Мистериум - Маккормак Эрик. Страница 21

Конвоир сказал, что военнопленные ведут себя удивительно спокойно, и никаких проблем ни разу не возникало. В сутки работают всего три конвоира: один (он сам) отводит пленников в шахту и обратно; двое несут вахту на сторожевой вышке по ночам. Местный комендант, офицер из С-на, несет здесь службу на полставки. Я спросил конвоира, каково его мнение относительно использования рабочей силы военнопленных. Он ответил, что, если спросить жителей К-ка, это «чрезвычайно удачный» эксперимент.

Имя автора статьи не указывалось. На полосе была фотография с подписью: «Пленники в Лагере Ноль». В камеру смотрели мужчины, построенные в два ряда: те, кто спереди, сидели на скамейках, второй ряд стоял. Они выглядели невинно, как футбольная команда.

Лица пленников расплывались точками газетной печати. Я отодвинул лист на вытянутую руку. Точки слились в гимнастерки, поношенные штаны и тяжелые ботинки; но лица стали еще дальше и неотличимее друг от друга. Я не мог сопоставить ни одного из мужчин.с описанием в статье. Похоже только, что у одного из пленников, стоявшего в середине заднего ряда, действительно имелась борода.

Теперь я занялся брошюрой. В ней было всего шесть страниц. На обложке значилось: «Горные Стрелки: происшествие на мосту через реку Морд»; автор — (покойный) полковник У.У.Мортон. Брошюра была выпуском «военпой» серии; на ней был штамп: «БИБЛИОТЕКА КАРРИКА, ТОЛЬКО ДЛЯ ВНУТРЕННЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ». Обложка абсолютно белая, но страницы поверху сильно испачканы. Я учуял слабый душок уже знакомого запаха; опустил нос к страницам — нет, не там. Я понюхал левую руку — ту, которой касалась Анна. Да, вот он где. Я принес этот запах с собой. Правой рукой я провел по волосам — там запах тоже был; он был даже на свитере.

Я встал, аккуратно снял одежду и повесил на крючок возле стенного шкафа. Затем пошел в душ, долго стоял под горячей водой и старательно тер себя мочалкой. Потом вытерся, надел пижаму и сел на деревянный стул. Свободный от заразы, я взял брошюрку и принялся читать.

Зима того года выдалась исключительно холодной по всему Континенту. В последний день марта, пасмурным и темным утром, мы собрались на площади города и приготовились идти в атаку. Ровно в восемь часов Третья армия по сигналу покинула развалины собора и городской ратуши и строем двинулась сквозь разбомбленные окраины. Через час мы оказались за городом.

Наше продвижение к берегам взбухшей реки Морд продолжалось шесть часов без остановки. Когда мы добрались до дамбы, наши люди притихли и только пристально глядели на холмы и леса, видневшиеся в полумиле за рекой, в самом тылу врага. Опустошительные годы мы терпели голод и жажду, видели, как гибнут наши друзья и товарищи, получали раны, отражали внезапные атаки, чудом избегали смерти в бесконечных засадах, обстрелах и схватках. Теперь настала наша очередь — пойти в последнюю победоносную атаку на врага.

В три часа мы подошли к мосту через реку Морд.

Мы ели горячую похлебку, пока инженерные войска обследовали конструкцию моста на предмет взрывчатки.

Мы все, офицеры и рядовые, не переставая шутили и даже поблагодарили поваров, что прежде случалось крайне редко. Мы не могли сдержать ликования. Скоро кончится Война, и мы наконец вернемся домой, на Остров.

Ровно в три тридцать нам сообщили, что мост безопасен, и Третья армия начала переправу.

Все шло гладко. Четыре бронетранспортера Горных Стрелков въехали на мост. После них, как обычно, двинулся полковой оркестр, играя наш пиброх [8] «Люди Севера». Потом — Девятый Батальон, состоявший в основном из горцев, воинов с давними традициями. Кое-где между шеренгами ехали грузовики с боеприпасами.

Моя Рота должна была переходить мост в первых рядах, но нам поступил приказ остаться на южном берегу, в сотне ярдов вниз по реке, с зенитными орудиями. Нам предстояло охранять переправу от возможных неприятных сюрпризов с небес.

