Мой герой - Маклейн Джулиана. Страница 7

Буря продолжалась, и домик скрипел и трещал, как старый корабль. Дамьен сидел на полу, вытянув ноги и привалившись к стене, и маленькими глотками пил кофе из металлической кружки.

Глядя на освещенный огнем профиль мисс Уилсон, которая сидела неподвижно, любуясь на огонь в камине, он удивлялся, почему Гарольд не упоминал о том, что она невероятно очаровательна.

– Я встретил совершенную женщину, – рассказывал ошеломленный Гарольд, влюбленно улыбаясь, когда он возвратился из Америки. – Она настолько хорошая, что я готов считать ее святой. Она вежлива и повинуется своим родителям. Она милая, приветливая и очень искренняя. Я не могу представить себе, что у нее бывают недобрые мысли. В ней персонифицировались чистота, доброта и совершенство. И, спасибо небесам, я влюбился.

Почему-то после этих рассказов Дамьен представлял себе ее вполне обыкновенной. Между тем про нее можно было сказать многое, но только не это.

В описании других качеств Дамьен мог согласиться с Гарольдом. В ней было что-то чистое и даже ангельское. Он был в этом уверен, хотя только что он встретил ее в более чем странной и даже двусмысленной ситуации. Она как будто излучала достоинство и добродетель.

Он постарался не думать о добродетели, а своим опытным взором осмотрел всю ее с ног до головы. У нее были длинные изящные ноги и очень красивая фигура. Ее веснушки, полные губы и длинные вьющиеся золотистые волосы заставили бы любого мужчину думать о вещах, если даже быть скромным в оценках, совершенно противоположных чистоте и святости.

Дамьену забавно было представить себе мужчин, которые пускали слюнки, глядя на нее, а затем немедленно отправлялись на исповедь, независимо оттого, были они католиками или нет.

Сделав еще глоток кофе, Дамьен подумал, что если бы она не была невинной невестой его кузена, он с удовольствием оказался бы с ней на одном стуле, обнимая ее и утешая ласками и нежными поцелуями. Они оказались одни в затерянном отдаленном коттедже, и она, только что перенеся суровое испытание, нуждалась в утешении.

Ситуация была вполне очевидной, а он всегда любил женщин.

Однако, продолжая смотреть на нее и размышлять, он пришел к выводу, что ей не нужны были его утешения. Он не видел ни слез, ни истерики. Она оставалась спокойной и разумной во время всех этих страшных событий. На самом деле она завоевала его уважение в тот момент, когда назвала свое имя, держа в руках над головой стул для защиты.

Порыв ветра ворвался в трубу и качнул языки пламени. Мисс Уилсон вздохнула. Дамьен посмотрел на потрепанное старое платье, которое было на ней, и представил себе, как бы она выглядела в своем богатом доме в Нью-Йорке, вся в шелках и увешанная драгоценностями. Наверное, ей сейчас очень не хватало ее горничной.

– Предполагаю, что это не те условия, к которым вы привыкли, – сказал он, поднося кружку с кофе ко рту. – Уверен, что сейчас вы бы с огромным удовольствием помчались в вашу отделанную золотом ванну в Нью-Йорке.

Она наклонила голову и смущенно улыбнулась:

– Прошу прощения, лорд Элсестер. Надеюсь, вы не думаете, что я привыкла к излишествам и никогда не знала трудностей.

Весьма удивленный ее неожиданной реакцией, Дамьен уперся локтем в колено и заинтересованно спросил:

– А разве это не так?

– Нет, – ответила она не очень уверенно.

Черт возьми, она выглядела совершенно очаровательно. Он приподнял брови, ожидая объяснений.

– Я не собираюсь оправдываться, – продолжала Адель, – но я не хотела бы, чтобы у вас были неверные представления о будущей жене вашего кузена. Или вообще обо всех американцах.

Он прищурил глаза и решил, что может поразвлечься, беседуя с ней. Она обещала быть интересным собеседником.

– А я думал, что все американские наследницы привыкли к излишествам.

Адель помолчала несколько секунд, как будто подыскивая слова.

