Пробуждение барса - Антоновская Анна Арнольдовна. Страница 104

— Спасибо, Баака, ты лучший друг нам… Совет крепко запомню.

Три дня прожил Саакадзе в Тбилиси, в собственном доме, купленном для него Нугзаром, но, как предсказал Баака, он не был принят Луарсабом. Царевич Вахтанг, ближайший к царю придворный, заявил:

— Царь занят, и до охоты приема не будет.

Недоступность замка привела князей к встречам вне Метехи, и само собой вышло, что днем аристократы стали выезжать на прогулку в ущелье Круасани. Здесь показывали наряды, коней, а по вечерам собирались у Мухран-батони в роскошном доме, в шутку прозванном маленьким Метехи.

Узнав об этом, Мариам рассвирепела, она рассчитывала, что княжеские фамилии будут всячески домогаться разрешения попасть на ее малые приемы.

Но благодаря веселью в гостеприимном доме Мухран-батони вся знать собиралась там, и приемы Мариам заметно стали пустовать.

Мариам разразилась угрозами, но Шадиман насмешливо напомнил о невозможности воспретить Мухран-батони не только принимать гостей, но и самому ездить в гости.

Саакадзе сразу был замечен на шумном вечере у Мухран-батони. С любопытством рассматривали его богатый наряд. Двухлетняя давность не вырубила из памяти странного брака Русудан, после которого молодые ни разу не посетили Метехи. Приездом Саакадзе заинтересовались, его окружили, расспрашивали о причине отсутствия Русудан. Георгий уверял, что Русудан удерживает дома любовь к первенцу, а пережитая радость сделала ее еще прекраснее. Восторженность Саакадзе вызывала у княгинь одобрительный смех.

Саакадзе быстро подошел к вошедшей Хорешани. Она имела свободный доступ в Метехи и с удовольствием делилась новостями.

— Что, царь занят? Ха-ха-ха!.. Да, конечно, занят. В Метехи настоящая война. Нестан выбилась из сил. Весь Метехи горит в пламени ее волос. Гульшари знает, что больше всего Луарсаб любит золотое пламя, и если б не осторожность Нестан, давно бы отрезала ее пышные косы. Уже два раза поймали девушек Гульшари с ножницами в комнате Нестан… Как били! Говорят, одна с тремя глазами вышла. Луарсаб весь день хохотал. Очень понравилось. Нестан тоже не голубь. Гульшари нарядами хвастает. Платьем зеленым, вышитым розовым бисером. Луарсаб восхищался. Весь замок сладкими словами платье хвалил. Вчера Гульшари хотела надеть, а платье… скажем, не медом выпачкано… Гульшари бешенство охватило. Своих девушек чуть не убила, почему покои плохо берегли. Девушки клянутся, мамка Нестан — ведьма, в пчелу превратилась, незаметно влетела… Царица? Конечно, ненавидит Нестан. Шадиман тоже. Давно бы убили, но Луарсаб поклялся: если с Нестан случится несчастье, весь замок разгонит. Видеть Нестан? Зачем, Георгий? Большое дело? Хорошо, скажу… Не беспокойся, знаю, никто не услышит… Почему вместе с Дато не приехал? Хочешь, Луарсабу о нем напомню? Еще рано? Можно подождать. Смотри, светлейший Симон прибыл. Первый раз его здесь вижу, князей задабривает. Все хочет попробовать, мягко ли сидеть на престоле Картли…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Картли румянится. Балконы раскрашены дешевой розовой, голубой и желтой краской. Изгороди выправляют согнутые ребра, улицы разглаживают морщины, площади покрылись красным песком, мосты вытягивают каменные спины. С плоских крыш свешиваются паласы, с темных перил — пестрые ткани. У низких дверей лежат медвежьи шкуры.

В кипучих зеркалах рек отражаются подрумяненные города и деревни.

В жилищах — спор, мольба, плач: сборщики вытаскивают отобранное имущество.

На базарах — крики, брань, угрозы: нацвали и гзири седлают чужих коней, режут чужих баранов, солят чужой сыр, жарят чужих птиц, пекут чужой чурек.

По встревоженным улицам скачут охрипшие гзири, нагайки высвистывают приказания.

Картли румянится. Торопится к радостной встрече с царем.

О нетерпении народа доносят гзири своему тбилисскому начальнику, тот в свою очередь начальнику царской охоты, начальник царской охоты — начальнику замка, начальник замка — Шадиману, Шадиман — царю.