Так случилось, что наша диспозиция позволила нам во всех подробностях увидеть катастрофу.

За несколько минут мост наполнился марширующими людьми и тяжело гружеными машинами. Мы увидели, что центральный пролет моста, примерно в двести ярдов шириной, закачался, поначалу медленно и безобидно, словно пританцовывая под музыку труб. Вряд ли те, кто был на мосту, хоть что-нибудь заметили. Потом, совершенно внезапно, весь пролет изогнулся огромной змеей. Тросы, на которых висел мост, начали рваться с жуткими аккордами, что звенели у нас в ушах. Мы стояли, парализованные ужасом. В кутерьме грузовики и люди медленно сползали на сотню футов во взбухшую зимнюю реку.

Нам оставалось только стоять и смотреть. Некоторым солдатам повезло: тем, кто был в арьергарде колонны, удалось вскарабкаться на прочную часть моста. Другие поняли, что происходит, но уже лишившись надежды на спасение: их смела вниз груда их товарищей, которые были позади, и тяжелых грузовиков. Нескольким солдатам удалось ухватиться за перекладины, и они висели так некоторое время, пока руки их не ослабли и они не полетели вниз, навстречу своей смерти.

Один или двое невероятным образом пережили падение в реку и вынырнули в ледяном течении, несмотря на толстое обмундирование и вещмешки с боеприпасами. Наш командир приказал нам рассеяться по берегу и вытащить тех, кто доберется до земли. Не добрался никто.

Мы смотрели на все это с ужасом и однако же с облегчением, ибо мы сами уцелели.

Позднее майор, командовавший инженерными войсками, которые обследовали мост через реку Морд, заявил, что враг, вероятно, частично подпилил тросы. Но некоторые из его подчиненных говорили, что предупреждали майора: такие мосты не способны выдержать большие массы людей, марширующих согласно;подобное ритмичное движение вызовет разрушение структуры. Говорили, что причиной трагедии стал наш триумф — мы сами себя разбили наголову.

И еще одно прискорбное замечание: один взвод, состоящий исключительно из мужчин города Каррика, находился на центральном пролете моста, когда тот упал. У Горных Стрелков была традиция — ради поднятия боевого духа назначать земляков служить вместе. И в тот день в ледяной реке погибли девятнадцать мужчин из Каррика: катастрофа огромного масштаба для такого маленького городка.

Такова плата, которую взимает с нас война.

Закономерности! Даже я отметил закономерности, обдумывая то, что прочел. Значит, население Каррика уже было истреблено — и всего одно поколение назад! К тому же я был уверен, что имеется связь между военнопленными в Лагере Ноль (красные круги! И Анна упомянула «пленников»!) и этим происшествием, которое случилось много лет назад на мосту через реку Морд. Все это должно быть каким-то образом связано с тем, что недавно произошло в Каррике.

Я был окрылен. Я понял, что в таких вещах я — всего лишь подмастерье, но был уверен, что со временем все пойму: увижу, как из негатива проявляется вся картинка, цвета и фигуры. Тем не менее я должен быть терпелив. В конце концов, комиссар Блэр читал те же самые материалы и, конечно, понял, насколько они важны. Почему тогда он ничего не сказал? Я вспомнил совет, который Блэр дал мне в мой первый день в Каррике.

— Когда мы приближаемся к великим тайнам, — сказал Блэр, — мы подобны людям, которые готовятся совершить восхождение в горы; мы должны сначала осмотреть их издали, оценить перспективы; иначе мы рискуем выбрать невозможный маршрут.

Этой мыслью я успокоил себя. Отложил бумаги, выключил свет и улегся в жесткую постель. Уже некоторое время назад заметно поднялся ветер; теперь он усилился. Ветер выл, скребся, раскачивал домик, выискивая щели, чтобы забраться внутрь.

Мне было тепло, сонно, и не хотелось больше думать. И вот так, думая о том, чтобы не думать, я в конце концов перестал думать и отдал себя во власть завывающего ветра и образа прекрасного лица с зелеными глазами.