгучая мольба.

— По-моему, дорогая, ад уже покрывается льдом. Иного определения не подберешь.

Кейн удалился, не сказав больше ни слова. Кристал едва ли была в состоянии тотчас же спуститься вниз, где ее ждали желающие потанцевать. Минут пятнадцать не удавалось ей подавить дрожь во всем теле, хотя девушка и отказывалась признаться себе, что встреча с Кейном глубоко взволновала ее.

Хмурясь, она собрала семь золотых монет, подняла упавшее на пол черное платье. С замирающим сердцем вновь и вновь рисовала она в своем воображении облик Маколея. Ей хотелось довериться ему. Он приехал в Нобл ради нее — это ведь что-то да значит. Может, конечно, он устремился сюда за ответами на не дающие ему покоя вопросы. И все равно сам по себе этот факт уже свидетельствует о многом.

Но она не может открыть ему свою тайну.

Прижимая к груди черное платье, Кристал шагнула к окну, мыслями уносясь во мрак своего прошлого. Она могла бы сказать Маколею правду, вручить ему свою судьбу и молить о милосердии. Могла бы. Но девушка знала, что никогда не сделает этого. И знала почему.

В голове ее, как бы она ни противилась, настойчиво звучал воображаемый диалог.

« — Кристал, доверься мне, девушка, и я помогу тебе. — Кейн в упор смотрел на нее, требуя ответа.

— Их убил мой дядя. Он свалил вину на меня, но убийца — он, — рыдала она.

— Я верю тебе. Я найду способ восстановить твое доброе имя. Я в этом не сомневаюсь. Если то, что ты говоришь, — правда, я добьюсь, чтобы с тебя сияли ложные обвинения, даже если мне придется перетрясти землю и небеса.

— Маколей…

— Да родная? Ты еще что-то хочешь добавить?

— Меня не посадили в тюрьму за его преступление.

— А как же тебя наказали?

— Меня держали в лечебнице для душевнобольных».

Реакцию Кейна Кристал видеть не желала. Она зажмурилась и крепче прижала к груди вдовье платье. Все напрасно. Его лицо не исчезало. Она готова была стерпеть от Маколея что угодно, но наблюдать, как в глазах его сгущаются тени сомнений, было выше ее сил. Потому что сомнения непременно сменятся отвращением. Отвращением к самому себе за то, что он почти поверил женщине, которой нет места среда нормальных людей, которую общество отвергло не потому, что она совершила предосудительный поступок, а потому, что она не способна контролировать свои действия, не отличает добро от зла, правду от лжи.