Леди в алом - Маккол Мэри Рид. Страница 21

Голос Фионы дрогнул, и она замолчала. Брэдан с таким сочувствием смотрел на нее, как будто понимал все, что творилось у нее в душе. Фиону снова охватило раздражение. Она не хотела, чтобы ее жалели. Она не нуждалась ни в чьей жалости!

— Вот сейчас вы касаетесь меня, Брэдан, а я ничего не чувствую, — заявила она. Его молчание действовало ей на нервы. Уж лучше бы он спорил или даже ругался с ней. — Ничего! Вы понимаете меня? И дело вовсе не в вас. Ни один мужчина не вызывает во мне никаких эмоций.

Брэдан продолжал упорно молчать, сосредоточенно глядя на нее. В глубине его глаз таилась нежность. Фиона пыталась вернуть себе безразличие и бесчувствие, но ей это не удалось. Больше всего она боялась, что сейчас разрыдается. Брэдан снова ласково погладил ее по щеке и, обняв, прижал к себе. Не в силах больше сдерживаться, Фиона спрятала лицо на его груди и заплакала.

— Как не стыдно, — прошептал он, гладя ее по голове. — Такая большая девочка и плачет…

Фиона изо всех сил пыталась унять слезы, она сжимала кулаки, до боли вонзая острые ногти в ладони. Но из груди помимо ее воли вырывались горькие рыдания. Фиона вынуждена была признаться себе, что ей не хочется покидать объятий Брэдана. Ведь так трудно быть всегда сильной. Закрыв глаза, Фиона стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Она ощущала запах кожи Брэдана и исходившее от него тепло, слышала биение его сердца. Фиона была в его объятиях как в уютной колыбели. Сильные руки Брэдана нежно и трепетно обнимали ее.

— Если хотите, расскажите мне все, — тихо сказал он. — Я выслушаю вас без упреков и осуждения.

Фиону охватило какое-то незнакомое, а быть может, давно забытое чувство. Возможно, это была благодарность или даже нежность… Фиона не знала, как назвать это чувство, она давно не испытывала ничего подобного. Но ее память хранила слишком тяжелые воспоминания, и Фиона не могла отдаться на волю неожиданно проснувшихся в ее душе чувств. Боль и отчаяние стали родной стихией Фионы. Она умерла бы от стыда, если бы осмелилась рассказать Брэдану всю правду о своем прошлом — о тех годах, которые провела с Дрейвеном, о том, как попала к нему и как превратилась в шлюху, погубив свою жизнь. Нет, это невозможно!

Она открыла глаза и, отстранившись от Брэдана, покачала головой. Он взял ее руку в свои ладони и стал нежно поглаживать. Под его теплым проникновенным взглядом Фиону вновь охватило волнение. Неужели он действительно понимает ее и испытывает к ней сочувствие?

Стараясь сдержать слезы, которые снова начали душить ее, Фиона молча вгляделась в глаза Брэдана. У нее не было слов, чтобы объяснить ему все, что она чувствовала в этот момент.

— Не беспокойтесь, я все понимаю, — сказал он. — И буду ждать до тех пор, пока вы наконец сами не решитесь откровенно поговорить со мной. Обещаю, что я внимательно выслушаю вас. А пока, запомните, вы не должны робеть и стесняться в моем присутствии. Наша договоренность не предполагает интимной близости. Клянусь, что без вашего желания я не дотронусь до вас.

Фиона молча кивнула, глотая слезы. Она была потрясена силой его духа и искренностью. Брэдан выпустил руку Фионы из своих ладоней. Но они так и продолжали стоять друг против друга, охваченные сильными чувствами.

Брэдан наконец опустил глаза и только тут вспомнил, что на нем лишь набедренная повязка из куска шерсти. Усмехнувшись, он покачал головой:

— Пожалуй, будет лучше, если я оденусь.

Пока Брэдан собирал свою одежду, разбросанную по берегу озера, и одевался, Фиона, отвернувшись, облачилась в блузку и юбку с широким поясом, туго стягивавшим ее талию и подчеркивавшим округлость бедер.

Закончив одеваться, Фиона повернулась к Брэдану и застенчиво взглянула на него, удивляясь, почему она так стесняется в его присутствии. Фиона никогда прежде не робела перед мужчинами.

— Нам пора возвращаться в лагерь, — заметил Брэдан. — Ваш брат начнет беспокоиться, заметив наше долгое отсутствие.