Царь торопится. Приказывает казнохранителю наполнить кисеты. Казнохранитель призывает меликов. Мелики — нацвали, нацвали — старост амкарств и деревенских сборщиков. Кисеты наполнены.

Луарсаб торопится выполнить обычай предков и познакомиться с полученным царством. Шадиман под разными предлогами откладывает путешествие. Ему удалось блеском Метехи убедить Луарсаба в расцвете страны, но поездка по царству — другое дело.

По осторожному совету Баака Луарсаб весной назначил выезд. Шадиман разослал по городам и деревням верных людей.

В мае состоялся пышный выезд Луарсаба II. Царь с уважением прислушивался к тайным советам верного Баака и пригласил сопутствовать ему Арагвских Эристави, Ксанских Эристави, Мухран-батони, Саакадзе и ряд блестящих фамилий. А по желанию Шадимана — светлейшего Симона, Баграта, Джавахишвили, Реваза Орбелиани, Магаладзе и других приверженцев Шадимана.

Царица Мариам осталась в Метехи управлять царством.

Гульшари роскошным нарядом и многочисленной свитой затмила всех красавиц Картли. Напрасно, соперничая с ней, горделиво восседала Нестан на золотистом жеребце, подарке царя, сверкая на солнце золотыми косами и зелеными глазами.

Непобедимая Гульшари путем подкупа узнала цвет куладжи Луарсаба и оделась в малиновое, вышитое жемчугами платье.

Луарсаб гарцевал на белом коне. Белые цаги, украшенные яхонтами, белая папаха с горящей яхонтовой звездой, старинный меч с золотой рукояткой и драгоценный алмаз на мизинце дополняли изысканный наряд.

Одетая в желтые, розовые и голубые цвета, блестела свита царя. Каждый оглядывался по сторонам, стараясь незаметным толчком придвинуть своего коня поближе к царю.

Впереди, на расстоянии четверти версты, ехали телохранители в боевом порядке, за ними белая дружина, личная охрана Луарсаба, подобранная из верных людей Баака.

Луарсаб, окруженный светлейшими и владетельными князьями, прибывшими целыми замками, был весел и остроумен. Он с удовольствием думал о веселом путешествии по доброй Картли. Блестящий караван замыкали под начальством Цицишвили многочисленные дружины. Слуги с навьюченной одеждой на верблюдах и конях выехали заранее.

Саакадзе ехал рядом с Нугзаром и Зурабом. Эрасти — позади в числе телохранителей.

На голубом ковре весенних цветов остановка. В лесу, оцепленном дружинниками, разбиты пестрые шатры.

Получив тайное приглашение, Луарсаб углубился в лес.

У широкого дуба ждала Гульшари. Восхищенный царь смотрел на облако, колышущее золотые звезды, и ласково заинтересовался, зачем так таинственно лесная царица заманила его в царство надежд.

— Надежды, царь, не всегда в лесу растут, иногда и на аспарези.

— На аспарези растут надежды, а вблизи Гульшари — желания…

— Ты смеешься, царь?

— Нет, любуюсь! — Луарсаб властно привлек к себе Гульшари.

Она вырвалась, беспокойно оглядываясь.

— Скажи, царь, кого выберешь жемчужиной турнира?

Луарсаб подозрительно посмотрел на Гульшари: подослана мужем, желающим всенародно прослыть другом царя… Помолчав, ответил:

— Еще не подумал… Конечно, сердцем хочу тебя, но… открытое предпочтение может не понравиться Андукапару.

— Что ты, царь! Он очень хочет… — и, спохватившись, добавила: — Какой подданный пожелает иначе?

Луарсаб улыбнулся: к счастью, красота женщин не всегда равна уму, иначе бы мужчины совсем погибли, и вслух сказал:

— Знаю, каждый подданный стремится сделать царю приятное, но нехорошо злоупотреблять своей властью… До турнира далеко, прекрасная Гульшари, а до ночи совсем близко… Ну? Опять молчишь?

— Мне послышался шорох…

Действительно, Саакадзе нечаянно оступился за деревом и быстро скользнул в чащу, обдумывая слышанное. «Луарсаб не такая тупая шашка, как думают князья. Дорожит достоинством витязя и отбросит слишком зазнавшихся». Такое открытие сильно обрадовало Саакадзе. Конечно, Гульшари купит себе право на первенство в Метехи, но царь молод, страсти гаснут быстрее, чем думает Гульшари…