– Это не так, совсем не так. На самом деле, могу поспорить, мне пришлось пережить более тяжелые обстоятельства, чем вам. Вряд ли вы когда-нибудь испытывали голод или обходились без обуви целое лето, в доме и на улице.

– Без обуви? – удивленно переспросил он.

Ему пришлось признать свое поражение. Его также невероятно удивило ее желание «поспорить» с ним. Возможно, где-то внутри этого ангельского существа тлели огоньки озорства.

Казалось, она поняла, что ее аргументы были ему не очень понятно, и от смущения закрыла глаза.

– Наверное, мне не следовало этого говорить. Вы, англичане, всегда считаете себя выше нас.

– «Вы, англичане»? – с изумлением переспросил он, явно заинтересованный направлением, которое принял их разговор. – Мы, англичане, не единственные, кому свойственны предрассудки. Как вы думаете, мисс Уилсон, к чему придет мир, если люди разных национальностей не смогут сосуществовать?

Несколько секунд она с удивлением смотрела на него, пока не догадалась, что он дразнит ее. И тогда она улыбнулась. Улыбка была очень милой и в то же время лукавой.

Дамьен впервые видел ее спокойной и улыбающейся. До этого момента она чувствовала себя неловко, нервничала, глядя на него с опаской. Возможно, теперь она успокоится. Его же спокойствие, кажется, наоборот, улетучивалось.

Он перевел взгляд на кофе и неожиданно понял, почему Гарольд так увлекся этой женщиной. Она была не только совершенной во всех отношениях, но в ней было еще что-то, что трудно было выразить словами, какая-то искренность и естественность.

И такой человек, как Гарольд, который всегда стеснялся в обществе женщин, должен был быть покорен ее такой естественной харизмой.

А она вернулась к незаконченному разговору.

– Наверное, Гарольд описывал вам наш летний дом в Ньюпорте, – говорила она, – и это описание никак не соответствовало моим рассказам об отсутствии обуви.

– Он говорил мне о ваших стаканах для шампанского, отделанных бриллиантами.

Адель смутилась, опустила взгляд и пожала плечами, как будто извиняясь за эту роскошь. А Дамьен воспользовался возможностью посмотреть на ее пышную грудь, обтянутую толстым шерстяным платьем. При этом он испытывал чувство вины, поскольку она принадлежала его кузену. Стараясь избавиться от этого чувства, он перевел взгляд на ее лицо и поклялся самому себе, что будет вести себя благоразумно.

– У нас не всегда были большие деньги, – сказала она настолько искренне, что очаровала его, так как она и не подозревала о похотливом взгляде на ее грудь. – Папа заработал большие деньги на Уолл-стрит, когда мне было десять лет. – Она задумчиво посмотрела на огонь. – Иногда, когда я думаю о своей жизни, мне кажется, что она состоит из двух частей. До того, как мы стали богатыми, и после того. Так что вам легко понять, что я не привыкла к излишествам, во всяком случае, я долго жила без них.

Адель глубоко вздохнула, видно было, что она целиком погрузилась в воспоминания.

– Я тоскую по дням детства, – продолжала она. – Я получала удовольствие от беготни босиком. Я и сейчас поступаю так, когда одна бываю в лесу. К сожалению, это случается весьма редко. Но, пожалуйста, – сказала она, опять мягко улыбнувшись, – не рассказывайте никому о моей привычке бегать босиком.

Он наклонил голову, стараясь, чтобы представление о том, как она бегает босиком, не отвлекло его от разговора.

– Но вероятно, мне следует сказать об этом Гарольду, – проговорил Дамьен, – он ведь должен знать, что ему предстоит жениться на лесной нимфе.

От ее ответной улыбки у него перехватило дыхание. А она откинула голову на спинку стула и усталым взглядом смотрела на огонь. Дамьен дал ей возможность отдохнуть, хотя и не сводил глаз с ее очаровательного профиля. Глядя на нее, он пытался осознать сложившуюся ситуацию.

Если бы на ее месте была другая женщина и другими были бы обстоятельства, он, безусловно, сумел бы затащить ее в свою постель. Сегодня же вечером. И он сделал бы ее счастливой.

Но обстоятельства были таковы, что он не мог ее соблазнить. Ни сегодня, ни в какой-либо другой день. И не было никакого смысла даже думать об этом.