Он был совершенно прав, но Фионе отчего-то не хотелось уходить отсюда. Она медлила, хотя ни за что не призналась бы Брэдану, что хочет еще немного побыть с ним наедине. Фиона не могла найти слов для того, чтобы описать те чувства, которые она испытывала в этот момент. Они были новыми для нее, и она с трудом отдавала себе отчет в своих ощущениях. Ей необходимо было разобраться в себе.

Брэдан и Фиона молча направились по узкой тропинке назад в лагерь. Молчание тяготило обоих, но никто из них не решался нарушить его. Когда они добрались до поляны, вокруг которой росли могучие дубы, Фиона чувствовала себя настолько разбитой и усталой, что ей захотелось поскорее лечь. Ей казалось, что она уснет сразу же, как только приклонит голову на поросшую мхом кочку. Сегодняшний день оказался для Фионы слишком напряженным, она совсем обессилела и едва стояла на ногах; глаза ее слипались.

К счастью, ей не понадобилось ложиться прямо на голую землю под открытым небом. Уилл и Джоан позаботились о том, чтобы создать новоприбывшим хоть какие-то удобства, и освободили им место в своем жилище, убрав часть вещей. Джоан устроила постель для Брэдана и Фионы в полом дереве у самого входа.

Глубоко вздохнув, Фиона улеглась на расстеленные шкуры и накрылась одеялом. Брэдан устроился рядом. Как ни странно, Фиона чувствовала себя очень комфортно в одной постели с Брэданом. Она не испытывала ни страха, ни неудобства, как это всегда бывало раньше, когда она лежала рядом с мужчиной.

Фиона ощущала себя рядом с Брэданом в полной безопасности. Она закрыла глаза и сразу же провалилась в глубокий спокойный сон. Впервые за долгое время Фиона спала крепко и без сновидений.

А Брэдан долго не мог уснуть в эту ночь. Он слышал, как похрапывал Уилл, как кашляла Джоан, и размышлял о лежавшей рядом женщине. Ее дыхание было тихим и ровным. По ее лицу пробегали красноватые отблески от пламени костра. От все еще влажных волос исходил тонкий запах ванили. Фиона мирно спала, подложив руку под щеку.

Брэдану было не до сна. За последнее время произошло слишком много событий, которые требовали осмысления. Но особенно тревожили Брэдана те чувства к Фионе, которые родились в его душе сегодня. Он многое узнал об этой женщине, и это тоже не давало ему уснуть. Ее признание, сделанное на берегу озера, озадачило Брэдана и заставило посмотреть на Фиону совсем другими глазами.

Он отправился на берег озера по зову плоти. Его привел туда первобытный инстинкт, с которым у Брэдана не было сил бороться. Брэдан винил во всем саму Фиону. Она обольщала его, дразнила, завлекала своей красотой. У Брэдана разыгралось воображение. Он представлял, скольким мужчинам Фиона доставила удовольствие, и это еще больше распаляло его похоть. Она была тем сочным плодом, который неудержимо хотелось отведать. Брэдан не мог противостоять искушению.

К тому же он хотел немного подразнить Фиону, напоминая ей, что они теперь супружеская пара. Или по крайней мере должны играть соответствующие роли перед обитателями лагеря. И поскольку Брэдан считался мужем Фионы, он имел право любоваться ее наготой и наслаждаться ее телом…

Брэдан осторожно — так, чтобы не потревожить Фиону, — перевернулся на спину и прикрыл рукой глаза. Да, на берег озера он пришел, твердо решив утолить свою страсть в объятиях Фионы. Брэдану было необходимо удовлетворить жгучее желание, огонь которого сжигал его изнутри. Он ничего не мог поделать с охватившей его безумной страстью.

Но, слава Богу, разум одержал в нем верх над похотью. Увидев в глазах Фионы пустоту и безразличие, Брэдан ужаснулся и отказался от своих намерений. Он впервые сталкивался со столь холодной, бесчувственной женщиной. Он знал, что Фиона отдастся ему, но ей это не принесет никакого удовольствия. Для нее это будет лишь совокуплением.

Осознав это, Брэдан вдруг понял, что ему недостаточно самому испытывать влечение; надо, чтобы женщина тоже хотела его. Он должен был ощущать ответную страсть. Но как разбудить желание в душе холодной Фионы?

Стоя на берегу озера и глядя в глаза Фионы, он вдруг отчетливо понял, что перед ним женщина с трудной судьбой и сложным характером. Ею владеют недоступные ему мысли, эмоции и память о прошлом, которое наложило неизгладимый отпечаток на ее жизнь. Всего лишь на одно мгновение он взглянул на все происходящее глазами Фионы и почувствовал отвращение к себе.